Тверской баскак. Том Шестой - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

Тот морщит лоб, говорить он не мастак.

— Так, неплохо…! Все, что тобой указано, консул, все исполняем. Отхожие места выкопаны отдельно от жилых палаток. Каждый день тамо все известью засыпают. Во всех шатрах печки сложили, три бани срубили. Так что каждую седмицу все моются. Волосы опять же всем стригут и бороды бреют. — Вздохнув, он утер пот со лба. — Померло за неделю пятеро, еще людин тридцать в больничной палате маются.

Я удовлетворенно киваю, для четырехтысячного корпуса за неделю пятеро умерших — результат не худший.

Перевожу взгляд на Ерша.

— Ну, а у тебя что, командор?

Тот перечисляет мне примерно тоже самое, жалуясь лишь на то, что провианта маловато, а ордынцы цены задирают на все.

Это понятно, по-другому и быть не могло. Пока надо радоваться тому, что ордынцы вообще подвозят нам провизию, а не строят козни исподтишка.

Перехожу к Петру Рябому, и тот также обстоятельно докладывает мне о состоянии дел у него в корпусе. Все боле-менее в порядке, но напоследок он все же меня озадачивает.

— Просьба у меня к тебе, господин консул, — начал он, настороженно покосившись на меня, — ты бы ведьму свою укоротил, а? Шо она бойцов на построении взглядом своим колдовским сверлит? Тока пужает! А еще в палатках и вещах их роется! Зачем это? Народец ропщет! Ежели кто занедужит, так сам прибежит в лекарню, а не сможет, так принесут его! Че она лезет везде! Здоровых бойцов в лазарете держит! Пошто?

Я слушаю его и мысленно умиляюсь. Когда я еще только собирался в поход, Иргиль сказала, что одного меня не оставит. Я ее, конечно, отговаривал. Поход тяжелый, результат непредсказуем, мне не хотелось подвергать ее риску. Только все мои усилия оказались напрасны, она все равно поехала со мной, и, если честно, то, может, оно и к лучшему. После ранения здоровье у меня уже не то, да и возраст опять же, а Иргиль и боль снимет, да и вообще душевней мне с ней как-то!

Только вот Иргиль не та женщина, кто без дела может сидеть! У себя в Заволжском она всегда при деле: то травы собирает да сушит, то страждущих лечит, а тут все не то — степь, дожди да ветрище. Заскучала совсем моя Иргиль и всю нерастраченную энергию на меня обратила. Это не ешь, туда не ходи, тяжелое не поднимай! В общем, от заботы такой тяжеловато мне стало, вот я и придумал ей занятие. Назначил ее главой полкового лекарского приказа, а говоря языком будущего — главным санитарным врачом армии. Доверил ей смотреть за соблюдением гигиены и чистоты в войске: за лазаретами, больными, поварами и приготовлением пищи. Работы ей сразу прибавилось, зато мне от ее опеки посвободней стало.

Я-то вздохнул с облегчением, а вот всем остальным проблем знатно прибавилось. Дело оказалось как раз для Иргиль, она же любую заразу на корню видит. Болезнь еще только-только зарождается, а она уже ее чует. Ведьма, чай! Пройдет она перед строем, носом поведет и уже видит, кто из взвода вроде бы еще жив-здоров, а на деле уже одной ногой в могиле.

Иргиль толком не скажет, что у бойца там за болезнь: дизентерия, тиф, грипп или того хуже, она и слов-то таких не знает. Зато я знаю, как и то, что в отсутствие каких-либо лекарств карантин — единственное средство борьбы с эпидемиями. Если бойца вовремя изолировать, то он и сам, может быть, выживет, а уж остальных точно спасем, и болезнь не начнет косить всех подряд.

В таких делах Иргиль никогда не ошибается, и только благодаря ее колдовским талантам за два месяца стоянки в армии так мало небоевых потерь. Я знаю, что она может вести себя крайне вызывающе и, наверняка, бесит не только одного Рябого, но и всех остальных — от командоров до рядовых, — но это мелочи в сравнении с тем, от какой беды она их спасает.

Вот и сейчас, дослушав Рябого до конца, я спокойно задаю ему вопрос:

— Ты вот скажи мне, Петр Изотыч, ты когда бойцу приказ отдаешь, ты у него интересуешься, нравится ему твой приказ али нет⁈ А может спрашиваешь, какого он мнения о твоем командовании или еще чего?!.

Рябой недоуменно качает головой.

— Еще чего, зачем⁈

На это я глубокомысленно усмехаюсь.

— Правильно! Не его это дело спрашивать! Дело бойца — исполнять приказы командира! Потому как старшего над ним я поставил! Поставил взводных, ротных, полковников и тебя, Рябой, командовать корпусом тоже я поставил, потому как доверяю твоему опыту и знаниям! Смекаешь⁈ — Вижу, что не очень, и вколачиваю ему в мозг, чтобы проняло. — Так отчего же ты, Рябой, не доверяешь приказам Иргиль, ежели ее на это дело тоже я поставил! Неужто ты и в моих приказах уже сомневаешься⁈

Последний вопрос вызвал у Рябого неподдельный ужас и искреннее отрицание, а я уже обратился ко всем пятерым.

— Ежели вы в полной мере не разумеете пользы от деяний ее, то я в очередной раз разъяснять вам не буду. Просто скажу, коли вы мне верите, то исполняйте все, что Иргиль потребует. Сами исполняйте и любой ропот пресекайте незамедлительно и жестко!

Часть 2

Глава 7

Начало февраля 1266 года

После моей отповеди в комнате ненадолго воцарилась гнетущая тишина, которую первым прервал Соболь.

— Да чего там разуметь-то! — Тут он бросил злой взгляд на Рябого. — Приказано исполнять, значит исполняй, а не кобенься! Это — почему, то — зачем⁈ Тебя воеводой поставили порядок блюсти, а не вопросами голову мутить!

По лицу Рябого пробежала тень досадливой растерянности, говорящей, что он уже не рад, что завел этот разговор.

— Да ты че, Соболь! — Растерянно протянул он и, не найдя у Ваньки ни малейшего сочувствия, метнулся взглядом к Ершу и Хансену. — Вы ж сами говорили…!

Закончить ему не дал взвившийся датчанин.

— Ничего я не знать! Ты меня своей глупостью не мазать! — От волнения акцент Хансена стал еще более ярким. — Я приказ не обсуждать! Ведьма не ведьма! Туда-сюда! Не мой дело! Мой дело приказ исполнять!

Ерш в своей манере молча насупился, а Калида, как старший, резко пресек начавшиеся разборки.

— Хватит базарить! Не бабы на торгу, чай! — Он бросил на меня прищуренный взгляд. — Поняли мы все! Ведьма твою