Маньчжурский кандидат - Ричард Кондон

Интерьер здесь был бодрящий, настолько бодрящий, что и накачавшийся наркотиками подскочил бы на месте: черные стены, ярко-белый ковер и латунная мебель, обитая полосатой тканью «под зебру». Поставив поднос на черный шкафчик с начищенными до блеска медными ручками выдвижных ящичков, мать Реймонда пригласила соседа садиться, сама же тем временем прикрыла дверь.

— Хорошо, что ты решил прийти, Том.

Он пожал плечами.

— Мое удивление и возмущение не поддаются описанию.

— Тебе не придется часто нас видеть.

— Надо думать.

— Можно задать тебе вопрос?

— Какой?

— Станешь ли ты переносить личную неприязнь, которую питаешь ко мне и Джонни, в другие сферы практической политики?

— Какие другие сферы?

— Я говорю, к примеру, о предстоящем съезде.

Сенатор вздернул брови.

— А конкретнее?

— Станешь ли ты блокировать Джонни, если будет выдвинута его кандидатура?

— Ты шутишь.

— Почему?

— Неужели ты станешь добиваться выдвижения Джонни?

— Не исключено, что мы будем вынуждены это сделать. Частично мое решение зависит от твоего ответа. Как тебе известно, огромное число американцев смотрят на Джонни, как на одного из немногих людей, готовых до последней капли крови отстаивать наши свободы.

— Да неужели?

— Да, и когда я говорю «огромное число», то именно это и имею в виду. «Подполье истинных американцев» — это пять миллионов американских граждан. Не говоря уже о блестящей работе Фрэнка Боллингера. Он действует безо всякого подталкивания с нашей стороны. Фрэнк просто заявляет, что обратится к съезду с петицией, подписанной не менее чем миллионом американцев, — и это только начало, всего подписей будет десять миллионов.

— Ты не ответила на мой вопрос. Ты намерена добиваться выдвижения Джонни на пост президента?

— Нет, — спокойно ответила Элеонор. — Плавный приз нам не потянуть. Но на вице-президентство мы рассчитывать можем.

— На вице-президентство? — Джордан не верил своим ушам. — Джонни хочет стать вице-президентом?

— А почему бы и нет?

— Потому что все, чего он хочет — это власть и большая сцена, на которой он мог бы отплясывать. А вице-президентство не влечет за собой никакой власти, и в то же время единственное место, где власти больше, чем там, где Джонни находится сейчас, — это Белый дом. Зачем ему быть вице-президентом?

— Я на твой вопрос ответила, Том, а ты на мой нет.

— На какой вопрос?

— Станешь ли ты препятствовать нам?

— Препятствовать вам? Да я потрачу на это все деньги, до цента — свои и те, что смогу занять. Я вас презираю и боюсь, но когда я думаю о вас, то больше всего боюсь за свою страну. Джонни всего лишь клоун, но ты… ты улыбаешься, а сама прячешь в складках флага кинжал, дожидаясь своего часа. Надеюсь, он никогда не настанет. Скажу тебе вот что: если через месяц, на съезде, ты начнешь обрабатывать делегации с тем, чтобы имя Джонни фигурировало в списке кандидатов — или если я узнаю, что во время телефонных переговоров с представителями делегаций, которые начинаются завтра, ты действуешь в этом направлении, я инициирую против твоего мужа процедуру импичмента и нанесу ему удар, оперируя всей информацией, которой располагаю.

После этого заявления мать Реймонда двинулась на сенатора, плюясь langrels.[28]

XXIII

Прежде чем отправиться с Реймондом в Нью-Йорк, Джози переоделась, упаковала вещи и написала длинное письмо отцу. Она сообщала, что они собираются немедленно пожениться и что они решили сделать это тихо, совсем незаметно — по вполне понятным политическим соображениям. Джози также писала, как невероятно, как бесконечно она счастлива, а также заверяла, что они скоро вернутся, и умоляла отца не говорить про их брак никому, из-за убежденности Реймонда, что его мать сразу же ухватится за новость как за новый козырь в политической игре, а все эти игры, с его точки зрения, не приносят ни одной из сторон ничего, кроме вреда.

У двери квартиры Реймонда они оказались в три часа ночи, проделав весь путь до города в машине Джози. Не задумываясь, оба посрывали с себя одежду и бросились друг на друга, как изголодавшиеся звери. Джози и плакала, и смеялась от радости, не в силах поверить, что ее истинная жизнь, единственная жизнь, которой она по-настоящему жила, потому что в ней было ее сердце, вернулась обратно. Всего лишь мгновение назад он направлял их широкое каноэ по залитому закатным светом озеру к точке белого света на небе, которая все расширялась и расширялась, пока не затмила собой мрак. А наутро этот же свет уже озарял его лицо. Вся прошлая жизнь ей просто приснилось. Она вовсе не ждала его долгие годы, просто ей приснился сон. Они сошли с каноэ на берег, она заснула у горного озера, и ей приснилось, что он ушел, и все это долгое ожидание, в мирах, далеких друг от друга, ей тоже приснилось. Но вот наконец сон закончился. Он ее любит! Любит!

Реймонд отправил Джо Давни в «Дейли пресс» краткое письмо, в котором напомнил, что берет первый отпуск за четыре года, сообщил, что его колонка написана на пять выпусков вперед, и объявил, что вернется — не указывая, куда отбывает, — ко дню открытия партийного съезда.

Приехав в Вашингтон на машине Джози, они припарковали ее в гараже Сената. Назвавшись Джоном Старром и Мэрилин Риджуэй, они вылетели первым рейсом в Майами, а из Майами в Сан-Хуан, столицу Пуэрто-Рико.

Церемония бракосочетания состоялась в Сан-Хуане в тот же день, в 17.37. Вместо свидетельств о рождении беглецы предъявили паспорта; именно благодаря этому обстоятельству слуги закона и сумели припомнить их двумя днями позже, когда ФБР объявило Реймонда во всеобщий розыск, и отделение ФБР в Сан-Хуане начало свое расследование. Они вылетели из Сан-Хуана рейсом РАА269 в 19.05 вечера и вскоре прибыли в Антигуа. Там Реймонду, который извлек из кошелька одну из многих своих таинственных карточек, предоставили кредит и номер для новобрачных в отеле.

На следующий день, на чартерном судне с профессионально-безразличной ко всему командой, они отбыли в свой медовый месяц, в путешествие по островам Гваделупа, Доминика, Мартиника, Сеант-Люсия, Барбадос, Гренада, Тобаго и Тринидад.

Когда мать Реймонда вернулась в библиотеку и обнаружила, что сын исчез, она впервые в своей сознательной жизни запаниковала. Чтобы успокоиться, она заставила себя почти двадцать минут просидеть совершенно неподвижно. Но потом потребность в поддерживающей дозе стала такой острой, что она едва не упала, взбегая по лестнице за героином и жгутом. Накачавшись до такой степени, что глаза у нее едва не вылезли из орбит, Элеонор сменила костюм изящной девушки-молочницы на удобную одежду, в которой можно было с комфортом добраться до аэропорта, а оттуда — до Вашингтона. Откинувшись на спинку кресла, она закрыла глаза, позволив реке безмятежности омывать тело. Следовало объективно оценить ситуацию и решить, что делать, как преодолеть последствия катастрофы. Хотя по ее приказанию слуги обыскали весь дом вдоль и поперек, а сама она проверила комнату Реймонда, больше всего миссис Айзелин доверяла собственной интуиции, а та подсказывала, что сын от нее ускользнул, поскольку в его механизме произошла поломка. Она знала — с той же степенью уверенности, с какой могла назвать, какое сегодня число, — что если механизм функционирует как надо, то после того, как дама бубен попадет в поле зрения Реймонда, а потом будет удалена, он может до скончания дней просидеть в комнате в состоянии одновременно и подвешенности, и полной готовности ко всему. Так что у нее была причина паниковать.

Чанджин хватился Реймонда приблизительно через два часа после нее. Однако о своей обеспокоенности он незамедлительно поставил в известность советские спецслужбы, позвонив туда по телефону. Так что они узнали об исчезновении Реймонда еще до того, как его мать оказалась в Вашингтоне, откуда намеревалась известить их. Русские тоже запаниковали. Был отдан общий приказ выследить беглеца средствами подотчетных им организаций, но, поскольку поиски ограничивались территорией Соединенных Штатов, дни шли, а результатов не было.

ФБР возобновило прерванное наблюдение за Реймондом на Мартинике. Действуя с присущим им мастерством, они уговорили двух членов команды сойти на берег, после чего вместо них взяли двух агентов ФБР.

Машину Джози обнаружили в гараже Сената, и их обоих идентифицировали — как родственников сенаторов, а Реймонда еще и как известного газетчика. В ФБР как раз намеревались обсудить проблему с сенатором Джорданом, когда из их отделения в Сан-Хуане сообщили о бракосочетании. Затем выяснилось, что имена мистера и миссис Шоу фигурируют в списке пассажиров авиакомпании, совершавшей рейс в Антигуа. Вскоре после этого, словно по мановению волшебной палочки, их имена оказались в списке постояльцев местного отеля. Через краткий промежуток времени молодоженов обнаружили на Мартинике, где двое агентов ФБР и взошли на борт судна, дабы защитить пребывающую в неведении парочку от кто-знает-чего.