НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА - Дмитрий Альперов

Фаворитами были Бесов, Мартынов и Корень.

Перед раздачей призов в городе появился легендарный борец де-Фос. Он наводил ужас на жителей и своей фигурой и фантастическим обжорством. Внешний вид его был жуткий. На нем было надето штук пятнадцать жилеток, а поверх них армяк. На голове красовался извозчичий цилиндр, на ногах были высокие резиновые боты, в руках железная палка. Он приезжал в какой-нибудь город, выходил из вагона поезда и сейчас же направлялся в вокзальный буфет. Там, по рассказам, он съедал к ужасу буфетчика штук пятьдесят бутербродов, целую телячью ножку и выпивал неимоверное количество чая или пива. Потом спокойно уходил, ничего не заплатив, садился в пролетку и приказывал везти себя в ближайшую лучшую гостиницу. Если швейцар ему говорил, что свободного номера нет, он отправлялся сам искать свободный номер. Отыскивал его, занимал, требовал сейчас же два или три самовара и еды. Если ему не подавали, он шел в буфет, брал там все, что имелось, уносил в свой номер, запирался там и рычал как зверь. Многие из живущих в гостинице, узнав, что приехал де-Фос, бросали занимаемые ими номера и переезжали в другую гостиницу, чтобы не встречаться с ним. Силой с ним справиться было невозможно. Если вызывали полицию, он в отместку ломал все, что ему попадалось под руку. Те, кому приходилось иметь с ним дело, предпочитали откупаться от него. Приносили ему еды и денег с условием, чтобы он переехал в другую гостиницу. В другой же гостинице, ему давали деньги с условием, чтобы он к ним не въезжал.

Многие утверждали, что такой манерой своего поведения де-Фос нажил большие деньги. Рассказывали, что он окончил гимназию, что не раз его сажали в сумасшедший дом, но что он всегда бежал оттуда. Словом, легенд о нем ходило много, а правды никто по-настоящему не знал. Он приезжал в город, где работал цирк, принимал участие в борьбе и делал большие сборы. Боролся он приемами русско-швейцарской борьбы на-поясах. Рубашку никогда не снимал и трико во время борьбы не надевал.

Де-Фос предложил Соболевскому выступить у него в цирке. Договорился, что за каждое выступление получает пятьдесят рублей. В первый же вечер он уложил одного за другим трех борцов, правда, не очень сильных. Через несколько дней был назначен бенефис борца Корня. Афиша была широковещательная. Объявлена была борьба Корня с быком. Перед самым выходом бенефицианта исправник, но инициативе земского начальника, запретил борьбу с быком. В цирке поднялся невероятный шум. Публика требовала объявленную борьбу. Земскому начальнику пришлось уйти, и борьба состоялась. После борьбы с быком Корень боролся с де-Фосом, и де-Фос положил его. Корень потребовал реванша ввиду того, что он боролся уже усталый.

Борьба с быком происходила так. На арену выводили быка. Борец брал быка за рога и должен был повалить его. Сделать, это мог не каждый борец, на это нужна была особая сноровка.

Борьба закончилась, цирк собирался переехать в Вятку. Шапито было уже снято, в два часа нужно было вести на вокзал лошадей и грузить багаж. В двенадцать часов стало известно, что вагонов нет, что их подадут только завтра. В это время к Соболевскому подошел де-Фос и сказал:

— Дашь мне сто рублей, я сделаю полный сбор. Играть будем без крыши, под открытым небом. Иди в типографию и заказывай афишу. Пиши: «прощальный бенефис де-Фоса. Французская борьба де-Фоса с Мартыновым. Де-Фос будет бороться в трико».

Соболевский согласился. Афиша была готова в три часа. Ее сейчас же расклеили по городу. До борьбы дали несколько номеров партерного характера. Цирк был полон до отказа. Публика жаждала видеть де-Фоса в трико. Первое отделение прошло. Соболевский вошел в уборную де-Фоса и спросил его:

— Почему же ты не (раздеваешься?

Де-Фос ответил, что и не подумает раздеватыся, а будет бороться в рубашке, как всегда.

— А как же афиша? — с недоумением спросил Соболевский. — Публика убьет нас за обман.

— Не бойся, директор, с публикой буду говорить я сам; ты этого не касайся. Давай условленные сто рублей, а там не твое дело.

Перед борьбой де-Фос вышел на арену, поднял вверх руки и сказал:

— Уважаемые господа и госпожи, ввиду того, что во всем Челябинске не нашлось на мою фигуру трико, я буду бороться в рубашке, а кто хочет видеть меня голым, пусть пожалует за мной.

Де-Фос пошел в уборную, публика повалила за ним валом. Он вошел в уборную, прикрыл дверь, просунул в нее свой цилиндр и сказал: «Кто хочет видеть меня голым — гони деньгу».

В цилиндр полетели деньги. Когда денег набралось изрядное количество, де-Фос распахнул дверь, сорвал вешалку и давай размахивать вешалкой и ругаться. Кой-кому и попало. Де-Фос выдавил заднюю стенку уборной и скрылся

Директор и артисты, бывшие в цирке, едва спаслись. Рассвирепевшая публика не оставила целой ни одной скамейки, разбила все фонари. Был вызван наряд конной полиции, который разогнал громивших цирк людей.

На другой день мы уехали. Через несколько станций от Челябинска на платформе мы увидели де-Фоса. Он очень смеялся над случившимся. Больше мне его никогда не приходилось встречать. Хотя он своими похождениями гремел и потом на всю Россию.

30 мая мы приехали в Вятку. Ливмя лил дождь, грязь — неописуемая. Сборы в Вятке были очень слабые. Говорили, что нам мешала оперетта под антрепризой Левицкого. Но и в оперетте сборы не превышали ста рублей за вечер.

От 3 июня у отца характерная запись, рисующая самодурство и невежество провинциальной администрации: «По случаю роспуска Государственной думы местной администрации очень хотелось запретить нам играть. Наконец, все-таки удалось убедить ее, что пока еще цирк ничего общего не имеет с Государственной думой».

В «Вятском крае» появилась по поводу цирка недоброжелательная заметка. Во время представления один из клоунов, пользуясь тем, что в цирке присутствовал редактор газеты, прошелся насчет написавшего заметку корреспондента. Через несколько дней. «Вятский край» поместил статью ругательного характера. Тогда клоуны с арены начали «крыть» газету. Публике остроты нравились, что было удивительно, так как газета считалась прогрессивной.

Сборы продолжали быть плачевными. В кассе бывало за вечер по сорока рублей. Дирекции после долгих хлопот удалось получить разрешение на устройство «подарков». «Подарки» были единственной надеждой закончить кое-как гастроли в Вятке.

18 июня отец записывает: «Первый раз подарки. Сбор более четырехсот рублей. Я наблюдал, с каким лихорадочным трепетом вылезла вся серая масса из своих насиженных берлог. Прямо-таки — звери, кажется, Шаляпин с Собиным не потянули бы так, как два медных самовара. Звери, право, звери».