Террор в Македонии - Луи Буссенар

– Пусть мы даже загоним коней, зато оторвемся от албанцев, – подгонял Жоаннес.

Впереди оказалось высохшее русло горного потока. Отряд углубился в него, не снижая скорости.

Шагов через пятьдесят один из всадников резко качнулся в седле и едва не упал. Это был Дарниа. Парень потерял много крови и сильно ослаб. До сих пор он еще крепился, но теперь силы оставили его. Падение было бы неизбежным, если бы кто-то из товарищей не подхватил раненого. Бег коней замедлился.

– Оставьте меня! – простонал Дарниа. – Спасайтесь! Я вам только помеха!

– Не смей так говорить! – возразил подоспевший на помощь. – Я буду поддерживать тебя.

– Нельзя, чтобы вы все погибли из-за меня! Уходите, прошу! Вы должны жить и бороться за наше общее дело!

В тот же момент быстро, ни слова больше не говоря, раненый выхватил здоровой рукой револьвер и с возгласом «Да здравствует свободная Македония!» выстрелил себе в висок… Еще несколько секунд товарищ поддерживал в седле его труп, потом с рыданиями в голосе произнес:

– Бедный Дарниа!.. Он пожертвовал собой ради нас.

Но у живых не было времени скорбеть о мертвых. Со всей энергией они стремились уйти от преследования. А это с каждой минутой становилось все труднее и опаснее.

Дорога круто забирала вверх. Скоро скачка станет невозможной, придется переходить на рысь, а потом и на шаг. К счастью, им все-таки удалось оторваться от эскадрона Марко.

Наконец Жоаннес понял, что быстрее продвигаться своим ходом, и приказал спешиться. Он знал, людям Марко тоже придется пойти на это. Другого выхода не оставалось.

– Что же делать дальше, когда доберемся туда? – обратился Жоаннес к Никее, разглядывая крепость на вершине горы. В голосе его слышалась озабоченность.

– Прежде всего не надо терять надежду! – ободряюще и как-то таинственно улыбнулась девушка.

– Надеяться мы можем только на себя. Будем отчаянно сопротивляться, стоять насмерть, до последнего патрона. Уложим этих бандитов, сколько сумеем!

– Их слишком много, а боеприпасов у нас чересчур мало, нам долго не продержаться.

– У тебя есть предложение?

– Если бы мы могли проникнуть в эту проклятую неприступную крепость, укрыться за ее прочными стенами!..

Юноша оживился.

– А почему бы, собственно, нет? Пожалуй, ты права!

Отряд продолжал карабкаться по скалистой тропинке вверх. Они уходили все дальше.

Марко видел это, но был спокоен.

– Ничего. Перед железной дверью им все равно придется остановиться, и тогда мы посмеемся от души.

Помогая Никее в особо трудных местах, Жоаннес продолжал начатый разговор:

– Ты знаешь, после того, как мы там побывали, этот разбойник бей еще основательней укрепил свое логово. Вон, посмотри! Над первой линией каменных глыб, окружающих крепость, он водрузил еще один такой ряд. Высота сооружения теперь не меньше тридцати метров. Ни взобраться туда, ни пушкой прошибить!

– Я еще вижу входную дверь, обитую массивным железом. Ей тоже никакие снаряды не страшны.

– Там-то нам и придется драться, между двух огней, и, скорее всего, умереть. Но они дорого заплатят за наши жизни!

На лице женщины опять появилась загадочная улыбка:

– Как знать.

Жоаннес не мог понять поведения жены.

– Послушай, Никея, умоляю тебя, скажи наконец, что дает тебе надежду в такой безвыходной ситуации? Я чувствую, ты пытаешься внушить мне, что спасти отряд возможно! Но как?

– Скоро увидишь.

Дорога в последний раз круто завернула и вывела на довольно обширное ровное пространство прямо под стены крепости. На серых камнях ярким пятном вырисовывалась железная дверь, окрашенная в красный цвет.

Никея быстро сбросила накидку, обернула ее вокруг талии и закрепила с помощью нашейной серебряной цепочки. Получилось нечто вроде длинной юбки. Затем она сняла феску и рассыпала по плечам длинные белокурые волосы.

Все в недоумении смотрели на нее. Девушка выглядела в своем новом пурпурном облачении, мягкими складками ниспадавшем к ногам, весьма впечатляюще.

Подобрав ружье, она медленно направилась к двери и несколько раз громко и требовательно стукнула в нее прикладом. Однако с той стороны никакой реакции не последовало.

Выждав немного, Никея постучала еще и еще. Дверь все так же оставалась замкнутой, но в ней приоткрылось смотровое окошечко.

Тогда в напряженной тишине зазвучал чудный голос девушки. Она запела героический гимн Косова, что всегда оказывало сильное впечатление на патриотические чувства славян. Люди, уставшие от тяжелейшего перехода, сразу приободрились и, замерев, внимали завораживающему пению.

Наконец за дверью послышалось движение, и старческий надломленный голос спросил:

– Женщина! Кто ты, если так проникновенно поешь о несчастиях нашей порабощенной родины?

– Посмотри как следует! Разве не узнаешь меня? Я та, кто год назад здесь в крепости потребовала жизни и свободы для троих мужчин, кого Марко собирался расстрелять. Я та, кому свыше даровано право приказывать, потому что ангел тьмы[151] коснулся меня своим крылом… Посмотри на меня! Я Никея!

– Безумная Никея! Посланница Пророка! Теперь я узнал тебя! Что ты хочешь, женщина?

Чтобы не выйти из роли, девушка намеренно помедлила, словно не слышала вопроса. Она вновь запела. За дверью слушали, потом тот же голос переспросил:

– Так чего же ты хочешь?

Снизу все отчетливее доносились крики преследователей. Шум погони приближался. Через несколько минут они будут здесь. От ответа Никеи, от поведения невидимого стража зависело спасение. Молодая женщина с восхитительным спокойствием продолжала:

– Под угрозой самых страшных несчастий я требую, чтобы открыли эту дверь! Я хочу убежища для меня и моих спутников! Слышишь? Ты должен выполнить мое желание, или я прокляну вас всех!

– Будь по-твоему, и пусть Бог простит меня, если я поступаю плохо!

В ту же минуту послышался лязг отодвигаемых засовов, тяжелая дверь заскрипела и медленно, словно нехотя, открылась, пропуская пришельцев.

Последней зашла Никея, и в этот же момент на площадку перед крепостью с шумом ворвались албанцы во главе с Марко. Женщина с силой толкнула за собой дверь, та с грохотом захлопнулась перед самым носом у разгоряченных погоней бандитов.

Задвинув все запоры, девушка обернулась. Перед ней стоял высокий, седой, слегка ссутулившийся старик. В молодости это был отчаянный разбойник, проливший немало крови, не знавший ни страха, ни жалости.

Но сейчас в его тусклых глазах, устремленных на девушку, виделось выражение суеверного ужаса, он набожно протягивал к ней свои узловатые руки с синими прожилками вен. Никея, желая еще усилить впечатление, посмотрела на него долгим гипнотизирующим взглядом провидицы[152].