Тверской баскак. Том Шестой - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

Ведь все любители повоевать ушли с войском Берке и Ногая еще весной, а в степи остались лишь те, кто хотел просто пасти скот и жить мирным трудом. Сейчас они только-только вернулись с летних кочевий, и все их мысли заняты лишь одним, как бы получше обустроить свои стада и подготовиться к долгой зиме.

«Старейшины кланов знают это не хуже меня, и потому, — посчитал я, — они будут рады уцепится за любой предлог, лишь бы избежать еще одной большой войны».

К исходу второго дня стало ясно, что мой расчет полностью оправдался. Уже к вечеру начали приходить послания от старейшин с согласием на переговоры. Договорились устроить встречу на следующий день в приемной зале ханского дворца.

В этом заключалась еще одна моя хитрость. Старейшины и вся монгольская знать улуса Джучи придут во дворец, не ведая о главной цели этого собрания. Все они будут рассуждать примерно так: «Ничего страшного не случится, ежели мы придем и послушает эту Боракчин-хатун. Послушаем, потянем время, а потом видно будет!»

Такая житейская хитрожопость была очевидна, и именно на нее я и рассчитывал. Пусть они посчитают себя хитрецами, мудрецами, да кем угодно. Главное, чтобы пришли. Ведь как только они соберутся в главном зале дворца, мы проведем «коронацию» Туда-Мунке, и, хочет местная аристократия того или нет, все она станет свидетелем сего торжества. Вольно или невольно все присутствующие не только легитимизируют, но и поддержат вновь избранного хана лишь одним своим наличием.

На этом строился весь расчет, и потому сейчас вызывающее поведение Боракчин совсем не к месту и чертовски меня раздражает.

«Что она делает! — Недовольно бурчу про себя, глядя на вздернутый подбородок и неприкрытое презрение в глазах ханши. — Укоротила бы ты свой норов, дамочка!»

Медленно и торжественно мы движемся к торцу приемной залы, где на возвышении уже подготовлены ханские подушки и стоят тенгрийские жрецы храма Бескрайнего и Могучего неба. Самый старый из них держит ханское знамя с девятью бунчуками, а его подручные, выстроившись на ступенях по старшинству, приготовили старинную медную тамгу власти на толстой золотой цепи и девять пайзц Великого Чингисхана, перечисляющие те земли, где должны править потомки его сына Джучи.

Привести их сюда стоило мне большого труда. Жадность и страх, кнут и пряник! Угроза мучительной смерти в случае отказа и немалые деньги в случае согласия! Эти два ингредиента, смешанные в одном коктейле, создали такую убойную смесь, противостоять которой жрецы не смогли. Согласились, конечно, не все, но сломать сопротивление нужных мне жрецов я все-таки смог, и это позволило собрать необходимый «конклав».

Размышляя о прошедших событиях, я иду на шаг позади Боракчин и чуть не тыкаюсь ей в спину, когда наше торжественное шествие вдруг останавливается. Не сразу понимаю, в чем дело, но вижу, как Боракчин неожиданно повернулась к одной из женщин в толпе, и наигранное презрение на ее лице в тот же миг сменилось искренним злорадством.

— Здравствуй, мой дорогая Хучухадынь! — Голос ханши приторно сладок, но в каждом слове чувствуется плохо скрываемая угроза. — Я так рада тебя видеть!

Та, к которой обратилась ханша, не отвечая, опустила взгляд к полу, но Боракчин это не удовлетворило.

— Что же ты прячешь свои милые глазки, дорогая Хучухадынь! Неужели тебе стыдно за свое предательство? Или нет? Таким мерзким тварям, как ты, не бывает стыдно!

Перевожу взгляд с одной женщины на другую и точно могу сказать, той, что в толпе, скорее страшно, чем стыдно. Я не знаю, что конкретно произошло между ними, но знаю точно, сейчас не самое подходящее время выяснять отношения.

Склоняюсь к уху ханши и шепчу еле слышно:

— Потом разберешься со своей «подругой»! Сначала посади сына на престол!

Получаю в ответ переполненный гневом взгляд и шепот змеи:

— Не смей мне указывать, урусс, что и когда делать!

«Надо же, — скрываю за ледяной маской саркастическую усмешку, — еще не села на трон, а уже норовит вцепиться в руку дающую!»

Боракчин вызывающе держит мой жесткий взгляд, но здравый смысл в ней все-таки побеждает. Ведь она точно знает, стоит мне вывести из города своих бойцов, и это «милое» общество сожрет ее с потрохами в тот же миг и не поперхнется.

Потешив свое самолюбие видимостью независимости, Боракчин отвела глаза и гордо вскинула голову. Еще один ненавидящий взгляд на свою соперницу, и она двинулась в сторону трона.

Маленький Туда-Мунке, испуганно озираясь по сторонам и крепко держась за мамину руку, посеменил за ней.

Дойдя до ханского возвышения в конце зала, Боракчин поправила подушки и, усадив на них сына, взглянула на жрецов, мол, начинайте.

Опасливо покосившись на меня, старший жрец начал читать что-то наподобие благодарственной молитвы, но как только он возблагодарил Всемогущее небо за нового повелителя улуса Джучи хана Туда-Мунке, как из толпы раздался вызывающий голос.

— А что скажет на это хан Берке, когда вернется⁈

Мой взгляд, метнувшийся в толпу, мгновенно находит бунтаря. Это невысокий, крепкий монгол с бритой головой и жидкими усиками.

Стоящий рядом со мной купец и представитель тверского торгового товарищества в Сарай-Берке, Трифон Груздь, тотчас же склонился к моему уху.

— Это Буртай из рода хатагинов! Разбогател на торговле шерстью, но рождения не знатного! В совете старейшин клана особого веса не имеет.

Слушаю информацию с интересом, хотя подобный наезд для меня ожидаем, и ответ на него давно готов. Все равно краткая справка приходится весьма кстати. Скорректировавшись по ходу, наношу ответный удар по самому больному.

— А с чего это ты, низкородный Буртай, лезешь со словом своим поперед людей уважаемых и знатных! — Бросив эту фразу в зал, прохожусь взглядом по лицам известных мне знатных монгол. — Не лучше ли будет послушать сперва уважаемых нойонов и старшин, а потом уж и прочим слова давать.

Поскольку собрание состоит сплошь из людей высокородных, то несмотря на справедливость выкрика Буртая, мой посыл находит горячее одобрение у большинства присутствующих. Негромкий гул одобрения моим словам, и косые взгляды на выскочку подтверждают это.

Под давлением всеобщего немого осуждения Буртай невольно ссутулился и как-то даже уменьшился ростом. Его взгляд заметался в поисках поддержки и нашел ее в лице старейшины клана мангутов — нойона Бердибека.

Подбоченясь, тот выступил из общего ряда.

— Ты прав урусс, Буртай взял на себя не по чину, но все-ж вопрос его правильный. Зачем сажать на трон нового