Из века в век - Тамара Шаркова

а правой энергично водил по волосам от затылка ко лбу.

Он всегда так делает от нетерпения.

— Юрка! Шпаненок! Беги сюда!

И я побежал. Я бежал изо всех сил, не обращая внимания на боль в подживающих ссадинах на коленках.

Он же такой… Стоян… Не вытерпит, выйдет навстречу и промокнет…

Все!

НАВСТРЕЧУ ЛАЗОРЕВОМУ ТУМАНУ

— Куда отправился отец?

— Бродить по дорогам памяти.

Впрочем, тебе этого не понять.

Ты еще существо без биографии.

(Диалоги с доктором Дагмаровым)

Автобиографические заметки молодого человека

четырнадцати с половиной лет, повествующие о

некоторых событиях его жизни с момента встречи

с доктором С. Б. Дагмаровым.

Отдаю их на беспристрастный суд читателя, надеясь, что

«смеется…» — известно кто, и «что написано пером…» -

тут тоже все ясно.

С безусловным уважением к «Почтенному возрасту»,

почтительному возрасту эскулапа. неуч сопливый, почтенному!!!

Юрий Мещерский.

Твой Дагмаров.

Не бойся мяча

Это сейчас я неизменная составляющая дворовой футбольной команды. Но было время, когда я панически боялся всего круглого, движущегося по воздуху или по земле мне навстречу. Ловкие парнишки моего возраста уже бегали в парке и по двору с ракетками, гоняли мяч по земле, а я не мог, как следует, ни поймать его, ни ударить по нему ногой.

Стоян, с его абсолютным чутьем на все мои слабости, быстро раскусил меня и, не теряя времени, потащил в парк давать «мастер-класс» по травяному футболу.

Мучитель мой отыскал зеленую лужайку возле летней эстрады в Сокольниках, где вечерами вечно юная мадам Преображенская усыпляла дряхлых слушателей с помощью престарелых музыкантов.

Итак, я ясно помню, как Стоян воткнул меня в траву напротив себя и почему-то аккуратно подвернул рукава своей ярко голубой клетчатой рубахи.

Громадными загорелыми руками он взял огромный волейбольный мяч и аккуратно положил его перед своими великанскими ботинками.

— Юлик! Сейчас я направлю мяч тебе, а ты отобьешь его правой ногой. Но не носком, а «щечкой».

Он нагнулся и чуть-чуть повернув ногу боком, показал, какой стороной ботинка я должен был сразить это коричневое чудовище.

Затем я как бы отделился от самого себя и наблюдал последующие события под непонятным углом зрения. Вроде бы со стороны.

Стоян размахнулся своей похожей на ходулю ногой, мяч покатился ко мне, как пушечное ядро, и я впервые оценил мужество барона Мюнхаузена.

Но подражать ему я не стал и ловко отскочил в сторону, дав мячу скатиться вниз, прямо к скамейкам у эстрады.

Надо сказать, в тот раз Стоян проявил редкое для себя великодушие.

— Пожалуй, я ударил слишком сильно, — сказал он и сам возвратил мяч на

исходную позицию.

Во второй раз круглое чудовище двигалось медленнее, устрашающе показывая мне все свои бока и хищно скалясь полу-расшитыми швами.

Как зачарованный, я ждал его до последнего мгновенья, когда столкновение казалось неизбежным. Но вовремя очнулся и ловко уступил ему дорогу.

— Ты что, спишь стоя? — возмутился Стоян. — Давай сюда мяч!

На сей раз, мне пришлось возвращать ему это жуткое орудие пытки собственноручно.

— Так, слушай внимательно! Мяча не нужно ждать. Нужно бежать ему навстречу и бить с полным отмахом!

Вокруг нас уже собралась небольшая толпа наблюдателей. Причем у каждого была своя группа поддержки.

Возле Стояна, спрыгнув с двухколесных велосипедов, стояли видавшие виды парнишки школьного возраста. Меня же окружали какие-то ползунки, рвущиеся на волю из цепких рук молодых мамаш и престарелых бабушек. Среди них затесалась худющая большеротая дылда на голову выше меня с реденькой «пальмой» из волос неопределенного цвета. Девчонка преданно во все глаза смотрела…не на меня, а на Стояна.

Все последующие многочисленные пропущенные мячи она собственноручно находила, вручала моему мучителю и возвращалась на свое место за моей спиной.

Так длилось целую вечность.

Стоян бил и бил по мячу. Я отскакивал в разные стороны или пятился назад. Мальчишки картинно валились от смеха на траву. Девочка услужливо возвращала и возвращала мяч, обтирая его грязные бока узкими ладошками. А проклятый скалящийся шар все разрушал и разрушал мое представление о себе как о смелом мальчике, друге белого индейца Сат-Ока.

— Ты будешь держать удар или нет? — заорал вышедший из себя Стоян. — Я не желаю тратить время на тупицу и труса! Пробуем последний раз и, если не получится, я подарю мяч любому ребенку, готовому смело ударить по нему ногой. Вот хоть этому!

И он указал на какое-то существо неопределенного пола, едва держащееся на кривых ногах.

Провозгласив этот спич, Стоян, как показали последующие события, потерял бдительность настолько, что, отправив мне мяч, наклонился, чтобы смахнуть с брюк налипшие репейники.

Я же не мог смириться с возможной потерей своей собственности, хотя бы и такой бесполезной, как мяч. Потому, в порыве отчаяния, я отважно побежал навстречу мячу и двинул его правой ногой по всем правилам. И щечкой, и со всем отмахом, и не жалея сил, метко угодив тренеру в левый глаз.

Наше возвращение домой выглядело так.

Когда отец открыл дверь, он увидел меня, крепко прижимающего к груди грязный мяч.

За мной возвышался Стоян с распухшей щекой и отекшим глазом. Он тычком переправил меня через порог.

— Из этого чудовища никогда не выйдет футболиста, — объявил он с горечью и раздражением.

— Да? — иронично заметил отец, отводя меня в ванную. — Глядя на тебя, этого не скажешь.

На поводке

Когда у кого-либо из моих взрослых в теплое время года случались выходные дни, мы ходили в парк.

Парк был большой, похожий на лес. Ранним утром по нему бродили сонные хозяева собак, которых таскали на поводке их разно породные питомцы.

Потом наступала очередь прогулок детей со взрослыми.

Мы ходили втроем. Велосипед и я — обязательно. Отец и Стоян — по очереди.

Мой трехколесный велосипед был не просто средством передвижения. Дружными усилиями моих взрослых он был превращен в нечто вроде современного фургона покорителей прерий Дикого Запада.

Прежде всего, они отпилили верх от канистры и соорудили весьма объемистый багажник. Стоян находчиво прожег четыре дырки в толстом пластике и приторочил багажник к металлической конструкции обрывком нейлонового шнура. Проверяя его емкость, Стоян, не долго думая, вывалил туда содержимое пакета с недельным запасом провизии, принесенным отцом. Видя это, я собрался было зареветь, предположив, что велосипед будет использоваться исключительно для перевозки продуктов питания. Но Стоян, с презрением наблюдая за моими истерическими попытками освободить багажник от пакетов молока и гирлянды сарделек, нравоучительно изрек:

— Тупица! Это же проверка на прочность и грузоподъемность!

На руле моего трехколесного чуда красовался