Город, где умирают тени - Грин Саймон

— Народ напуган. Взволнован. Начинается паника. В Шэдоуз-Фолле такого никогда не было. Как не было и убийств. По-видимому, в городе существовали силы, хранившие его от подобных бед, и их защиту мы потеряли, и теперь неизвестно, в чем еще мы стали уязвимы. А вот когда народ узнает, что Время самоустранился, — скандал будет тот еще. Кое-кто уже попытался покинуть город. Далеко, правда, не ушли. С тех пор как Время не у дел, город окружен барьерами. В настоящее время ни в город, ни из города дороги нет. Мэр постоянно на меня давит, потому что на нее давит муниципалитет, но для вас это не новость. Единственная разумная идея, которую выдал городской совет, — арестовать Джеймса Харта как предполагаемого виновника всех бед. Идея, конечно, неплохая. К сожалению, Харт исчез. Как сквозь землю провалился. Представьте себе, доктор, до чего я дошел: как только уйду от вас, я отправлюсь к Сюзанне и попрошу погадать мне на картах. Может, ей удастся хотя бы указать направление, в котором следует вести поиски. Слушайте, доктор, я был очень терпелив, но и моему терпению приходит конец. Или вы сейчас выкладываете, какого черта я приперся сюда, или я ухожу. И больше не приду.

Миррен вздохнул и сделал большой глоток из бокала.

— Приближается беда, шериф. И силища у той беды огромная. Силища достаточная, чтобы превратить город в руины. Я не собираюсь рассказывать вам, как я узнал об этом, — вы не одобрите мои методы. Предоставляю вам право строить собственные умозаключения. Просто поверьте мне на слово: над городом нависла страшная угроза. И вам следует приступить к решению другой проблемы — как защитить Шэдоуз-Фолл. Возможно, какие-то районы придется оставить, чтобы защитить другие. И еще одно, шериф. Времени у вас совсем мало.

Эриксон нахмурился, но постарался придать своему голосу исключительно вежливую интонацию:

— Не могли бы вы пояснить характер этой угрозы более точно?

— Нет, не могу. Но угроза реальна. Поверьте мне.

— И за этим вы меня сюда звали? Сообщить о том, что к городу приближается что-то страшное? Знаете, доктор, мне кажется, я узнаю гораздо больше из дурацких Сюзанниных карт!

— Я звал вас сюда не только за этим, шериф. Основная причина в том, что… мне страшно. Видите ли, я не готов умереть сейчас. Если я погибну, меня будут поджидать мертвые. В погоне за знаниями я делал… кое-какие сомнительные вещи, и мертвые заставят меня расплатиться за это. Дела уже выходят из-под контроля. Вы читали мой рапорт о том, что произошло, когда я вызвал душу Оливера Ландо. Ведь мы с мэром Фрейзер могли выяснить у жертвы, кто ее убил. Вместо души появился кто-то другой. Какой-то жуткий и невероятно сильный пришелец из древности. С тех пор мне не удается провести ни один ритуал, однако… Мертвые все равно являются сами по себе, без моего призыва, помимо моей воли. Пока что им не удалось проникнуть через мою защиту: много лет я потратил на то, чтобы придумать достойную систему безопасности для дома и прилегающих угодий. Я не дурак. Я знаю цену риску и знаю, что мне может угрожать. Но, кажется, я начал сходить с ума. Смотрю в зеркало и вижу, как из него на меня глядит кто-то другой. Словно где-то на грани моего видения кто-то приходит и уходит, некто смеющийся и что-то нашептывающий. По ночам я слышу голоса и шаги за дверью спальни. Они приходят за мной, шериф. Мертвые — чтобы забрать меня с собой.

Эриксон встал, и Миррен тоже неуверенно поднялся на ноги. Эриксон невыразительно посмотрел на доктора:

— Я не знаю, чем вам помочь, доктор. Разборки с мертвецами не в моей юрисдикции.

— Вы можете поместить меня под защитный арест! [15]Организуйте мне охрану силами полиции. В городе как минимум полдюжины магов, сотрудничающих с полицией или работающих на нее. Совместными усилиями высшей лиги магов они могут, например, создать силовое кольцо защиты. Это, по крайней мере, даст мне небольшой выигрыш во времени, чтобы успеть придумать, что предпринять дальше. Мне будет что сказать вам, шериф. Я рассказал вам о приближающейся беде — и вы мне за это кое-что должны, шериф. Услуга за услугу!

— Ага, за смутные предчувствия о том, что какая-то сила, которую вы не в состоянии определить или описать, направляется в нашу сторону? Доктор, мои помощники и мои маги пашут по шестнадцать часов на дню, если не больше, на расследовании убийств, и каждый из них у меня на счету, каждый нужен мне позарез. А я нужен им. Ладно, засиделся я тут… Могу вас связать с кое-какими частными охранными агентствами, но должен предупредить, на их услуги сейчас огромный спрос. Все, до свидания.

До Эриксона вдруг дошло, что он по-прежнему держит в руке бокал, и он махом допил остатки бренди. Спиртное чуть согрело нутро, но ничего не сделало с поселившимися в душе холодом и усталостью, теперь уже никогда не покидавшими его. В былые времена, когда приходилось туго, он находил поддержку и утешение в выпивке, но нынче это не помогало. Шериф не знал, хорошо это или нет. Поставив бокал на подлокотник кресла, он холодно взглянул на Миррена.

— Что посеешь, то и пожнешь, доктор. А ведь я частенько говорил вам: ваше мерзкое хобби в один прекрасный день обернется против вас — и тогда берегитесь. Сдается мне, что выход у вас один: достигнуть взаимопонимания с церковью и просить у нее приюта. Церковники народ более великодушный и снисходительный, чем я. Может, им удастся защитить вас, ежели вы всерьез раскаиваетесь в содеянном. А если нет — тогда справляйтесь своими силами, доктор. Не утруждайтесь провожать меня. Выход я найду сам.

Эриксон вышел из кабинета и спустился в огромную прихожую, ни разу не оглянувшись. Никогда он не любил Миррена и сейчас испытывал смутное чувство вины от того, что ему нисколько не жаль этого человека. Но если половина тех сплетен, что ходили по городу о докторе, — правда, то он заслуживал каждого булыжника, о который спотыкался на своем пути. Шериф вышел за порог и захлопнул за собой тяжелую дверь. Густой сад, казалось, был полон беспрестанного скрытного движения: ветви подрагивали, отовсюду неслись шорохи. То ли ему мерещилось, то ли на самом деле, но на кромках тропинки украдкой мелькали вороватые тени и стремительно исчезали в зарослях. Эриксон невозмутимо ухмыльнулся, положил руку на ремень поближе к поясной кобуре и неторопливо, но уверенно зашагал обратно — к въездным воротам.

«Беда приближается… У меня для вас новости, док. По-моему, беда уже пришла».

Миррен же сидел один в своем кабинете подле камина; ружье, покоившееся на коленях, было забыто. Скоро, скоро чужаки подступят к городу, неся с собой смерть и разрушение, может тогда дойдет до этого тупицы шерифа, что его ждет. Его и многих других людей, считающих себя ответственными за жизнь города и его обитателей. Это пообещали Миррену крестоносцы — в обмен на его работу, выполненную по их заданию.

По правде говоря, крестоносцам следовало бы поторопиться сюда, иначе их заверения в защите превратятся в пустой звук. Шериф заслуживает всего, что должно случиться с ним и с его горячо любимым городом. Получит по заслугам. Согласись Эриксон выделить ему охрану, доктор бы все рассказал ему о своих делах с чужаками, а поскольку еще немного времени в запасе оставалось, защита полиции ему очень не помешала бы. Однако и город, и шериф бросили его на произвол судьбы, и теперь он один — впрочем, как всегда.

Неужели то, что он сделал, — настолько скверно? Ведь единственное, чего он всегда хотел, — докопаться до истины, а еще… А еще немного дружеского участия. Вот почему он пошел на сделку с крестоносцами. Они предоставили ему доступ к накопленным столетиями волшебным знаниям. Разве мог он отказаться?

Миррен содрогнулся, хотя камин дышал жаром. Он так рисковал — рисковал всем, даже своей душой, — но если крестоносцы не поторопятся сюда, все это окажется напрасным. За ним вот-вот придут мертвые призвать его к ответу, а слово «нет» им не знакомо.

Дерек и Клайв Мандервилли привыкли делать все не спеша. Работа могильщиков и разнорабочих (а если по-научному — техников по обслуживанию кладбища, как предпочитала называть профессию сыновей их матушка) была неторопливой и носила характер эпизодический. Если не было нужды дожидаться окончания церемонии похорон или прекращения хлынувшего вдруг ливня, всегда оставалось достаточно времени для обстоятельной философской дискуссии или доброго перекура. Однако ежели припечет, братья Мандервилли могли и пошевелиться: например, в настоящий момент они паковали два чемодана со скоростью, которая могла бы сильно удивить эксперта-наблюдателя «Книги рекордов Гиннеса». Одежда, туалетные принадлежности и прочие предметы первой необходимости летели в сторону раскрытых чемоданов с поражающими воображение скоростью и точностью. В двух словах: то, что и как они сейчас вытворяли, было достойно олимпийского рекорда.