Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине - Вальтер Скотт

– Отсутствует мой возлюбленный! – повторила Эдит. – Впрочем, того, кто так дорого поплатился за право так именоваться, можно так называть. Но как бы я ни была недостойна его любви, я все-таки служила ему светом, озарявшим его путь на стезе рыцарства, но никогда не забывала ни моего положения, ни моего сана, так же как и он никогда не выходил за пределы молчаливого обожания. Да, все это было так, хотя бы сам король утверждал обратное.

– Не заставляйте меня высказать, милая кузина, то, чего я весьма не желал бы. Я не говорил, что вы удостаивали этого шотландца бóльшим вниманием или бóльшей благосклонностью, чем те, какие может получить рыцарь даже от принцессы знаменитого рода. Клянусь Богоматерью, я сведущ в вопросах любовных похождений: по-моему, любовь всегда начинается с безмолвного почитания и молчаливого внимания, затем отношения принимают интимный характер, а потом мало-помалу я… впрочем, мне незачем это пояснять женщине, считающей себя умнее всех на свете.

– Я всегда охотно выслушиваю советы моего родственника, если только они не оскорбительны для меня.

– Короли, прелестная кузина, не дают советов, но приказывают и предписывают законы.

– Это только султаны повелевают и предписывают законы, потому что они владычествуют над рабами.

– Не волнуйтесь, вы скоро научитесь уважать султанов и предпочтете их вашему вероломному шотландцу. Несомненно, Саладин крепче держит свое слово, чем Вильгельм Шотландский, претендующий на прозвище Льва. Он самым гнусным образом обманул меня, не прислав обещанных им вспомогательных войск. Говорю вам, Эдит, трудно предвидеть будущее, и может случиться, что вы доживете до того времени, когда предпочтете турка, исполненного чистосердечия и откровенности, лживому шотландцу.

– Никогда, никогда! Даже если бы Ричард перешел в их религию, которую стремился изгнать из Палестины, чтобы обратить ее под знамение креста!

– Вы, вероятно, желаете прекратить наш разговор, – сказал Ричард, вставая. – В таком случае я вас покидаю. Думайте обо мне что хотите, прекрасная Эдит, но я буду всегда помнить, что ваш отец – мой брат.

При этих словах король вышел, внешне в хорошем настроении, но на самом деле не удовлетворенный своим посещением.

На четвертый день после удаления из христианского лагеря сэра Кеннета Ричард сидел в своем шатре, наслаждаясь вечерней прохладой. Западный ветер нес на своих крыльях живительную свежесть и будто долетал сюда из Англии, чтобы постепенно помочь восстановить силы и здоровье герою-королю, душа которого жаждала необыкновенных подвигов. Король был один: де Во отправился в Аскалон, чтобы доставить оттуда войско и боевые припасы, а остальные военачальники занимались своими делами. Все были озабочены подготовкой к новым военным действиям и к предстоящему завтра смотру всего войска крестоносцев. Ричард внимательно прислушивался к глухому звуку кузнечных молотков, ковавших подковы, и к стуку оружейников, чинивших оружие. Он слышал веселые голоса своих воинов, сновавших перед его шатром, видел их лица, дышавшие мужеством и отвагой – этими верными предвестниками победы.

В то время как слух Ричарда упивался дорогими его сердцу звуками, а сам он оставался погруженным в сладкие мечты о победах и завоеваниях, в шатер короля вошел его оруженосец и доложил о прибытии от Саладина гонца, ожидавшего разрешения предстать перед Его Величеством.

– Введи его сейчас же и со всеми подобающими почестями! – воскликнул король.

Королевский оруженосец ввел в шатер посла, который, судя по внешности, был нубийским невольником и притом замечательной красоты. Высокого роста, великолепно сложенный, с властными чертами лица, черного как уголь, он, казалось, ничего общего не имел с эфиопским племенем. Его черные как смоль густые волосы были закрыты чалмой из тончайшей кисеи снежной белизны, такого же цвета короткий плащ был накинут на плечи и расходился на груди и на руках, а из-под него виднелась куртка из барсовой шкуры, спускавшаяся дюйма на три ниже колен. Мощные и жилистые руки и ноги его были обнажены, обут он был в сандалии, серебряное ожерелье и браслеты служили ему украшением. Сбоку, вдоль бедра, висел прямой меч с буковым эфесом, вложенный в ножны, обтянутые змеиной шкурой. В правой руке он держал коротенький дротик с широким блестящим стальным наконечником, а в левой, перевитый золотыми нитями, – шелковый поводок, на котором вел великолепную борзую собаку.

Представ перед королем, гонец простерся ниц, обнажив в знак уважения часть плеча. Он прикоснулся лбом к полу, затем приподнялся, став на одно колено, и в этом положении подал королю шелковый свиток, в котором был заключен еще один, из золотой парчи, а в этот последний вложено письмо от Саладина, написанное на арабском языке, с приложением перевода на английский.

Содержание письма было следующее:

«Саладин, царь царей, Мелеку-Рику, Льву Англии!

Уведомленный последним твоим посланием о том, что ты предпочитаешь войну миру, нашу вражду – нашей дружбе, мы не можем не видеть в тебе ослепленного в этом отношении человека и надеемся вскоре доказать тебе твое заблуждение при помощи наших победоносных полчищ, и тогда Мухаммед, пророк Бога, и Аллах, Бог пророка, решат наш спор. А пока скажем тебе, что мы очень дорожим тобой и приняли с искренним удовольствием присланные тобою подарки, и особенно двух карликов, которые по своему безобразию ничуть не уступают Эзопу и столь же увеселительны, как лютня Исаака. В отплату за твои подарки, почерпнутые из сокровищницы твоих щедрот, мы в свою очередь отсылаем тебе в подарок нубийского невольника, по имени Зоххак. Как мудрец, ты не станешь судить о нем по цвету его лица, подобно земным глупцам, ибо чернокожие плоды всегда бывают вкуснейшие. Знай, что он так же верен в исполнении приказаний своего господина, как и Рустам Заблестанский. Ты встретишь в нем благоразумного советника, когда научишься понимать его, что, впрочем, составит затруднение, так как он нем и звук речи его загражден в слоновых его палатах безмолвием. Мы поручаем его твоим попечениям и надеемся, что скоро наступит время, когда он окажет тебе большие услуги. В заключение мы с тобой прощаемся и все-таки исполнены надежды, что великий наш пророк сжалится над тобой и озарит тебя лучом познания истины. Но если бы это не сбылось и ты продолжал бы оставаться во тьме, то мы все же желаем, чтобы здоровье твое скорее восстановилось, дабы Аллах явился судьей между мной и тобой на поле битвы».

Грамота была засвидетельствована подписью и печатью султана.

Прочитав письмо, Ричард молча пристально стал всматриваться в гонца. Коленопреклоненный нубиец стоял перед ним с опущенными глазами, сложив руки на груди крест-накрест, подобно статуе из черного мрамора художественной работы, готовой ожить от малейшего прикосновения Прометея. Король Ричард так же, как и позже один из его потомков, Генрих VIII, имел страсть к красивым, статным и мускулистым людям, он восхищался упругостью, крепостью мышц и пропорциональностью размеров тела присланного ему в дар невольника и обратился к нему на левантском наречии: