Наполеоновские войны - Чарльз Дж. Исдейл

представляло растущее недовольство войной в среде предпринимателей. Текстильная промышленность Вест-Райдинга и Ланкашира переживала временный серьёзный кризис из-за первых ударов, нанесённых континентальной блокадой, и правительственных декретов, следствием чего стал ряд публичных собраний и петиций, призывающих к миру, а это движение в свою очередь привлекло внимание к делу политической реформы, борьба за которую усилилась с появлением в 1811 г. так называемых «Хемпденских клубов» (Hampden Clubs). Движение за подачу петиций, возобновившееся с удвоенной силой в, казалось бы, отчаянных условиях 1812 г., добилось огромного успеха в связи с отменой правительственных декретов. В этой истории промышленные круги впервые неявно показали, что они являются мощной, организованной силой, непосредственно противостоящей старой олигархии. Правительственные декреты, главное орудие против континентальной блокады, фактически предписывали, чтобы морская торговля велась исключительно на британских условиях и, самое главное, преимущественно на британских судах. Всё было прекрасно, пока касалось контроля над торговлей, но это заставило производителей, которые всё лучше понимали, что их продукция приобретает гораздо большее значение для британской внешней торговли, чем колониальный реэкспорт, понести серьёзные убытки, поскольку нейтралы мстили отказом допускать на рынок британские товары, а такое развитие событий не могло не привести к тому, что рынки Европы и Америки в конечном счёте не найдут свои источники поставок. Хуже того, к 1812 г. эти декреты вовлекли Британию в войну с Соединёнными Штатами Америки, что могло только более усугубить положение. И здесь также таился ещё один повод для конфликтов, поскольку прогрессисты восхищались Соединёнными Штатами, а консерваторы ни во что их не ставили как дикое и нецивилизованное государство. Очень серьёзным было и влияние сектантства, которое выступало против войны на религиозной и философской основе, что в то время в полной мере соответствовало экономическим интересам промышленников (не случайно, что движение подачи петиций за мир было в первые годы самым сильным в тех районах, где методизм и другие формы нонконформизма обрели наибольшую мощь и что предприниматели, бывшие ведущими фигурами агитации в 1812 г., все без исключения являлись сектантами). Хотя его резонанс в этом отношении не стоит переоценивать, поскольку, как показали Куксон (Cookson) и Харви (Harvey), противоречия существовали не только между промышленниками и землевладельческой элитой, но и между промышленниками и колониальными и судовладельческими кругами, между правящими и оппозиционными партиями в местном самоуправлении и между провинцией и Лондоном, разразившуюся в то время кампанию против правительственных декретов можно считать в значительной степени стычкой между «новой» и «старой» Британией. Она, несомненно, имела впечатляющий характер. Торгово-промышленные организации различных видов в Ливерпуле, Поттерисе, Шеффилде и Лидсе, воодушевляемые настроенными против войны либералами и политическими реформаторами типа Уильяма Роско, проводили публичные собрания, направленные на подачу петиций об отмене декретов; документ, выработанный таким образом в Лидсе, очень быстро собрал 17.000 подписей. Эти события между тем нашли положительный отклик в провинциальной прессе, а также во многих других промышленных районах, таких как Бирмингем и Ноттингем. А самое главное, — эта кампания дошла до парламента усилиями радикалов типа Генри Брогхема (Henry Brougham), который добился организации специального комитета по этому вопросу, и затем засыпал его столь убедительными свидетельствами, что их невозможно было отвергнуть.

Правительство, осаждаемое со всех сторон, сдалось поразительно быстро: в июне 1812 г. декреты были в конце концов отменены. Однако хотя эта победа, возможно, и выглядела знаменательной, она не указывала на поражение землевладельцев. Кампания за подачу антивоенных петиций, возглавляемая прежде всего сектантством, священники и конгрегации которого теперь старались стать авангардом того, что, как они рассчитывали, превратится во всеобщее движение за мир, продолжалась до конца года и в некоторых отношениях даже усилилась: меньше чем за шесть месяцев из Лейчестершира, Ноттингемшира и Дербишира поступило 16 петиций с 30.000 подписей. И всё же, если не принимать в расчёт пересмотр некоторых положений тестакта (Test Act — закон о присяге в отречении от признания папской власти и догмата пресуществления. — Прим. пер.) и акта о корпорациях (Corporation Act), эта кампания не добилась никаких уступок со стороны правительства (примечательно также, что она пользовалась относительно слабой поддержкой за пределами центра сектантского движения в Ист-Мидленде). И хотя в 1813 г. было удовлетворено ещё одно требование внепарламентской оппозиции, касающееся пересмотра монополистического устава Ост-Индской компании, это едва ли являлось ударом по землевладельцам, которых, более того, даже не потревожила организация комитета палаты общин — якобы под угрозой возникновения широкого протеста в обществе — для рассмотрения вопроса о защите цен на зерно от, во-первых, огромных урожаев типа полученного в 1813 г., и, во-вторых, растущей опасности возобновления импорта из-за границы. Победа 1812 г. фактически была совершенно случайной. Во-первых, 11 мая 1812 г. премьер-министр Спенсер Персиваль был убит одним недовольным банкротом, следствием чего стал правительственный кризис, подорвавший шансы на успешное противодействие. Во-вторых, устойчивости правительства уже угрожали интриги, бывшие следствием попыток лорда Уэллесли (Wellesley)[207] занять должность премьер-министра после ухода в отставку с поста министра иностранных дел в связи с вопросом эмансипации католиков. И в-третьих, росла обеспокоенность серьёзным социальным и экономическим недовольством, охватившим в то время Британию. Убийство Персиваля, фактически повсеместно с радостью встреченное народом, к тому же считали предвестником революции. Короче, правительство уступило из-за слабости, а не потому что ему противостояли мощные силы, при этом изменение баланса власти, которое, как представляется, предзнаменовала отмена правительственных декретов, произошло лишь много лет спустя.

Пока что рассмотренное нами брожение происходило прежде всего в среднем классе, а его руководители являлись представителями верхушки буржуазии, например, Уильям Роско, Джозиа Веджвуд (Josiah Wedgewood) и Томас Этвуд (Thomas Attwood), сектантского духовенства, например, Чарльз Берри (Charles Berry) и Томас Митчелл (Thomas Mitchell) из Лейчестера, провинциальных газет типа Leeds Mercury и мелких собственников, преобладавших среди сектантов Ист-Мидленда. Опорой этих сил был, однако, совершенно другой социальный слой, который, хоть и участвовал в их кампаниях, имел свои собственные цели, может, отчасти совпадавшие с целями новой элиты. Давайте сейчас посмотрим на трудящиеся классы. Со времени выхода в свет в 1963 г. книги Эдварда Томпсона (Edward Thompson) «The Making of the English Working Class» (Становление английского рабочего класса) этот вопрос вызывает всесторонние и порой очень горячие споры, и в силу его сложности ему невозможно уделить достаточное внимание в рамках общего обзора наполеоновских войн. Не вникая в подробности этих дебатов, тем не менее, представляется очевидным, что отдельные группы трудящихся классов в ходе войны действительно приобрели радикальные настроения и что акции протеста, в которых они участвовали, не могут считаться чисто экономическими.