Заставь меня влюбиться - Селина Аллен

сунул мне тайно проведенный тест ДНК на установление родства с моей дочкой.

Он проигнорировал мои слова. Накинул на мои плечи свою кожаную куртку, и стал ждать, когда я продену руки в рукава.

– У тебя один шлем. И тот на мне.

– Я обойдусь.

– А еще я в платье, – выдала я очередной аргумент, в пользу того, почему мне не следует ехать с ним на мотоцикле.

– И оно тебе очень идет, – усмехнулся он, занял место впереди меня, и расположил мои руки на своем животе. 

Кончики моих пальцев закололо, возникло желание нырнуть руками под его футболку и огладить твердый рельеф, но я сдержалась.

– Я не могу уйти, вечер в самом разгаре, – сказала я, теряя всякую уверенность.

– Он подходит к завершению. Ты получила что хотела, а я хочу получить свое.

Зарычал мотор. Я прижалась грудью к крепкой спине, сцепила руки на его талии, и мы сорвались с места.

***

 – Что мы делаем здесь? – снимая шлем с головы, спросила я.

Признаюсь, когда мы почти добрались до Малибу, а Конрад вдруг свернул с главной дороги, я заподозрила неладное.

– Пойдем. – Он оставил байк у пальмы, взял меня за руку и повел к воде.

Конрад привез нас на темный и совсем безлюдный пляж. Молодой месяц завис над неспокойной водной гладью. Темные волны разбивались о берег. Мрачная атмосфера этого места поднимала волоски на моем затылке. Но громкий шум воды и запах соли расслабляли меня, а еще теплый после солнечного дня песок манил упасть на него и разглядывать бесконечные звезды.

– Хотел тебя утопить, но передумал, – усмехнулся он.

– Очень смешно, – сморщив нос, отозвалась я.

Он остановился.

– Если идти по берегу, можно выйти к другому пляжу, где когда-то жила моя семья. Однажды ночью я убежал из дома и нашел это место. Мне было восемь лет. – Слова Конрада повергли меня в шок. – Удивительно, что рука человека еще не добралась до него. Хотя днем сюда заглядывают серфингисты.

– Почему ты ушел?

Конрад смотрел во тьму. На его лбу образовалась одна большая морщина, плечи напряглись.

– Очередная ссора родителей. Отец бил нас. У нас с Джоанной разница в четыре года, и я рад, что в то время она была слишком мала, ведь тогда доставалось бы и ей. Если он со мной так обращался, то с ней было бы все куда хуже.

– О боже, Конрад…

Я предполагала, что у него плохие отношения с отцом, ведь он отказывался носить его фамилию, но никогда бы не думала, что отец бил его.

– Томас Хэтфилд был параноиком, обвинял нашу маму в изменах, говорил, что она крутит с его другом.

– Но она не делала этого, так?

– Нет. Вернее, не в браке с ним. Саймон – наш с Джоанной отчим, он всегда был влюблен в маму, но они не переступали черту. Наверное, всем стало бы лучше, если бы все-таки переступили. Тогда нам не пришлось бы жить с ним так долго, – деревянным голосом выдал он.

– Почему твоя мама не ушла от него?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Боялась, наверное, ощущала свою зависимость от этих отношений. Может, надеялась на то, что однажды он поменяется. Мне кажется, она сама не до конца понимает это.

Мне стало жаль Конрада. Я вцепилась в его руку и прижалась щекой к его плечу.

– Часто я сам напрашивался, – вдруг сказал он.

Я неодобрительно покачала головой.

– Если у Авроры будет плохое поведение, ты ударишь ее?

Рассерженный взгляд остановился на моем лице.

– Такого никогда не случится. Мысль о том, чтобы навредить ей приводит меня в ужас. Я никогда не поступлю так.

– Вот видишь. Он не должен был бить тебя. Прежде всего, ему стоило ударить себя, ведь это он не смог объяснить тебе те или иные вещи.

– Он вообще ничего и никогда не объяснял, – фыркнул Конрад.

– Что только подтверждает мои слова.

Конрад молчал какое-то время, о чем-то раздумывая.

– Раньше я на него злился, искал повод устроить ссору, но сейчас я даже не хочу общаться с ним. Сильнее всего ранит не гнев, а безразличие. Я понял это слишком поздно.

– Ты прав. Безразличие ранит сильнее. – Особенно безразличие собственного ребенка.

– Я боюсь, что Аврора будет ненавидеть меня так же сильно, как я ненавижу собственного отца.

– Аврора никогда не будет чувствовать к тебе нечто подобное, – огладив его скулу костяшками пальцев, сказала я.

– Я очень сильно похож на отца.

– Я не знаю его, но то, что ты рассказываешь о нем, разнится с тем, что я вижу в тебе.

Он приблизился, мягко погладил мою шею.

– Скажи, что мне сделать, чтобы заслужить ее любовь.

Я улыбнулась.

– Конрад, она маленькая девочка – твоя дочь, она в любом случае будет тебя любить. Трать на нее свое время… деньги, но в меру! Я не хочу, чтобы она была одной из этих подростков, которым дарят сумки за тысячу баксов. – После этих слов Конрад усмехнулся. – Удивляй ее, учи новому и всегда пытайся услышать и понять, стань для нее другом, защитником и поддержкой, и ты будешь лучшим отцом в мире.

Он кивнул.

– А еще я не знаю, как заслужить твое прощение.

– Я давно простила тебя. Все еще не поддерживаю твой способ решения проблем, но я не держу зла. Я с Авророй, и это главное. – Мои руки легли на его талию, сжали футболку.

– Я бы никогда не разлучил вас. Никогда не забрал бы ее одну. Дело было не только в ней, Сабрина, дело было в тебе.

Я сглотнула, застигнутая врасплох его словами.

Мои маленькие каблучки все время тонули в сухом песке, отчего я постоянно подгибала колени, Конрад чувствовал это, ведь каждый раз как меня «штормило» я сильнее хваталась за его футболку.

– Ты стоять разучилась? – серьезно спросил он.

– Попробуй примерить мои босоножки, посмотрю, как ты в них походишь по песку!

Он усмехнулся и опустился передо мной на колени, аккуратно расстегнул мои босоножки и медленно снял их с моих ног. 

Как только мои