Архив еврейской истории. Том 12 - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И действительно, с 9 по 28 ноября н. с. Чертков опубликовал в ведущих английских газетах, числом более тридцати, новость о предстоящем выходе в Е А. Р. трех новых рассказов Толстого[799]. В зависимости от длины статьи обычно давалась такая информация: на титульном листе книги будет напечатан портрет Толстого тех лет верхом на лошади; всю выручку пожертвуют семьям евреев, пострадавшим от недавних погромов в России; сказки перевел мистер В. Чертков – «издатель “The Free Age Press”, близкий друг Толстого и его единственный литературный представитель в этой стране» («Editor of “The Free Age Press”, Tolstoy’s personal friend, and his sole literary representative in this country»). Указывалась и фиксированная цена – 6 пенсов.
13 ноября н. с. Чертков поспешил в общих чертах ввести в курс дела Толстого:
…не знаю, как и благодарить вас, дорогой друг, за вашу телеграмму к Мооду. Это сразу поправило все дело. До того он был страшно нахален и груб в связи с этими рассказами; но после вашей телеграммы он моментально совершенно изменил тон. Тогда возможно стало с ним сговориться; и я, заручившись тем, что он непременно говорит, что эти ваши сказки (в русском оригинале) не copyright, счел наилучшим предоставить ему первое издание его перевода в Англии и Америке с тем, чтобы и наши издания (в 6 пенс и в 1 пенни) появились в Англии одновременно. Переписка шла через моего издателя, и Моод заявил, что он считает, что в этом деле я поступил с ним очень предупредительно. Разумеется, уладила все дело одна только ваша категорическая телеграмма. Но вам будет приятно узнать, что я сделал Мооду все возможные уступки и что он остался доволен.
Так как чистая прибыль и с его, и с моих изданий предназначена в общий фонд, то от конкуренции между этими изданиями никто не пострадает[800].
Писатель не ответил ни на это, ни на отправленные ему в последующие недели письма, в которых Чертков не осмелился вернуться к истории с тремя сказками[801]. К тому же молчание Толстого вызвало у него опасения, что «бестактные люди» вроде Моода или толстовца Ивана Трегубова (1858–1931) сообщили писателю что-то неприятное на его счет. Он разволновался до такой степени, что решил спросить об этом напрямую:
5.12.03 н. с.
Что это, дорогой Л. Н., от вас так долго нет никаких ис вестий? Доходят ли до вас мои письма и ваши до меня? <…> Также очень боюсь, как бы такие бестактные люди, как Моод и Трегубов, обращаясь к вам, чтобы рассудить между ими и мною в наших разногласиях, – не ставили бы вас в такое положение, что вам трудно писать кому-либо из нас и что из-за этого вы все откладываете. Также боюсь, что, когда я узнаю, что они писали вам обо мне, и нахожусь поэтому вынужденным дать вам свое объяснение, то делаю это так многословно и в таком неприятном для вас духе, что это охлаживает ваше желание писать мне и производит впечатление, что я, главным образом, занят пререканиями[802].
Толстой возобновил привычную переписку с Чертковым 17 ноября, но писал на другие темы и заключал письмо фразой, не допускающей возражений: «Перевод Бинштока “В[ойны] и М[ира] ужасен”. Прощайте пока»[803].
Писатель случайно назвал имя того переводчика, которого Чертков только что нанял для перевода сказок на французский и который стал причиной последующих неприятностей и опасений Шолом-Алейхема.
V
Тем временем новость о телеграмме Толстого Мооду долетела до Киева. Взвесив сложившуюся ситуацию, Шолом-Алейхем попытался обсудить ее в деталях с Чертковым:
13/14 26/27. X. 1903
Kiew
Многоуважаемый
В. Чертков!
Наконец – я получил известие, что из Ясной Поляны просили г. Моода «Сказок» не переводить и не издавать. Значит, издание остается за Вами. Слава Богу. Все хорошо, что хорошо кончается. Сам г. Моод уведомил меня об этом. Мы с ним расквитовались. Теперь прошу принять к сведению следующие пункты:
1) Если у Вас нет точной исправленной копии с рукописи Л[ьва] Н [иколаевича], то я могу таковую Вам доставить.
2) Хотите ли Вы при «Сказках» поместить также и 3–4 письма Л. Н., имеющие интерес, как выражающие его отношения к евреям?
3) Срок, как я Вам уже писал, не раньше 1/13 декабря.
4) Т[ак] к[ак] Вам не нужно уже уплатить те 100 руб. Мооду, то не сумеет ли Ваше издательство прислать мне авансом рублей 300/400 в счет будущих благ. Деньги необходимы для Гомельчан, для которых несколько сотен оказываются каплей в море. Лучше всего переводить через «Русский для Внешней Торговли Банк» в Лондоне, киевское отделение, мое имя.
5) Хотите ли получить рукопись и копии писем через Моода или непосредственно от меня.
6) Г-ну Левенфельду в Берлине я писал. Благодарю. Сойдитесь также с Америкой.
7) С парижским издателем кончайте сами, и прошу Вас ответственность взять на себя (особенно насчет срока).
В[есь] В[аш] С. Рабинович
Из г. Варшавы мне пишут, что следует обратить внимание на английское издание, которое, если появится в В[ашем] журнале, может нам сильно повредить. Если после, то, конечно, не беда…[804]
Вопрос казался решенным, и все же Шолом-Алейхем на следующий день отправляет Черткову еще одно письмо – для собственного спокойствия, чтобы убедиться, что между ними опять не возникнет недопонимание: он описывает ситуацию и снова спрашивает, хочет ли тот получить копии рукописей сказок и писем Толстого. Шолом-Алейхем подчеркивает ответственность Черткова как «единственного» представителя Толстого за границей и в конце напоминает ему о просьбе выслать аванс.
14/27. X. 1903
Многоуважаемый
В. Чертков!
Вчера я Вам писал из предместия Киева и теперь повторяю, что я несказанно рад, что инцидент окончен благополучно и что английское и американское издание находятся в Ваших, как я понимаю, надежных руках.
Жду теперь Вашего письма, подтверждающего дело, а также известия из Ясной Поляны.
Жду также Вашего письма насчет рукописи. Нужна ли Вам русская рукопись Л[ьва] Николаевича] или у Вас есть? И имеют ли для Вас какой-то интерес письма Л. Н., относящиеся к этому изданию?
Я просил Вас также об авансе. Сумма 100 р. от Моода уже погашена,
