Post-scriptum (1982-2013) - Джейн Биркин

самого пола в первых робких лучах солнца. Источника света не видно, но уже светает. Я встаю и вижу в нашей кровати одетого О. Тянусь к нему, но он поворачивается ко мне спиной, и я понимаю, что я в dog house[202]!

«Если хочешь повеселиться, – говорит мне Олив, – я тебе расскажу то, чего ты не узнала вчера вечером». Задетый моим «решением» спать у Лу, он дважды пытался меня разбудить. Потом не смог уехать, поскольку не нашел своих ключей от машины. Нас в доме семнадцать! А машин – четыре! Доступ к дороге, ведущей на свободу, был перекрыт. Так что он лег спать одетый, приготовив маленький чемоданчик и записку, чтобы я прочитала ее, когда проснусь; и его навестила летучая мышь! Очень большая, она билась о стены спальни. Бедный О., которому все действовало на нервы – я, жизнь животных, природа, семнадцать англичан в течение десяти дней, ярмарка, Джон Вуд, три заразы и Кейт в плохом настроении, ревнивая Лу, моя антифранцузская или, вернее, проанглийская мама и десять детей, которые ничего не убирают, несчастная Жаклин[203], которая свалилась с табуретки, Лу в больнице, Брюс[204], мрачный из-за курса дезинтоксикации…

* * *

Пор-Эван, маленький домик Оливье

Никогда не видела ничего похожего на этот маленький домик[205], душа радуется, когда спускаешься с холма. Олив в очень чистом рабочем комбинезоне устанавливает на крыше лыжи, чтобы поставить свою лодку. Мы с Лу опоздали и виноваты в том, что Олив оказался в сухом доке! Начался отлив, и Оливье застрял со своей лодкой в порту Пемполя на шесть часов – или же должен был пробираться по грязи. Он выбрал второе, и один турист его фотографировал, как Робинзона! Я нахожу его все более привлекательным. Вот уже два месяца, и это все…

Олив снова увидел лицо своей возлюбленной. Я видела, в какую панику он впал. Прелестный рот, такая юная, я не знала, что делать, я не представляла себе, что он так испугается. Я быстро отвернулась, но было поздно, я сама это предложила, я хотела ее увидеть. Несколько коробок, и потом она нашлась в самой последней. Вечер был тихий, мы устали после любви. Я валялась в постели, потом ждала его на балконе, он сходил в ресторан, принес бутылку сотерна в ведерке со льдом, потом стал вытаскивать фотографии: он с мамой, он в 19 лет в Лондоне, совсем рядом с моим домом, он красивый в лодке со своей первой женой, он в мундире, фотография для газеты.

Мне снилось, что О. колотит человека о низкий стол. Этот человек хотел сесть в тюрьму, чтобы получить пособие. О. с наклеенными усами, как на фотографиях 68-го года, был вне себя и говорил ему, что нельзя отказываться от свободы, а тот твердил: «Я хочу за решетку, буду получать компенсацию!» – и хлоп! о мраморный столик!

* * *

Бухта Халонг

Мы с О. движемся по бухте, мрачные камни, укрытые великолепной растительностью. Туман рассеивается. Прибыли. Свинцовое небо, непрозрачная вода. Мы взяли только для нас двоих корабль, на котором могут поместиться двадцать человек! Нами занимаются трое. Жареные креветки по пути. Пробираются через тростники на рыбацких лодках как деревянные башмаки. Парень в зеленых, как трава, плавках натягивает майку, моряки с нами здороваются, мы ищем обезьян, они были на открытках, которые продавала милая девушка, она дала Тигру[206] жевательную резинку.

Вчера было забавно. После того как от усталости и жары я потеряла сознание на рынке, милый О. пошел за таблеткой глюкозы для меня, я задавалась вопросом, не скучно ли ему со мной, такому хвату и искателю приключений, может, с портовыми девками веселее… Он не разрешает мне купаться без него. Я жду, пока он вернется, потом мы идем в магазин шелков покупать чертовски сложную юбку, которая превращается в штаны, пижаму, черную вьетнамскую блузочку для меня и спальник для нас и для детей. Ночная прогулка, джонки скользят среди камней. Мы с О. только что угодили в ловушку на туристическом объекте, пещеры со сталактитами и сталагмитами, пробирались, взмыленные, среди японских туристов.

Вчера вечером мы, повернувшись спиной к симпатичному ресторану на крыше, отправились на поиски рыбного рынка, которого в это время уже не было. О. сказал мне, что «почти солнечно», и был прав. На холмы с редкими, как лобковые волосы у старой ведьмы, деревьями льется молочный свет. Так что мы вернулись в симпатичный ресторан, к облегчению официанта – хозяин, сказал он, наорал на него за то, что мы выскользнули из его лап.

Обстановка… В двадцати метрах от нас, на другой крыше, торчит, можно сказать, пентхаус. Какой-то тип, в руке ведерко с шампанским, к уху прижат мобильник, девушка во всем парижском, молодой человек напряженно смотрит в окно своего дуплекса, нувориш в этом рабочем квартале, вот что, это мафия. «Это брат скомпрометированного премьер-министра», – говорит О., или же моя версия: у министра назначено свидание с женой его брата. Похоже, что предположение О. насчет «брата» было верным и он все угадал: коррупция, бизнесмен, выпивка после ужина. К сожалению, мы не видели прибытия премьер-министра в БМВ и с эскортом мотоциклистов, его заслонило другое событие, не такое впечатляющее, но все же неожиданное: счет. Пятьсот франков там, где за десять можно роскошно поужинать вчетвером. О. справедливо возмутился: целое состояние за… аперитив, пиво для него, я после вчерашних излишеств непьющая, два несъедобных краба и два шашлыка. Это не подействовало, официант теребил чек и, поскольку они не принимают кредитные карты, неуверенно скреб ногтем мою подпись. О. почувствовал себя оскорбленным, мы посмотрели в меню, все было в долларах, хозяин уставился в телевизор, словно нас здесь и не было. О.: «Ни на шаг от меня не отходи». Это было все равно что удерживать бульдога в мультфильмах. «И без излишней вежливости», – шепчет он, как будто я способна на сотрудничество с врагом, так что я, сделав суровое лицо, подписываю свою кредитку, клиент-американец хихикает за спиной.

Мы прогуливаемся или почти, потому что нас преследует рикша, плачет ребенок, и, когда во мне уже почти проснулось человеческое чувство, ребенок говорит: «Fuck off»[207]. Не успели мы дух перевести, как за нами погнался сумасшедший, я обернулась и убедилась, что этот болтливый человек страшно злится на своего воображаемого друга, мы схитрили, свернули направо, оторвались от него и, обливаясь потом, ввалились в отель «Элегант».

В жизни не встречала такого удивительного темперамента, как у Оливье, уснули мы только в три часа.