Маньчжурский кандидат - Ричард Кондон

Появился сенатор Джордан — в пижаме, шлепанцах и халате, серебристые волосы вздыблены ореолом утиных перьев. Он увидел, что под ночником, прислонившись к стене, стоит Реймонд, но не выказал никакого удивления.

— А, Реймонд. Я не услышал, как ты вошел. Думал, мы встретимся только утром, за завтраком. Я такой голодный — просто жуть. Если бы в ресторане на меня всегда нападал такой голод, как после нескольких часов сна в теплой мягкой постели, я стал бы толще тех толстух, которых показывают в цирке. Хочешь есть, Реймонд?

— Нет, сэр.

— Пойдем наверх. Хочешь или нет, я угощу тебя отличным виски. Хорошо согревает в дождь, успокаивает после путешествия… да мало ли после чего еще!

С этими словами он прошел мимо Реймонда и двинулся впереди него по лестнице. Реймонд, с оттягивающим руку пистолетом, последовал за ним.

— Джози сказала, ты ездил на встречу с твоей матерью и Болтуном.

— Да, сэр.

— Как поживает Болтун?

— Я… я его не видел, сэр.

— Надеюсь, эти нападки Айзелина не слишком тебя расстроили.

— Сэр, когда я прочел об этом в газете, в самолете по пути в Вашингтон, я принял решение, которое должен был принять давным-давно. Я решил, что мне следует хорошенько его отлупить.

— Надеюсь, ты не…

— Нет, сэр.

— Если уж на то пошло, нападки со стороны Джона Айзелина могут сослужить мне хорошую службу. Я покажу тебе свою корреспонденцию последних дней. Я двадцать два года в Сенате, но впервые получаю такое множество писем с выражением поддержки.

— Рад слышать это, сэр.

Они вошли в спальню сенатора.

— Бутылка виски на столе, — с этими словами сенатор забрался в постель и натянул одеяло. — Будь как дома. Что это у тебя в руке?

Реймонд поднял пистолет и посмотрел на него так, точно сам впервые увидел.

— Пистолет, сэр.

Сенатор, опешив, переводил взгляд с пистолета на лицо Реймонда и обратно.

— С глушителем? — выдавил он.

— Да, сэр.

— Зачем ты принес с собой пистолет?

На лице Реймонда появилось такое выражение, как будто он хочет и не может ответить. Он то открывал, то закрывал рот, но был не в силах произнести ни звука. И начал медленно поднимать пистолет.

— Реймонд! Нет! — что было силы крикнул сенатор. — Что ты делаешь?

Дверь в дальнем конце комнаты распахнулась. В комнату со словами «Папа, что такое? Что здесь происходит?» вбежала Джози — как раз в тот момент, когда прогремел выстрел. Во лбу сенатора, словно по волшебству, возникла аккуратная дыра.

— Реймонд! Реймонд, дорогой! Реймонд! — во весь голос закричала Джози.

Он не обращал на нее внимания. Быстро подошел к сенатору и выстрелил еще раз, в правое ухо. Джози кричала, не останавливаясь. С лицом, искаженным от ужаса, умоляюще протягивая руки, она подбежала к Реймонду. Не двигаясь, он с левой руки выстрелил в нее. С семи футов в правый глаз. Голова Джози резко откинулась назад, колени подогнулись, и она рухнула к его ногам. Следующий выстрел был направлен в левый глаз молодой женщины.

Выключив ночник, Реймонд наощупь двинулся к выходу. Душевная боль достигла такого градуса, что он не мог больше сдерживаться, но не понимал, почему плачет. Слезы застилали глаза. Утрата, утрата, утрата, утрата, утрата.

Рухнув на матрас в грузовике, он издавал звуки столь жалостные, что Чанджин, при всей своей неизменной внешней безучастности, был глубоко тронут. Он вынул из руки Реймонда пистолет и погладил несчастного по голове, даруя ему спасительное забвение.

Трупы обнаружила утром экономка Джордана Нора Леммон. Экстренные выпуски новостей радио и телевидения начали выходить с одиннадцати часов восемнадцати минут. Все обычные передачи были прерваны. Сенатор Айзелин в Вашингтоне названивал в агентства новостей, распространяя идею, согласно которой убийство подтверждает его обвинения в измене, поскольку совершено, оно, без сомнения, советскими агентами, дабы заставить предателя умолкнуть навсегда. Вечерние выпуски газет продавались на улицах крупных городов уже в воскресенье днем, за пять часов до обычного времени.

Миссис Айзелин позвонили из ФБР с просьбой помочь установить местонахождение сына, но мать не стала будить Реймонда. Из Нью-Йорка позвонил полковник Марко, назвавшийся его близким другом. Он сказал, что опасается, как бы скорбь из-за трагической гибели жены не заставила Реймонда причинить себе вред. Он хотел разделить с Реймондом его горе и почти умолял миссис Айзелин сообщить, где ее сын. В воскресенье к вечеру мать Реймонда накачалась наркотиками, потому что образ этой красивой, невероятно красивой мертвой девушки преследовал даже ее, он был во всех газетах, сводя миссис Айзелин с ума. Она погрузилась в беспробудный сон. Джонни обзвонил все газеты и сообщил, что его жена в глубоком горе из-за потери своей дорогой невестки, которую она успела полюбить как родную дочь. Он заявлял корреспондентам, что не придет на открытие съезда, «даже если это будет стоить ему Белого дома» — поскольку пребывает в трауре. На вопросы о местонахождении приемного сына он отвечал, что Реймонд, «наверняка уединился где-то со своим горем и молит Бога, чтобы тот помог ему пережить трагедию».

XXV

В воскресенье вечером Марко, положив голову на пухлые колени Юджины Роуз, слушал музыку до тех пор, пока под воздействием джина его мысли не начали путаться. Он смотрел прямо перед собой, словно пронзая взглядом потолок. Его лицо напоминало маску ацтеков. Рози не заговаривала с ним: слишком много у нее накопилось вопросов. Полковник же упорно молчал, потому что у него накопилось слишком много ответов. Из нагрудного кармана висевшего на стуле пиджака Марко вытащил несколько листков бумаги.

— Я прихватил это из папки с документами сегодня днем, — сказал он. — Стенографический отчет. Записано с магнитофонной ленты, запись делал один наш парень в Аргентине. Прочти, а?

Рози взяла документ и прочла вслух:

— Далее следует расшифровка стенограммы разговора между миссис Стюарт Арнольд и агентом ФБР Грэхэмом Данди. Расшифровано Кармелитой Барьяхас в присутствии Долорес Фрег. 16 февраля 1959 г.

По лицу Рози скользнуло удивление, она словно хотела что-то спросить, но потом передумала. Марко, держа голову по-прежнему у нее коленях, смотрел вдаль, а Рози читала, медленно и тихо:

«Данди. Миссис Арнольд, позвольте заметить, что сейчас я выполняю самое необычное поручение за всю мою карьеру. Я полночи не спал, придумывая, как бы лучше изложить просьбу, с которой меня к вам послали.

Миссис Арнольд. А кто вас послал, мистер Данди?

Данди.Не знаю. А если бы и знал, то, наверное, не имел бы права сообщать об этом. Я врач. Психиатр. И в таком качестве прикреплен к Федеральному Бюро Расследований судебного департамента правительства Соединенных Штатов. Вот мои документы.

Миссис Арнольд.Благодарю вас. И все-таки…

Данди.Я прилетел из Нью-Йорка специально, чтобы поговорить с вами, и после нашего разговора первым же рейсом улетаю обратно. Кошмарное путешествие, скажу я вам, два перелета подряд — туда и сразу же обратно. Почти тринадцать тысяч миль скверной еды и надоедливых соседей… этих, знаете ли любителей поговорить.

Миссис Арнольд.Должно быть, вас привело сюда важное дело.

Данди.Да уж.

Миссис Арнольд.Но чем именно я могу вам помочь? Слава богу, я не какая-нибудь там важная шишка. Может, дело касается моего отца?

Данди.Нет, миссис Арнольд. Речь идет о человеке по имени Реймонд Шоу. (В ЭТОМ МЕСТЕ ДЕШИФРОВЩИКОМ И СВИДЕТЕЛЕМ ЗАФИКСИРОВАНО ОДИННАДЦАТЬ СЕКУНД МОЛЧАНИЯ.)

Данди.Вы помните Реймонда Шоу?

Миссис Арнольд.Да.

Данди.Можете рассказать, что именно вы о нем помните, миссис Арнольд?

Миссис Арнольд.Да… но зачем?

Данди.Не знаю. Многое приходится принимать на веру. Я только знаю, что должен задать вам эти вопросы и молить Бога, чтобы вы согласились ответить. В качестве психиатра я получил задание собирать данные, касающиеся характера, личных особенностей, привычек, реакций, комплексов, пристрастий и навязчивых идей Реймонда Шоу, чем и занимаюсь на протяжении вот уж четырнадцати месяцев, миссис Арнольд. Зачем все это, мне не объяснили. Мне известно лишь, что эта работа чрезвычайно важна.

Миссис Арнольд.Последний раз я видела Реймонда Шоу и разговаривала с ним семь лет назад, мистер… впрочем, нет… доктор Данди