Первые боги - ОЛ

И эти слова предназначались Малу, а не Гору. Принц мог бы поспорить со жрецом, но ему не хотелось говорить во всеуслышание о Священной обители. Тем более, что Мал собирался пробраться туда без приглашения богов.

Гости сменяли друг друга. Сейт-Акх встал из-за стола и поблагодарил Матару и Гатару за гостеприимство. За ним поднялись и все остальные. Только Аузахет продолжал спать под действием выпитого. Мал взял его за плечо и слегка встряхнул. Аузахет открыл глаза. На помощь к нему бросились чайки, желая помочь покинуть застолье. Капитан, как ни в чем ни бывало, отогнал их и через мгновение был на ногах.

Гатара и Матара не собирались отпускать их просто так. Они покинули свои места и повели за собой. Так вместо выхода из дворца спутники оказались у входа в другую залу. Мал, не раздумывая, переступил ее порог, и у него тотчас голова пошла кругом.

Он стоял на краю сияющей голубой бездны, а над головой у него росли яблони, пальмы, фиговые деревья, увешанные плодами и цветы, испускающие сильнейший аромат. Посредине протекал канал, в котором плескалась рыба. От дерева к дереву перелетали птицы. При этом опавшие листья лежали, как прилипшие, у подножия стволов.

Неосторожно, вслед за Аузахетом, Мал сделал еще один шаг вперед. Головокружение усилилось. Принц закрыл глаза, а когда открыл их, то увидел, что вместе со всеми стоит на потолке, но при этом он вовсе не висит вниз головой. Мал взял Лию за руку. Они посмотрели в глаза друг другу, желая убедиться, что они не сходят с ума. Голова кружилась уже не так сильно.

– О боги, куда мы попали? – Аузахет первым нарушил молчание.

– Чудо! – выдохнул восхищенный Паоло.

– Это сад превращений, – пояснила Матара. – Много лет назад его создали цари-шуты.

– И где же его садовник? Я хочу выразить ему свое почтение за то, что он хранит это великолепие, – сказал Аузахет.

– В этом саду запрещено носить маски богов, – продолжила Матара. – Здесь любой может оставить свою маску, если он не нашел того, с кем желает обменяться образами. И каждый может взять себе какую угодно понравившуюся маску, чтобы облачиться в нее за пределами сада.

Они вошли в кипарисовую аллею, увешанную масками. Между деревьями очень медленно ходили люди. Никакого блеска в глазах, никаких улыбок на лицах, только покой и сосредоточение. Успев избавиться от своих собственных масок, прогуливающиеся внимательно изучали новые и как только выбирали подходящую, то уходили прочь.

Малу пришло на ум сравнение вечнозеленого кипариса с человеческой душой, которая остается неизменной при любых обстоятельствах, а тело скрывает ее то под одной, то под другой маской. Маски позволяют душе реализовать ее желания, и потому их так много, и они столь разнообразны. Как только одно желание исполняется, душа пресыщается, меняет маску и устремляется к новой цели.

Мал подошел к дереву, вдохнул запах едкой смолы и выбрал себе маску неприкосновенного. Этим вечером она должна ему помочь выйти незамеченным из Мемфиса.

– Принц, неужели праздник вам уже надоел? – спросил Аузахет.

– Ничуть, но мне нужно ненадолго оставить вас, – ответил Мал.

– Позвольте сопровождать вас, господин, – тут же вызвался Гор.

– Если необходимо, то рассчитывайте и на меня тоже, – присоединился к нему Паоло.

– Я должен пойти один, – возразил Мал.

– Мал, зачем ты уходишь? – встревожилась Лия.

– Лия, не беспокойся ни о чем, – попросил ее Мал.

Лия знала, зачем и куда он идет:

– Дождись утра, иди с рассветом.

– Друзья, не тревожьтесь обо мне – со мной ничего не случиться, – Мал уже сожалел, что слишком долго задержался во дворце.

– Что прикажете, мой господин, – спросил Гор.

– Отдыхай. Я вернусь через пару дней.

– Вот это прогулка! – воскликнул Аузахет. – Что скажешь ты, капитан Гил?

Гил строго посмотрел на Аузахета:

– Зачем что-то говорить, когда нечего сказать.

Лия по-прежнему пребывала в растерянности:

– Я хочу проводить тебя.

Они покинули дворец Матары и Гатары. В квартале чужеземцев им встретились странники в рваных одеждах. Они совсем недавно прибыли в Мемфис и рыскали по городу в поисках пристанища и наживы. Мал увидел на одном из них широкую кожаную суму, остановился и попросил ее продать. Мал взял у Гора денег, и нищий с радостью совершил обмен. На постоялом дворе Мал приобрел бурдюк с водой, хлебных лепешек и фиников. Затем попрощался с Гором и Паоло.

– Возьми меня с собой, Мал, – неожиданно попросила его Лия.

Мал не знал, что ответить. Он не был готов выполнить ее просьбу. Мал даже никогда не думал о том, чтобы идти в пирамиды вместе с Лией.

Амазонка не выдержала его молчания:

– Прости меня, – наконец произнесла она.

– Ты ни в чем не виновата, – Мал остался непреклонен.

Принц очень хотел взять ее с собой, но что-то ему мешало. И Мал знал, что именно. Он не мог скрывать это от самого себя: в Священную обитель он собирался идти вместе с Маргаритой, а вовсе не с Лией. Ведь именно Маргарита была вместе с ним, когда рыцарь Филипп впервые рассказал ему легенду отца Иллариона. И опять его пронзила мысль:

– Мое сердце принадлежит Маргарите. Если я и люблю Лию, то только умом.

– Прощай, Мал, я буду ждать тебя, – Лия произнесла эти слова так, как будто принц покидал ее навсегда.

В ее голосе Мал услышал тоску одиночества и отчужденности, но не сказал ни слова в ответ. Он стоял рядом с ней и не мог сдвинуться с места. Наконец, Лия сказала ему:

– Ты должен идти.

Под покровом ночи Мал в маске неприкосновенного, закутанный в плащ покидал Мемфис. На поясе у него висел меч Рамзеса, а через плечо сумка с запасом еды. Улицы города освещали редкие фонари и отполированный серп луны. Люди в масках ворон почти бесшумно очищали город от мусора и нечистот. К Малу никто не подходил и не пытался с ним заговорить. Принц направлялся ко вторым воротам Мемфиса, открывающим дорогу в горы, – это и был путь к пирамидам.

Стражники в масках и одеяниях красного цвета пропустили Мала. Он снял маску, положил ее в суму, подвязки нацепил на плечо и зашагал по протоптанной дороге:

– Ты – чужестранец? – окликнул его стражник.

Мал обернулся:

– Да.

– Берегись, в горах много диких зверей.

– Благодарю тебя за заботу, – откликнулся Мал.

Он, не торопясь, продвигался вперед. Дорога вела его прямиком наверх к пирамидам. Вдоль нее росли редкие деревца. Тишину лишь иногда нарушали вой шакалов и хохот гиен. Ничто не предвещало опасности. Достигнув леса, Мал решился дождаться рассвета. Он лег на траву, закутался в плащ с головы до ног и не заметил, как заснул.

Мал в сопровождении Сейт-Акха и людей в масках идет через лес и натыкается на развалины неизвестного города. Внимательно осмотрев их, принц находит заваленный камнями ход в подземелье.

– Это вход в ту самую Священную обитель, которую ты так давно ищешь – говорит жрец.

– Но она находится в горах, а не в подземелье! – удивляется Мал.

Сейт-Акх тем временем приказывает убрать камни. Приказ выполнен. Не зажигая огонь, они спускаются вниз по ступеням. Жрец идет впереди, а Мал замыкает шествие. Они идут медленно, стараясь не оступиться в темноте. В самом низу Мал видит свет. Он манит и отталкивает одновременно. Источник света излучает бесстрашие и в то же время предостерегает об опасности. Мал останавливается и прислушивается. В проходе нет никого, кроме них. Мал продолжает путь. Проход сужается, потолок становится выше, а свет ярче. Мал шагает, не глядя под ноги, но когда раздается хруст и он опускает глаза, то видит, что земля, по которой они идут, усеяна человеческими костями. С каждым шагом их становится все больше. Чудотворный свет притягивает к себе, несмотря на то, что Малу становится все очевидней таящаяся в нем опасность, но он, как и все остальные, знает, что надо идти вперед.

Процессия останавливается. До источника света еще добрая сотня шагов. Яркий свет не жалит, подобно солнечным лучам, не заставляет закрывать глаза, а словно бы омывает тела изнутри, и люди обретают покой и безмятежность. Мал пробирается к Сейт-Акху и смотрит на источник света. Он исходит из глубины, которая наполнена огненным озером, и это огонь, который утоляет не телесную жажду, а жажду духовную.

– Преклоните колени, братья и сестры! – произносит Сейт-Акх.

Все подчиняются, и Сейт-Акх начинает молитву:

– Господь всемогущий, слава тебе! Ты начало и конец, ты видимый и невидимый, всеведущий, воплощение мудрости, исцели наши сердца от недуга, напои нас светом истины, просвети погрязнувших во тьме и направь стопы наши на путь, ведущий к умиротворению.

Несмотря на христианский дух молитвы, змей никак не проявляет себя.

– Он отступил от меня вместе с неуязвимостью, – вспоминает Мал. – Он покинул мою душу.