Тайны Дивнозёрья - Алан Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Меня? Но зачем? — По ее спине пробежал липкий холодок. — Я думала, вам жители деревни нужны. Чтобы пополнить ряды.
— Ну, ежели кто подвернется, то и его сожрут, конечно, — хохотнул упырь. — Но тебя сгубить важнее. Боится тебя навья княжна до дрожи. Уж не ведаю почему.
Яромир, не говоря ни слова, положил ей руку на плечо. Мол, не бойся, я с тобой. И Тайкино сердце почти было успокоилось от этой молчаливой поддержки, но вдруг на всю округу раздался леденящий душу вытьяночий вой.
Марьяна подавала сигнал: началось!
Любимый упырь княжны
Если бы Тайке еще год назад сказали, что они вместе с деревенской нечистью и обитателями волшебной страны будут защищать Дивнозёрье от упыриного нашествия, она бы подняла шутника на смех — настолько невероятным это тогда показалось бы. Но сейчас ей было вовсе не смешно…
Вой вытьянки слышался все ближе, и от этих жутких воплей кожа сама собой покрывалась мурашками.
— Ишь, разоралась, словно сигнализация! — пробурчал Никифор, даже не пытаясь скрыть тревогу в голосе.
А Упырь Иваныч просиял:
— Никак это Марьянушка Веремеевна, сердца моего отрада, голосит? Ух, как громка, надрывиста! Истинное наслаждение для чуткого уха!
Тайка вытаращилась на упыря: он это сейчас серьезно? Без иронии?
Но на осунувшемся лице Иваныча застыло выражение неподдельного восхищения. Оставалось лишь пожать плечами и признать, что упыриные вкусы далеки от человеческих. Им, небось, звуки полицейской сирены покажутся лучшей музыкой на свете?..
— Идут! — Марьяна ворвалась в круг света, на ходу становясь видимой. Ее длинные белые волосы трепал ветер, глаза полыхали синим огнем, но при виде привязанного к дереву упыря взгляд вытьянки изрядно попритух. — Эй, а этот лысый чертяка что здесь делает?!
Иваныч пихнул локтем Марфу и радостно зашептал:
— Она назвала меня «лысым чертякой»! Я ей точно нравлюсь! Вот увидите, скоро она сама за мной бегать будет!
Хорошо, что Марьяна этого не услышала, а то наверняка вцепилась бы незадачливому ухажеру в плешь. Тайка хотела было осадить самонадеянного упыря, но не успела: на улице вдруг один за другим начали мерцать и гаснуть фонари.
Пока они не потухли окончательно, Тайка успела разглядеть человека в трениках и красной флисовой куртке, бегущего по заметенной обледеневшей дороге прямиком на свет их костра. Бедняга постоянно спотыкался, оглядывался, ронял в грязь бейсболку и, подняв ее, снова мчался дальше.
Громкий топот его ног раздавался на всю улицу — других звуков Тайка почти не слышала, потому что все заглушал валящий с неба снег, но она вполне могла представить себе, что в темноте, где-то за спиной несчастного прохожего, шелестят невидимые крылья его злобных преследователей.
— Сюда! — Она помахала парню рукой. — Скорее к огню!
Мерцающее пламя костра оставалось единственным светлым пятном — островком безопасности — в этой глухой и мрачной ночи. И, пожалуй, для человека, за которым гналась упыриная стая, оно было единственной возможностью спастись.
Запыхавшийся незнакомец добежал до перекрестка, но, как назло, в последний момент поскользнулся, растянулся на дороге лицом вниз и затих. Ох, наверное, здорово ушибся?
Тайка хотела было помочь парню подняться, но вовремя опомнилась: ведь для этого пришлось бы шагнуть за границу колдовского круга — а вдруг ее хотят таким образом выманить наружу? Яромир крепко схватил ее за руку, наверняка подумав о том же:
— Не ходи туда, дивья царевна. Давай лучше я…
С дороги вдруг донесся неприятный смех, и тощая, как складной перочинный нож, фигура выпрямилась во весь рост.
— Эх, не прокатило… ну что ж, попробуем иначе. — Незнакомец, сняв бейсболку, явил взглядам короткий темный ежик на висках и длинную косицу, тянущуюся от середины лба к затылку, а дальше спускающуюся куда-то за шиворот куртки. Сверкнув острыми клыками под верхней губой (левый был еще и позолоченный), он чинно поклонился. — Позвольте представиться: Силантий, любимый упырь княжны Доброгневы.
Тайка от такого заявления сперва опешила, а потом, не удержавшись, хихикнула:
— А это должность или звание?
Беззастенчивая Марьяна так и вовсе расхохоталась:
— А княжна у вас чокнутая, что ли? Кто ж в своем уме упырей-то любит?
— Ну а кого ей еще любить? — философски заметил Силантий, морща высокий лоб. — Мы, между прочим, в отличие от злыдней, умеем превращаться в милых летучих мышек.
— На всякую летучую мышь найдется летучая кошка! — Пушок, вспомнив, что он тут вообще-то «авиация», яростно налетел на врага и направил ему в глаза яркий луч фонарика. — Предъявите документы!
Тайка ожидала, что Силантий, зажмурившись, завизжит, как это обычно делал Иваныч, но любимый упырь княжны достал из кармана своей флисовой куртки темные очки, преспокойненько нацепил их на нос, лихо развернул бейсболку козырьком вперед и улыбнулся во все клыки. Вид у него был такой лихой и задорный, будто бы сейчас заиграет музыка — и он сразу же затанцует или начнет читать рэп. Но Силантий, сунув руки в карманы, продолжил говорить немного развязно, с нагловатой улыбочкой:
— Забери своего котика, ведьма, пока мои мышки его не потрепали.
И тут, словно по команде, в кустах зажглись десятки пар красных глаз.
— Полундра! — завопил коловерша. — Тая, тут засада!
На всякий случай он метнулся за границу защитного круга и уже оттуда показал упырю язык.
— Даже не пробуйте напасть, мышки! Получите у нас по первое число!
Любимый упырь княжны (2)
Тайка бросила Марфе брызгалку для цветов с противоупыриной водицей, Никифору сунула в руки лейку, а сама схватилась за Кладенец. Тот, казалось, только того и ждал: вжух — сразу вырос до своих обычных размеров; крепкая сталь аж запела в руках хозяйки.
Яромир встал с ней рядом — Тайка не успела заметить, когда дивий воин успел достать свой меч. За спиной раздался сухой щелчок: похоже, это Марьяна взвела курок на ружье. Пушок деловито поправил налобный фонарик, схватил в когти баночку с чесночной солью и взмыл в воздух, готовясь к прицельной бомбардировке. Маленькая армия Дивнозёрья собиралась стоять не на жизнь, а на смерть, но нападать первой на врага не стремилась. Упырь и его команда тоже отчего-то медлили.
— Эй, Силантий, может, сперва поболтаем? — Из кустов раздался какой-то уж слишком жизнерадостный голос Лиса. — Подраться-то всегда
