Архив еврейской истории. Том 12 - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Получив письмо на шести листах, исписанных с двух сторон мелким убористым почерком, Толстой попытался примирить противников: намеренно не обращая внимания на просьбу друга, он надеялся убедить его отдать Мооду английский перевод трех сказок. 6 октября 1903 года, подчеркивая благие цели издания, он убеждал Черткова: «Четвертый] пункт – это сказки, кот[орые] переводит Моод. Я уверен, что вы ничего не будете иметь против его перевода и издания в пользу евреев и что это не будет поводом ухудшения ваших отношений к нему»[761].
Хотя Чертков в письме к Шолом-Алейхему заявил о своей готовности уступить перевод Мооду – по желанию Толстого, – столь великодушно он не поступил[762]. Конечно, Черткову было совсем не легко написать это длинное письмо Толстому – изможденный, он был вынужден отложить послание, предназначавшееся Мооду[763]. Он взялся за него лишь на следующий день, адресовав письмо Томасу Лорие (Thomas Laurie, 1866–1944), молодому лондонскому издателю, который в то время был его помощником, в том числе и «посредником». Обращаясь формально к Лорие, Чертков излагает всю историю, обличая хитрость и бесстыдство, благодаря которым Моод завладел толстовскими рукописями.
13X03 [н. с.]
Дорогой Лорие,
В связи с публикацией «Трех сказок» Толстого я получил ответ от г-на Рабиновича на наш запрос о том, когда в России появятся русское и еврейское издания, я только что получил от него ответ по этому предмету: русское издание, вероятно, не выйдет раньше, чем через месяц. Похоже, что до того, как он получил мое письмо, господин Моод написал ему, предлагая перевести и издать эту книгу в Англии, и сослался на Толстого и на нашего друга Буланже. Рабинович, вероятно, не желая беспокоить Толстого, обратился с запросом к Буланже, который ответил, что г-н Моод порядочный человек, тогда Рабинович принял предложение г-на Моода и несколько дней тому назад отправил ему рукопись. Получив же мое письмо и будучи ранее проинформирован Толстым, что тот поручил мне издание этой книги вне России, Рабинович, конечно, поторопился признать свою ошибку и сообщил мне, что он написал г-ну Мооду, чтобы отменить договоренность, и также попросил меня переслать г-ну Мооду его письмо ко мне.
Рабинович объясняет свои поступки тем, что мое письмо к нему несколько запоздало. Со своей стороны, я не спешил спрашивать его о дате выхода русского издания сказок, потому что знал, что издание это не могло быть готово в ближайшем будущем и потому, что мне в голову не приходило, чтобы г-н Моод, через голову Толстого, обратился с предложением своих услуг непосредственно к г-ну Рабиновичу, тем более что г-н Моод лучше других прекрасно знает, что, согласно специальному и постоянному соглашению, состоявшемуся раз навсегда между Толстым и мной, все его новые произведения в первую очередь должны быть опубликованы мной в Англии; и что Толстой никогда не дарит свои произведения кому-либо из-за отрицательного отношения к литературной собственности, и поэтому никто не вправе распоряжаться сочинениями Толстого, кроме него самого и кроме его непосредственного и уполномоченного представителя за границей, то есть меня самого.
Будьте так любезны сообщить г-ну Мооду эти факты и сказать ему, что Толстой с самого начала поручил мне распоряжаться заграничным изданием этих сказок и дал мне исчерпывающие указания по этому поводу в нескольких письмах, написанных его собственной рукой (я до сих пор переписываюсь с ним по этому вопросу в связи с некоторыми изменениями в версии, которая в изданиях «Е А. Р.» будет несколько отличаться от версии, которую имеет в своем распоряжении г-н Рабинович).
Будьте добры, направьте прилагаемое письмо на русском г-ну Мооду с просьбой вернуть его вам по почте, так как оно понадобится мне.
Рабинович сообщает мне, что г-н Моод предложил отдать всю чистую прибыль своего издания от этих «Сказок» г-ну Рабиновичу в Фонд для оказания помощи евреям, и г-н Рабинович выражает надежду, что я поступлю так же, как и г-н Моод. Я ответил ему, сказав, что ни в коем случае я не мог бы поступить иначе, раз Толстой написал эти сказки специально в их пользу[764].
В этом письме Чертков упоминает о некоторых «изменениях», якобы согласованных с Толстым и имеющихся только в его, Черткова, версии сказок. Однако тут он был не совсем искренен, в особенности когда давал понять, что они с Толстым обсуждали эти «изменения» – видимо, более поздние по сравнению с версией, предоставленной Шолом-Алейхему. Их переписка в том виде, в каком она сохранилась, служит доказательством обратного: ни в письмах Черткова Толстому, по большей части неизданных, ни в письмах писателя, адресованных своему «официальному представителю», пока этот вопрос не поднимается. Единственный источник из имеющихся в нашем распоряжении, в котором обсуждаются рукописи сказок, – это письмо от 6–7 сентября: в нем Чертков напрямую спрашивает о том, как поступить с двумя авторскими вариантами сказки об ассирийском царе Асархадоне, и Толстой предоставляет ему полную свободу[765]. Но на этом мы еще остановимся более подробно.
14 октября н. с. Чертков опять пытается привлечь внимание Толстого к вопросу, но от того письма (под номером 106), к сожалению, не осталось никакого следа[766]. Возможно, Чертков, как он делал время от времени, прямо попросил своего корреспондента уничтожить послание. Мы располагаем лишь одним примечанием в Полном собрании сочинений Толстого, намекающим на предполагаемое содержание письма: «Ответ на письмо Черткова от 14 октября н. с. [№ 106], в котором он делится с Толстым опасениями, как бы Моод не закрепил за собой право литературной собственности на свой перевод трех сказок Толстого. Чертков считает это недопустимым принципиально»[767]. Если исходить из этого комментария, составленного предположительно самим Чертковым, то кажется, что вопрос ограничивался в основном авторскими правами на перевод. Однако же на самом деле более вероятно, что Моод хотел прежде всего первым издать сказки на английском, что следует из его письма Перрису от 6 октября 1903 года н. с.
Вернемся к переписке Моода, Лорие и Черткова. Моод отвечает на послание Черткова 13 октября н. с. через Лорие, и ответ его намеренно уклончив: он возвращает оба письма (а также письмо Шолом-Алейхема), как ему велели это сделать, а по делу не говорит ни слова. Обращается он только к Лорие – сообщает, что не
