Объединяй и властвуй! - Алим Онербекович Тыналин

— Подай сигнал остальным кораблям, чтобы выстроились в линию позади нас и готовились к бою.

— Но зачем, император? — спросил он удивленно. — Тессераконтеры же прекрасно разберутся с любым количеством вражеских кораблей!

— Нет, в этот раз что-то может пойти не так, — ответил я и рявкнул: — Скорее зови остальной флот! Скоро уже может быть поздно.

Недовольно пробормотав об излишних телодвижениях, Авундий приказал поднять флаги и протрубить сигналы о всеобщем наступлении. Хоть триерархи остальных кораблей и не были готовы к такому повороту событий, но быстро опомнились и послушались приказа. Корабли резво пристроились вслед за тессероконтерами и даже начали быстро догонять нас, так как по скорости хода намного превышали громоздких великанов.

Почему я вдруг решил ввести в бой и другие корабли тоже? Мне показались странными действия восточных римлян, совершенно не испугавшихся тессероконтер. Они совершенно не испугались гигантов, как это делали варвары, а наоборот, быстро поплыли к нам с мрачной решительностью.

Опять-таки, я исходил из того, что восточные римляне знали о том, на что способны мои корабли. Они знали об архитронито и мощных таранах. Их разведка наверняка доложила уже командующему флотом о том, насколько мы опасны.

Но, тем не менее, все они отважно поплыли навстречу нам, хотя из тяжелых кораблей у них имелись только четыре квинквиремы, остальные это триремы и биремы. Значит, у них имелись какие-то козыри в рукавах, о которых мне еще неизвестно. Поэтому на всякий случай не мешало бы позвать остальные наши корабли на помощь.

Более того, я даже приказал трем нашим биремам обогнать нас и выйти вперед, выстроившись перед нами и атаковать приближающиеся квинквиремы врага.

— Никогда еще не видел, как римляне дерутся с римлянами! — закричал Авундий, подойдя к нам.

Я стоял на палубе с немногочисленной свитой. В телохранителях, как всегда, неизменный Залмоксис. Чуть дальше хмурая Лаэлия, которую мутило от качки. Затем стоял Парсаний, нервно потирающий ладони, а еще дальше, на палубе ниже, стояли пять десятков воинов, охраняющих мою особу от посягательств врагов на убийство.

— На свете и не такое бывает, — ответил я. — Ты наверное, еще не видел, как западные римляне с боем входят в Константинополь? Вот скоро и увидишь.

— Было бы неплохо, — пробормотала Лаэлия.

В это время выстрелила первая пушка на «Несокрушимом», а затем почти сразу на «Непоколебимом». Ядра упали в воду, чуть не долетев до каждой выбранной цели. Затем выстрелила еще одно архитронито. Пока что все выстрелы попали мимо, но насколько мы могли судить, восточные римляне нисколько не испугались ядер, с шипением упавших в воду.

Первая наша бирема отважно подошла к вырвавшейся вперед квинквиреме врага и собиралась ткнуть ее в борт тараном. Видимо, ее триерарх рассчитывал на помощь флагманских судов, но того, что произошло потом, никто не ожидал.

Из борта огромного вражеского корабля, правда, гораздо ниже, чем тессероконтера, высунулась толстая труба и мгновенно обдала нашу бирему струей огня. Почти как из огнемета, только гораздо больше и толще. И в разы длиннее.

— Да чтоб меня раздавила задница Посейдона! — закричал Авундий. — Неужели я вижу это собственными глазами?

Наша несчастная бирема между тем вспыхнула, словно спичка и на ее палубе заметались охваченные огнем фигуры моих солдат

— Великий Боже! — прошептала пораженная Лаэлия.

— Да ведь это же греческий огонь! — добавил изумленный Парсаний. — Я думал, что никогда в жизни не увижу это зрелище. Герений рассказывал мне про него.

Наши горящие солдаты прыгали с борта биремы прямо в воду, но даже и там продолжали пылать. Это было ужасное и противоестественное зрелище, я и не думал, что такое возможно. Вслед за солдатами из нижней палубы вылезли и побежали гребцы, но они тоже были обречены.

Но я уже думал о другом. Две квинквиремы стремительно приближались к другим биремам, а две других нацелились на наши флагманские корабли, хищно приподняв раструбы, через которые подавали огонь. Теперь я понял, почему эти судна плыли на нас так целеустремленно и отважно.

— Огонь по ним! — закричал я во весь голос и схватил Авундия за руку. — Не дайте им подойти к тессераконтере!

Наверное, Филоник услышал мой истошный вопль, потому что немедленно начал палить из всех архитронито. И удача, вторым по счету ядром он угодил прямо в борт ближайшей к нам квинквиремы. Греческий огонь, как я тоже помнил смутно из рассказов Герения, состоял из смеси нефти, серы и селитры, а также еще каких-то гремучих элементов.

Наверное, раскаленное ядро удачно попало в какие-то запасы этой ядерной смеси в трюме квинквиремы и от этого произошел чудовищный взрыв. На месте вражеского корабля вспыхнул огненный шар, пылающие обломки судна полетели во все стороны.

— Что творится, что творится! — кричал возбужденно Авундий. — Клянусь тестикулами Посейдона, это просто невозможно представить!

Липкой этой горящей мешаниной обдало соседнюю квинквирему и еще одну нашу бирему. Они тоже вспыхнули и люди начали прыгать с них в воду.

Не теряя времени, Филоник перевел огонь на другую квинквирему, поливавшую огнем еще одну нашу бирему.

В тоже время, повинуясь моему приказу, Авундий скомандовал отступать кораблям нашего флота. Они однако, подплыли уже слишком близко и не могли быстро развернуться.

— Подождите, доминус, давайте посмотрим, все ли корабли врагов вооружены этим страшным оружием, — сказал мне Парсаний, внимательно наблюдая за флотом противника. — Герений говорил, что его запасы слишком малы. Вряд ли они вооружили все свои корабли.

Квинквирема, в которую стрелял Филоник тоже вспыхнула и на ней взорвался еще один склад с запасами греческого огня. Теперь у врагов осталась только одна квинквирема и она находилась дальше всех. Уничтожив все наши биремы, теперь эта квинквирема нацелилась на «Несокрушимого». Для этого она медленно разворачивала нос по направлению к нам.

К счастью, Филоник не дремал. После всех остальных кораблей он перевел огонь именно на оставшегося врага. Вскоре в борт квинквиремы вонзились сразу два ядра и прошили его насквозь. Корабль тут же замедлил ход, в корпус его хлынула вода и он начал тонуть.

— Больше у них не осталось огня, — убежденно сказал Парсаний. Он выхватил у меня подзорную трубу и осмотрел ближайшие судна врага. — Нет, они чисты, император.

Но все равно, опасаясь ловушки, мы обрушили огонь из архитронито на остальные корабли противника, не давая им подойти слишком близко к тессераконтерам. Вражеские триремы