Вожди и разведка. От Ленина до Путина - Игорь Дамаскин

Однако возможность прямых переговоров висела в воздухе. 26 октября резидентура сообщила, что бывший госсекретарь Дин Раск заявил: «США не намерены в данный момент вступать в двусторонние переговоры с СССР относительно Кубы».

26 октября в вашингтонском ресторане «Оксидентал» встретились резидент КГБ Феклисов (под псевдонимом Фомин) и корреспондент телевизионной компании Эй-би-си Скали, который имел выходы на высоких должностных лиц США. На этой встрече он заявил, что в ближайшие 48 часов на Кубе произойдет высадка десанта после бомбардировки ракетных баз и поинтересовался, как Советский Союз встретит это решение. Феклисов ответил, что как минимум Западный Берлин будет оккупирован в течение 24 часов, и все социалистические страны, включая Китай, поддержат СССР. Вот как сам Феклисов описывает дальнейшее в книге «За океаном и на острове» (я редактировал первый, закрытый, вариант воспоминаний Феклисова для слушателей Краснознаменного института им. Андронова и предложил ему это название, так как они охватывают его работу в США, дважды — во время войны — при добывании секретов атомной бомбы, за что он удостоен звания Герой Советского Союза, и в шестидесятые годы, а также в Англии. — И.Д.):

«…На этом наша полемика с Джоном Скали закончилась. Молча мы допили остывший кофе, обдумывая сложившуюся ситуацию. Затем Скали, как бы про себя, произнес:

— Выходит, война с ее непредсказуемыми последствиями не так уж далека. Из-за чего же она может начаться?

— Из-за страха, — ответил я и продолжил: — Куба боится вторжения американцев, а США — ракетного обстрела с Кубы.

Никаких попыток сформулировать предложение о разрешении возникшего кризиса мы не делали, лишь проигрывали первые ступени эскалации возможной войны. Выразив надежду, что наши руководители не допустят возникновения войны, мы расстались. Я пошел докладывать содержание беседы послу Добрынину, а Скали отправился в Белый дом.

…Чего я не ожидал, так это того, что мои слова будут быстро доведены до сведения хозяина Белого дома и что через два-три часа Кеннеди передаст через Скали компромиссное предложение об урегулировании Карибского кризиса.

Часа в четыре дня я начал докладывать Добрынину о беседе со Скали. Вдруг вошел помощник Добрынина Олег Соколов и сообщил, что меня срочно к телефону просит Скали. Когда я взял трубку, он попросил немедленно встретиться с ним.

Через десять минут мы уже сидели с ним в кафе отеля «Статлер», находившегося между посольством и Белым домом. Не теряя времени, Скали заявил, что по поручению «высочайшей власти» он передает следующее условие решения Карибского кризиса:

1. СССР демонтирует и вывозит с Кубы ракетные установки под контролем ООН.

2. США снимают блокаду.

3. США публично берут на себя обязательства не вторгаться на Кубу.

Скали добавил, что такое соглашение может быть оформлено в рамках ООН.

Я быстро записал и прочитал Скали все, что он мне сказал. Он подтвердил — правильно. Затем я попросил Джона, уточнить, что означает термин «высочайшая власть»? Чеканя каждое слово, собеседник произнес:

— Джон Фицджеральд Кеннеди, президент Соединенных Штатов Америки.

Я заверил Скали, что немедленно доложу предложение послу и оно, надеюсь, будет срочно передано в Москву…

…Однако быстро у меня не получилось. Я составил подробную телеграмму о двух встречах со Скали и передал послу для отправки в Москву за его подписью. Добрынин минимум три часа изучал проект телеграммы, а потом вызвал меня и сказал, что не может послать ее, так как МИД не уполномочивал посольство вести такие переговоры. Удивившись нерешительности посла, я подписал телеграмму сам и передал шифровальщику для отправки по каналу резидентуры своему шефу, начальнику разведки КГБ генерал-лейтенанту А.М. Сахаровскому».

К сказанному Феклисовым добавим, что в телеграмме резидентуры от 27 октября говорится, что Скали еще раз подчеркнул, что он действительно уполномочен высшими властями сделать упомянутое выше предложение. (То, что Скали был серьезным человеком, подтверждает тот факт, что позднее он стал представителем США в ООН. Однако он мог набивать себе цену, зная, что договоренность подобного рода лично между Хрущевым и Кеннеди уже обсуждается. Кроме того, не в обиду Феклисову надо заметить, что его телеграмма, пусть даже задержанная по вине посла, пришла в Москву 27 октября, когда договоренность в принципе уже была достигнута.) Как раз сейчас, когда я печатаю эти строки, передают сообщение о кончине Феклисова, и я выражаю соболезнование его дочери.

Как уже отмечалось, немалую роль в период кризиса сыграл сотрудник ГРУ Георгий Большаков, который был важным звеном в поддержании советско-американского диалога, в том, что отношения двух держав вообще сохранялись в эти роковые дни. Он служил связным, поддерживая конфиденциальные каналы связи между Хрущевым и Кеннеди. Несколько раз он встречался с самим президентом, иногда послания или какие-то материалы он передавал через пресс-секретаря Пьера Сэллинджера и других людей из окружения Кеннеди. По с Робертом Кеннеди он встречался 41 раз (!) и через него вел важные переговоры, (а иногда и передавал дезинформацию) в течение более чем полутора лет. «Честность» Большакова произвела большое впечатление на Роберта, который вспоминал: «Он был представителем Хрущева… В любое время, когда у него или у Хрущева появлялось сообщение для президента или у президента появлялось сообщение для Хрущева, мы действовали через Георгия Большакова… Я встречался с ним по самым различным поводам».

Надо заметить, что Большаков был человеком не робкого десятка, Первоначальный контакт с Робертом он установил по собственной инициативе и зачастую действовал вопреки своему руководству, используя близкое знакомство с Аджубеем, зятем Хрущева, женатом на его дочери Раде. Но ведь мы знаем, что милость сильных мира сего может быстро смениться на гнев. Георгий же не боялся этого. Он сумел убедить Роберта, что способен обойти закоснелый протокол официальной дипломатии, имеет возможность получить прямой доступ к планам Хрущева «говорить честно и открыто, не прибегая к арсеналу пропагандистских трюков политиканов». Роберт полагал, что обе стороны извлекли максимум из обеспеченного им запасного канала связи, и диалог Хрущев — Кеннеди с каждым днем становился все более прямым и откровенным.

По мере приближения к критической точке кризиса, Большаков должен был способствовать сокрытию присутствия на Кубе советских ракет средней дальности, покуда их размещение не станет свершившимся фактом. 6 октября 1962 года он посетил Роберта Кеннеди с целью передать очередное сообщение от Хрущева. Обычно Роберт встречал Георгия, так сказать, без галстука. Но на этот раз он был в строгом темном костюме, а его шевелюра, обычно взлохмаченная, была аккуратно расчесана. Лицо хранило бесстрастное выражение, он держался сухо и формально. Чувствовалось, что он хочет придать встрече официальный характер.

Большаков передал устное сообщение: «Премьер Хрущев озабочен ситуацией, создаваемой Соединенными Штатами вокруг Кубы, и мы повторяем, что Советский Союз поставляет на Кубу исключительно оборонительное оружие, предназначенное для защиты интересов кубинской революции…». По просьбе Роберта Кеннеди Большаков медленно повторил сообщение. Роберт записал его и отдал секретарю для распечатки. «Хорошо, — сказал он. — Я передам президенту послание премьера Хрущева, и он сообщит свой ответ через меня в случае необходимости».

На следующий день журналист Чарльз Бартлетт, личный друг президента, пригласил Большакова в ресторан, где сказал ему, что Джон Кеннеди хочет получить послание Хрущева «в подробном письменном виде, а не со слов брата». Большаков дословно повторил то, что сказал Роберту Кеннеди. Бартлетт записал сообщение и передал его Джону Кеннеди. Тот какое-то время находился под впечатлением этого сообщения. Более того, как мы уже знаем, 18 октября президент на встрече с Громыко ни словом не обмолвился насчет ракет, хотя уже знал о снимках, сделанных с самолета У-2. Получается, что Большакову он верил больше, нежели собственной разведке. Впоследствии советник президента Теодор Соренсен вспоминал: «Президент Кеннеди привык полагаться на канал Большакова для получения прямых приватных сообщений от Хрущева и чувствовал себя обманутым лично. Так оно и было».

Еще одна встреча Бартлетта с Большаковым состоялась в Национальном пресс-клубе в Вашингтоне 24 октября. На ней журналист показал Большакову двадцать фотографий ракетных установок. В правом верхнем углу каждого снимка была надпись: «Только для показа президенту». «Н, что вы на это скажете? — спросил Бартлетт. — Держу пари, вам точно известно о присутствии ваших ракет на Кубе». Большаков невозмутимо просмотрел фотографии и так же невозмутимо прокомментировал виденное: «Я никогда не видел этих фотографий и понятия не имею, что на них изображено. Возможно, поля для бейсбола?».