Тайны Дивнозёрья - Алан Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тайка призадумалась: а не настал ли уже пресловутый «самый крайний случай»? Может, пора сжечь цветок безвременника? Кладенец в ее руке отозвался теплом, словно одобряя эту мысль. Она полезла в карман — и в этот миг кто-то схватил ее сзади. В плечи впились острые когти, и Тайка заорала — от боли и от страха: сама не поняла, от чего больше. Кладенец выпал из рук, но платок с цветком она удержала. И еще вдобавок пнула противника пяткой прямо в коленную чашечку так, что тот тоже взвыл.
Тайка узнала голос.
— Иваныч? Эй, ты чего? Мы ж договаривались!
Безвременник на самый крайний случай (3)
— Дык власть-то, кажись, переменилась, — проскрежетал упырь. — Ушло твое времечко, ведьма! Да ты не боись, я тебя не больно укушу, по старой дружбе. И Дивнозёрье спасем от налета, и я перед Доброгневой выслужусь. Это ведь большая честь — быть тем, кто саму хранительницу заест.
Тайка его почти не слушала — только знай себе вырывалась. Когти Иваныча впивались ей в плечи все глубже, вспарывая куртку, выворачивая наружу тонкий синтепон. Шарф сбился. Тайка чувствовала горячее дыхание упыря на своей шее: значит, и острые клыки были совсем близко.
Яромир, заслышав Тайкины вопли, в тот же миг рванул на помощь, но трое злыдней перегородили ему путь, а еще двое, рыча, подскочили сзади. Собак тоже обступили, пара упырей попыталась усесться на Вьюжку верхом, но Джульетта тут же прогнала летучих негодяев.
— Держись! Я иду! — крикнул дивий воин, отбиваясь разом от пятерых нападающих.
И тут Иваныч неожиданно разжал пальцы и знакомым тихим голосом Лиса произнес:
— Беги, ведьма! Силантий — дурак, он не скоро поймет, что случилось. Эх, жаль, упырь-то твой совсем слабенький — в полную силушку не развернешься… — Он пополировал когти о рукав, сдул с них несуществующую пылинку и с радостным улюлюканьем бросился в гущу сражения, сшибая какую-то наглую летучую мышь прямо на лету.
— Эй, Макарка! Ты че творишь? — завопил Силантий, спрыгивая с насиженного места. — Вот остолопы! Все приходится делать самому…
На Иваныча бросилось сразу несколько злыдней, и тот заверещал уже своим голосом:
— Это был не я! Меня подставили!
Но никто ему, конечно, не поверил.
Яромир как раз разобрался со своими противниками и бросился к Тайке почти одновременно с Силантием.
Она понимала, что подхватить с земли Кладенец уже не успеет, поэтому, сложив пальцы особым образом, зашептала заклятие — слова сами пришли на ум, как будто бы она всегда их знала:
«За моей спиной зимний ветер стих. Силу дай, огонь, — защити живых. Я в своих правах на своей земле — изгоняю страх, призываю свет».
Костер вдруг вспыхнул и заискрил, словно новогодний фейерверк. Небо озарила яркая зарница, и упыри, завизжав, беспорядочно заметались. Наверное, подумали, что рассвет настал в неурочный час.
Но проклятый Силантий крикнул во все горло:
— Спокуха, рукокрылые! Еще даже первые петухи не пели!
Налетев на Тайку, он толкнул ее в грудь так, что та не удержалась на ногах и упала спиной назад. Упырь напрыгнул сверху, прижал ее за плечи к земле, а клыками потянулся к открытой шее, но тут Яромир ухватил его сзади за горло, слегка придушил и рывком дернул на себя.
Тайка судорожно вдохнула морозный воздух и так резко вскочила на ноги, что мир перед глазами поплыл, темнея. Проморгавшись, она не сразу поняла, что не только Яромир держит упыря за горло, но и тот в отместку вонзил клыки глубоко в руку дивьему воину — чуть пониже локтя, — еще и обслюнявил весь рукав рубахи, гад.
Время словно замедлило ход. Озябшими пальцами Тайка подняла припорошенный снегом Кладенец и нанесла удар. Что-то горячее брызнуло ей в лицо. Силантий охнул и — хлоп! — превратился в летучую мышь с подбитым крылом. Каким-то чудом он вывернулся из могучей хватки Яромира. В снег упали темные очки и телефон, на который тут же случайно наступил кто-то из злыдней. Музыка стихла, и тишина сперва показалась Тайке оглушительной.
Медленно, словно во сне, она подняла из снега меч, оброненный Яромиром, чтобы вернуть клинок дивьему воину. И вдруг увидела в грязи под его ногами свой платок: тот самый, с безвременником. Только цветка внутри уже не было. А Яромир поднял ядовитый стебель высоко над головой, держа тот в ничем не защищенных пальцах.
— Скорее уводи всех, дивья царевна! — крикнул он. — И не поминай лихом!
— Что ты собираешься сделать? — Тайка очень боялась услышать правдивый ответ, хотя в душе уже его, конечно, знала. Просто не хотела верить в беду. А еще она понимала, что никак не сможет помешать Яромиру пожертвовать собой ради всех прочих. Тут отговаривай — не отговаривай, а его же упырь цапнул. Значит, время на исходе — уже совсем скоро начнется превращение…
— Прочь, я сказал!
Дивий воин грубо оттолкнул ее от себя подальше и, размахнувшись, бросил цветок в огонь.
Пламя пыхнуло, рассыпая вокруг искры, и вмиг окрасилось в голубой цвет, а Пушок — единственный, кто в этот миг вспомнил об условном сигнале, — завопил во всю глотку:
— Ребяты-ы-ы! Шокола-а-адный то-орт! Спасайся кто может!
Мара Моревна
В воздухе резко пахнуло чем-то приторно-сладким, немного похожим на ваниль, но с выраженной цветочной горчинкой. И Тайка вмиг ощутила привкус горечи на языке: наверное, это и был яд безвременника.
Кто-то схватил ее за плечи и чуть ли не волоком потащил подальше от костра.
