Будни отважных - Н. Семенюта

Направили Всеволода на работу в Гуковский городской уголовный розыск. Надо ли говорить, сколько тревожных дней и ночей выпало на долю начинающего оперуполномоченного. Были и погони, и схватки с вооруженными бандитами, и часы мучительных размышлений над загадками нераскрытого еще преступления.

Всеволод сумел с первых дней войти в напряженный ритм своей нелегкой, но такой нужной людям работы. Вскоре о нем стали с уважением говорить товарищи. За раскрытие особо опасных преступлений младший лейтенант Обоймов награждался почетными грамотами Областного управления внутренних дел и ценными подарками.

В 1964 году ему присвоили звание лейтенанта и поручили возглавить группу по борьбе с преступностью среди несовершеннолетних...

Обо всем этом вспомнилось Всеволоду апрельским утром, когда он возвращался от Залужных в горотдел милиции. Он ловил себя на мысли: «Что труднее — бороться с закоренелыми преступниками или возвращать хулиганистых подростков на правильный путь?» На этот вопрос ответить было не так-то просто.

Вернувшись в свой скромный служебный кабинет, Всеволод углубился в неотложные дела. Перелистал несколько папок, просмотрел десятки документов, за каждым из которых стоял живой человек.

Привычный деловой ритм, как всегда, захватил его. И только вечером, возвращаясь с работы, он опять вспомнил: «Придет или не придет завтра Митя?».

Дома Всеволод поделился сомнениями с женой. Лиля, привыкшая понимать мужа с полуслова, сказала:

— Если не придет завтра, не огорчайся. Судя по твоему рассказу, паренек не такой уж плохой. Я уверена, что в конце концов он одумается. С твоей, конечно, помощью. Глаз с него спускать нельзя.

Удивительно все-таки, как много значат слова ободрения, услышанные от близкого человека! И как это здорово, когда жена — настоящий твой друг и помощник. «Боевая подруга» — так с гордостью называет Лилю Всеволод. В областной газете «Молот» как-то сообщалось, что офицер милиции Обоймов с помощью своей жены задержал опасного преступника. Начальник Областного управления внутренних дел наградил именными часами Всеволода и такими же часами Лилю...

...Быстро пролетел вечер. Всеволод с женой побывал в кино. Прошлись потом по городскому парку, любовались весенней луной, застрявшей в ветвях развесистой акации. Вернулись домой поздно, но Всеволод успел еще прочесть вслух главу из нового романа (у Обоймовых — неплохая домашняя библиотека). Он читал, а Лиля слушала, взобравшись с ногами на диван.

А когда собирались ложиться спать, Всеволод опять подумал: «Придет или нет?».

Он не пришел... Напрасно Всеволод поглядывал утром на часы, подходил к окну кабинета...

В полдень лейтенант Обоймов решил навестить Залужных, Дверь открыл хмурый Дмитрий Семенович.

— Здравствуйте. Митя дома?

— Нет его. Опять сбежал.

— Да что вы!.. А вы уверены?

— Конечно. Вот и записку оставил.

Всеволод взял лист, вырванный из тетради. Нетвердым школьным почерком было выведено:

«Я подался к морю. Не ищите».

И все. Ни числа, ни подписи.

Помолчали. Дмитрий Семенович предложил Обоймову стул и сам сел рядом.

— Вы мне, товарищ лейтенант, объясните: почему это у одних хорошие дети вырастают, а у других плохие? Мы с женой вроде люди работящие, жизнью не избалованные. Я, к примеру, сейчас на пенсии. А до этого, почитай, лет тридцать в печниках ходил. Так с чего ж это наш Митя по кривой дорожке пошел?

— Вы не обижайтесь, Дмитрий Семенович, но в таких случаях чаще всего бывают виноваты родители.

— Как так! Поили его, кормили, одевали. По воскресеньям на кино и мороженое давали. Чего еще пацану надо?

— Много надо. Вы с Митей часто по душам говорили? Его учебой интересовались? С кем он дружил, знали?

— Некогда было. Я деньги на семью зарабатывал.

— А жена?

— У нее свои заботы. Убрать, постирать, приготовить...

— Вот-вот. Недосуг было сына воспитывать. Ну да уж ладно. Теперь не охать надо, а дело поправлять. Еще не все потеряно...

Задумавшись, Всеволод шел по улице. В душе его боролись два чувства. Было жаль родителей Мити, и досада на них брала...

..Прошел день, другой. Через неделю Митя Залужный вновь предстал перед лейтенантом Обоймовым. Похудевший, осунувшийся беглец переминался с ноги на ногу и упрямо не хотел отвечать на вопросы.

В детской комнате, кроме Обоймова, за столом сидела Шевцова. Она укоризненно посматривала на строптивого подростка.

— Почему ты молчишь, Митя? — спросил Всеволод. — Расскажи где был, что видел?

— Зачем вы меня назад привезли? — не выдержал Митя. — Я бы в Одессе моряком стал!

— Эх ты, пятнадцатилетний капитан, — улыбнулся Обоймов. — На море знаешь, какая дисциплина нужна! А ты даже на суше в руки себя взять не можешь.

— Что вы ко мне привязались?! — выпалил Митя. — Надоело одно и то же слушать!

Шевцова сокрушенно покачала головой:

— И не стыдно грубить? Придется, видно, тебя в колонию отправить.

Услышав это, паренек сразу присмирел. На лице его появилось растерянное выражение. Не ожидал, видно, что так может обернуться дело.

— Ты, Залужный, останешься пока здесь, — строго сказала Шевцова, — а мы к начальнику пойдем. Как он решит, так с тобой и поступим...

Начальник горотдела майор Новиков внимательно выслушал старшего инспектора детской комнаты.

— Все воспитательные меры мы исчерпали, — сделала вывод Шевцова, — как ни печально, а придется, видно, ходатайствовать перед комиссией по делам несовершеннолетних об отправке Залужного в колонию.

— А ваше мнение? — обратился Новиков к Обоймову.

— Я думаю, товарищ майор, стоит еще попытаться исправить паренька. Отпустите Залужного домой, под мою ответственность.

Майор одобрительно взглянул на Обоймова:

— Дело говорите, товарищ лейтенант. Пусть будет по-вашему. Но если ваш подопечный опять в бега пустится, тогда уж колонии ему не миновать.

Возвращаясь от начальника, Шевцова остановила Обоймова:

— Всего два слова, Всеволод Иванович. Я буду рада, если вы добьетесь своего...

Митя с тревогой посмотрел на Обоймова, когда тот вернулся в детскую комнату. В глазах паренька застыл немой вопрос.

— Не захотел ты меня слушать, Митя, — сказал Всеволод, — и чуть в колонию не угодил. Разве можно так вести себя?

— А что же еще делать, когда все ругают меня, когда мне никто больше не верит?!

— Я тебе верю. А сейчас иди домой и успокой родителей...

Прошла ночь, наступило утро и Всеволод постучался в квартиру Залужных. На этот раз дверь открыла Митина мать.

— Разрешите?

— Пожалуйста, товарищ лейтенант. Проходите.

Митя, умытый и причесанный, подошел к Обоймову.

— Вот это другое дело, — одобрил Всеволод. — Собирайся, пойдешь со мной.

— Куда? Что, передумали?

— Нет. Пойдешь ко мне домой, в гости тебя зову.

Мать и отец недоуменно переглянулись. А на лице Мити настороженность сменилась любопытством.

— Сейчас, товарищ лейтенант, я быстро оденусь!

— Можешь называть меня по имени-отчеству...

Дома их радушно встретила Лилия Евгеньевна. Познакомились, разговорились, выпили чаю с домашним печеньем.

— Знаешь что, Митя, — сказал Всеволод, — давай-ка я тебе нашу библиотеку покажу.

Подошли к вместительному стеллажу.

— Сними с полки вот эту, — указал Всеволод, — такая книга — клад для будущего морехода.

Митя поспешил взять в руки увесистый том в голубом коленкоровом переплете. На обложке золотом сверкали слова: «Краткий словарь морских терминов».

— Ух, здорово! Вот это книга!

— Возьми ее почитать.

— Можно? Спасибо, Всеволод Иванович!

— Не за что. Осилишь эту — получишь другую. У меня есть еще несколько сборников морских рассказов. Как раз для тебя.

А потом Всеволод долго беседовал с Митей. О чем? О море и моряках, о смелых и честных людях. Осторожно Всеволод выведывал у Мити то, о чем паренек не хотел говорить вчера в детской комнате.

Оказывается, Митина «одесская жизнь» была отнюдь не сладкой. Ночевал сначала на вокзале, а когда заприметили милиционеры, спал ночами на берегу под старыми шаландами. Хуже было с едой. Просить не позволяла гордость, воровать не решался. Пять рублей, с которыми Митя отправился в дальнее путешествие, быстро растаяли. Тогда стал подносить чемоданы пассажирам в морском порту. Платили не густо, но на хлеб хватало. Однако первая же попытка устроиться юнгой оказалась и последней. Митю отправили в детприемник, а оттуда привезли в Гуково...

«Будет, обязательно будет из парня толк», — повторял про себя Всеволод, слушая Митю.

...Но прошло несколько дней и Митя опять сорвался. Уже было все оговорено: он вернется в школу, будет наверстывать упущенное. Так нет же! Встретили Митю старые дружки, посоветовали ему «плюнуть на все», вином угостили. Еле приплелся домой. Мать — в слезы, у отца — сердечный приступ.