Этюды о Галилее - Александр Владимирович Койре

речь идет об их отношении друг к другу, поскольку между ними ничего не изменяется; и что оно не производит никакого иного действия кроме того, что связано с отношениями, существующими между этими предметами и другими вещами, которые лишены данного движения.

На аргументы, прежде изложенные Сальвиати, следует совершенно естественный ответ: действительно, если камень и башня вместе участвуют в общем движении Земли, это движение будет для них как бы несуществующим и все будет происходить так, как если бы его действительно не существовало, т. е. как если бы Земля покоилась. Сразу отметим, что из этого извлекаются очень важные следствия: в частности, что все движения совместимы и, более того, что никакое движение не может препятствовать другому, что одно движение по отношению к другому (если они относятся к одному и тому же предмету) как бы не существует. Однако это именно то, чего не может допустить сторонник аристотелизма. Действительно, с его точки зрения, движения выражают природу предмета и сами по себе естественно определены [qualifiés]. С этой точки зрения движение не должно рассматриваться отдельно от движимого предмета или двигателя, как сама по себе существующая единица; и различные движения совместимы или несовместимы друг с другом сообразно тому, совместимы они с природой предмета или же нет. Поэтому последователь Аристотеля не примет возражение Галилея. Если бы Земля вращалась, ее круговое движение было бы совершенно иного порядка и иной природы по сравнению с прямолинейным движением свободно падающего тела и для одного движения не было бы никакой причины совмещаться со вторым. Конечно же, если бы его вынудили, он бы признал, что можно устроить так, чтобы одно тело производило одновременно два движения, но тогда это был бы просто случай «механического» или, говоря более обще, насильственного движения542.

Однако камень свободно падает. Что же могло бы заставить его следовать за движением башни? Если, как мы и предполагаем, ничто не связывает его с башней, весьма маловероятно, что он стал бы это делать. Скорее, наоборот, мы бы допустили, что камень, падая с вершины башни, двигался бы совсем не так (если бы Земля вращалась), как это в действительности происходит, а именно так же как камень, падающий с вершины мачты корабля, который, как показывает опыт, падает к подножию мачты, когда корабль неподвижен, и падает поодаль (оставаясь позади), когда корабль движется по воде543. Здесь мы распознаем аргумент Тихо Браге.

Но в действительности, выдвигая этот аргумент, Браге несколько просчитался. Соглашаясь поместить на одну плоскость земные явления (корабль) и космические (Земля), он более чем на половину предал аристотелевскую позицию, целиком основанную (как осмотрительно говорит нам Галилей544в начале «Диалога») на сущностном различии между земными и небесными законами. И Галилей, конечно же, сумеет извлечь из этого толк, вслед за Бруно перенося заключения из примеров с кораблем на Землю, а из примеров с Землей – на небеса545.

Так, он уточняет546:

Сальвиати: Вы говорите: так как, когда корабль стоит неподвижно, камень падает к подножью мачты, а когда движется, падает далеко от подножья, то, следовательно, и наоборот, из падения камня к подножью вытекает, что корабль стоит неподвижно, а падение камня на некотором расстоянии доказывает, что корабль находится в движении; а так как то, что происходит на корабле, равным образом происходит и на Земле, то из падения камня к подножью башни вытекает с необходимостью неподвижность земного шара. Не таково ли ваше рассуждение?

И, получив подтверждение Симпличио, Сальвиати продолжает:

Скажите же мне, если бы камень, выпущенный с вершины мачты плывущего с большой скоростью корабля, упал в точности в то же самое место, куда он падает, когда корабль стоит неподвижно, то какую службу сослужил бы вам этот опыт с падением для решения вопроса, стоит ли судно неподвижно или же плывет?

Симпличио: Решительно никакой.

Сальвиати: Отлично. Производили ли вы когда-нибудь опыт на корабле?

Симпличио: Я его не производил, но вполне уверен, что те авторы, которые его производили, тщательно его рассмотрели, кроме того, причины различия столь ясны, что не оставляют места для сомнения.

Никто никогда не проводил этого эксперимента, замечает Сальвиати547. Все эти авторы довольствовались авторитетом своих предшественников, ведь если бы они это провели, они бы увидели – как увидел бы любой, кто это сделает, – что камень в любом случае падает у подножия мачты и что из этого факта нельзя сделать никакого вывода ни за, ни против движения корабля, так же как из того факта, что камень падает у подножия башни, ничего не следует ни за, ни против движения Земли. Теперь настает черед Симпличио задать вопрос:

А сами вы производили когда-либо этот опыт, что выступаете столь решительным образом? Ведь если ни вы, ни кто-то другой его не проделал, обсуждение тщетно, коль скоро там, где речь идет о вещах столь отдаленных от человеческого разумения, один лишь опыт может привести разрешение548.

Современный читатель, возможно, сочтет, что последователь аристотелизма Симпличио на этот раз прав. Действительно, как еще можно выбрать между двумя соперничающими и противоположными теориями, если не через опыт? Потому он, вероятно, будет ожидать, что Сальвиати предоставит Симпличио детальный рассказ, и будет удивлен, услышав его заявление, что опыт вовсе не нужен; не нужен не только самому Сальвиати, но и Симпличио, который только что его требовал.

Сальвиати549: Я и без опыта уверен, что результат будет такой, как