Природа боится пустоты - Дмитрий Александрович Фёдоров

дабы те и в самом деле не подумали, будто великий геометр мог по-настоящему интересоваться чем-то кроме теоретических проблемам.

Занятно, что именно с техническим сочинением «О плавающих телах» традиция связывает еще один распространенный анекдот о рассеянности Архимеда. Якобы царь Гиерон заказал себе новую корону из чистого золота, однако заподозрил, что мастер подменил часть выданного ему золота серебром. Перед Архимедом была поставлена задача — определить, из какого же материала в действительности изготовлена корона. Фактически требовалось узнать, соответствует ли масса короны ее объему. Ученый не сразу сумел дать ответ, поскольку не знал, как определить объем такого сложного объекта, как корона. Озарение настигло Архимеда совершенно внезапно, когда он мылся в бане и вдруг понял, что любое тело вытесняет ровно столько воды, сколько места занимает само. От радости он голым выскочил из бани и побежал домой, восторженно крича: «ερηκα, ερηκα» («Нашел! Нашел!»). В результате проверки оказалось, что мастер обманул царя — корона вытеснила больше воды, чем равный ей по массе золотой слиток.

В связи со всем сказанным любопытно отметить, что арабский математик Х-XI веков ас-Сиджизи с восторгом отзывался об Архимеде, отмечая, что «не было никого, кто занимался бы с таким же усердием практически полезными вещами».

Угасание античной науки после Архимеда

Время Архимеда совпало с моментом максимального расцвета греческой геометрии, после которого она начала медленно клониться к упадку. В последующие века уже почти не появлялись новые оригинальные работы, вместо которых стали создаваться универсальные учебники-энциклопедии, которые обобщали и подытоживали наследие прошлого. Такими трудами стали «Начала» Евклида и «Конические сечения» Аполлония: авторы внесли туда не очень много своего, зато существующие достижения математической науки изложили стройно и понятно (точнее — понятнее, чем в старых книгах, но по современным меркам это очень громоздкие и пространные тексты).

Нельзя, конечно, утверждать, будто Средиземноморье вдруг перестало рождать талантливых людей. Просто существующих знаний было уже столь много, форма их представления была настолько несовершенна, а практические потребности общества так мало зависели от достижений науки, что новые ученые тратили всю жизнь на изучение имеющейся мудрости, но все равно не понимали, как же это все использовать.

Первые поколения математиков после Архимеда еще чтили традиции, и были достаточно компетентны, дабы разобраться в сочинениях великих предшественников. Затем ученые уже довольствовались лишь изучением «Начал», или даже учебников более низкого уровня, чем сочинения Евклида и Аполлония. Примером тут могут служить книги Герона Александрийского (I век нашей эры), которые хоть и содержат еще немало мудрости, но рассматривают в основном прикладные вопросы, причем часто без строгих доказательств. Кое-что там и вовсе изложено в виде готовых рецептов безо всяких объяснений. Даже Папп Александрийский — крупный самостоятельный математик III–IV веков, получивший ряд новых результатов — написал достаточно беспорядочное сочинение «Математическая коллекция», которое одновременно является учебником по геометрии и курсом истории математики. Некоторое внимание в этой книге уделено также механике и астрономии.

Тут необходимо отметить, что все сказанное об упадке наук не относится к астрономии, которая активно развивалась в Александрии трудами многих талантливых астрономов. Причиной тут была и популярность астрологии, и необходимость длительных наблюдений за светилами, занимавших десятилетия и даже века. Вершиной этой упорной работы стал фундаментальный труд жившего во II веке Клавдия Птолемея «Великое математическое построение по астрономии в тринадцати книгах». Название часто сокращали просто до слова до «Великое», по-гречески «μεγίστη» (магистэ), что в арабском произношении трансформировалось до «Альмагест». Данное сочинение представлял собой полную энциклопедию знаний о небе, накопленных древним миром. Далее с астрономией произошло то же самое, что мы уже видели на примере математики: фундаментальная книга Птолемея быстро вытеснила из научного обращения почти все работы предшественников, так что многие из них известны нам и вовсе лишь по упоминанию в «Альмагесте».

После Птолемея и Паппа греческая астрономия и геометрия быстро вырождается. Римский мир мало интересовался теоретическими науками, требуя реальных практических результатов и довольствуясь приближенными решениями. А перешедшей в христианство Империи не потребовалось и этого. После конфликта язычников и христиан в 391 году патриарх Феофил добился от императора Феодосия I разрешения уничтожить все языческие храмы в Александрии, разрушив заодно и хранилище с книгами. На самом деле сложно сказать, что именно к тому моменту вообще осталось от знаменитой библиотеки, поскольку римские императоры несколько раз грабили город, когда подавляли египетские восстания. С другой стороны — какие-то рукописи (причем немало) сохранились там и до прихода арабов.

В 529 году император Юстиниан, ведущий борьбу с языческой мерзостью, закрыл платоновскую Академию. Правда, когда спустя несколько лет сгорел собор святой Софии, то для его восстановления пришлось позвать языческих математиков, но дальнейший упадок античной научной традиции было уже невозможно остановить. Нигде больше не готовили людей, способных разобраться в мудреных старинных книгах, множество текстов пропало безвозвратно, а те рукописи, что по инерции продолжали переписывать в монастырях, были уже никому не понятны.

Римляне и греческая культура

Разумеется, период римского владычества длился столь долго, что там нельзя выделять лишь какие-то простейшие исторические тенденции. Процесс был сложным и противоречивым.

В эпоху до Пунических войн римское общество было в массе своей сельским, патриархальным, трудолюбивым, небогатым и жестоким. Победы над Карфагеном привели к колоссальным изменениям. В страну хлынуло внезапное богатство и множество рабов. Мелкие фермы очень быстро сменились крупными землевладениями, отважные и предприимчивые люди стремительно делали состояния с помощью торговли либо грабежей. Многие же, не способные или не желающие найти работу, стекались в столицу и люмпенизировались, требуя хлеба и зрелищ в обмен на политическую лояльность (для раздачи населению в Рим периода его рассвета ежегодно завозили около 200 000 тонн зерна из Сардинии, Сицилии, Северной Африки и Египта). Женщины перестали бояться мужей, развод стал обычным делом. Желание иметь много детей пропало у многих, даже богатых людей.

Греки прошли через подобное столетие назад. Римляне же сразу осознали, что уступают эллинам почти во всем — в ремесле, в способности вести сельское хозяйство, в административных навыках и философии, в искусстве и культуре, в умении отдыхать и распущенности. Единственное, где Рим был несравненно выше — военное дело и сплоченность, — но этого оказалось достаточно для покорения греков. Однако культура эллинов сразу же начала проникать по всем римским владениям, что было неизбежным, хоть и раздражало людей старой закалки, вроде Катона Старшего. Старые порядки было уже не вернуть. Римляне умели хорошо воевать, составлять законы и прокладывать дороги — для всего остального они привлекали эллинов, паразитируя на их