Былина железных душ - Вячеслав Ларин

– Закрой рот, вымесок! – вскрикнул Всесвятлир и плюнул карле в лицо.

– Смерть вам всем! – завопил горбун во всю глотку. – Смерть! Смерть!

Тут прибежал Волнозор, держа в руках крепкую вервь. Лицо его было измученным, так как он не спал уже целый день. Берегин подбежал к витязям и отдал верёвку Брисинору, тот быстро взял её и тотчас связал карле руки и ноги надёжным узлом. Вслед за тем он обкрутил карлика верёвкой да так, что тот не смог даже пошевелиться, и, когда уродец перестал дёргаться, все заметили, что раны его несерьёзны: стрелы он уже вытащил, а меч угодил ему в мясо.

– Так он точно не сбежит! – подшутил Всесвятлир, отпустив карлу из своей хватки. Связанный карлик повалился наземь и злобно закряхтел что-то себе в бороду на непонятном языке – грубом, как гранит необтёсанный, и обрывистом, словно горные пропасти. Казалось, что он бормотал какие-то проклятья или заговоры, забытые всеми, или напускал порчу. Тогда ему завязали и рот, на всякий случай.

– И что будем делать с ним теперь? – спросил Брисинор, понимая, что нельзя просто оставить карлу, иначе его найдут и освободят. – Его голос слишком громок и его призыв могут услышать его сообщники, если он призовёт их. Они же могут его и спасти, ведь раны его не смертельны.

– Давайте выбросим уродца в озеро, я уже предлагал это! – рече важно Всесвятлир. – Таких как он жалеть нельзя, а если возьмём его с собой, он как-нибудь освободится и перережет нам ночью глотки! – Беленир и Брисинор колебались и, возможно, согласились бы с Всесвятлиром, но тут возгласил Волнозор:

– Кое в чём ты прав, мой друг Всесвятлир! Но нельзя его взять и просто убить. Это ведь нехорошо, ибо хотя и враг он, но уже поверженный.

– Он прав! – согласился Беленир. – Не стоит его убивать, давайте бросим его обратно в нору и завалим её. Вряд ли он быстро выберется из нее, но, если мы ослабим узлы, вряд ли и погибнет.

Все одобрили это решение. Всесвятлир и Брисинор развязали карлу, ослабили узлы и бросили злодея живучего в нору между дубовых корней. Затем витязи стали думать да гадать, чем бы завалить выход. Гаркунец тем временем, хрипя да гаркая, силился выбраться из узлов. Но тут Всесвятлир отыскал неподалёку валун серый, мохом покрытый, и путники все вместе, однако всё равно с великим трудом и усердием, подкатили его к дубу и завалили им нору.

– Готово дело! – молвил Брисинор. – Карла получил по заслугам!

– Пусть теперь пыжиться, – добавил Всесвятлир, – пусть грызёт узлы.

– Пошлите лучше спать! – заключил Волнозор. – Давненько я уже не спал.

Витязи затушили костёр и, выйдя из рощицы дубовой, вместе с конём направились в свой лагерь по извилистой стежке между краем берега и тихими пустырями. Вскоре они уже спустились в лощину уютную и вошли в свой богатырский шатёр. Всесвятлир тотчас решил пожарить зайцев, пойманных Волнозором. Вместе с берегином они их и приготовили. Зайцы получились на славу и вскоре от них остались только косточки. Плотно поев, все рухнули спать, за исключением Брисинора: он остался на дозоре, потому что не хотел вновь попасть в какую-нибудь передрягу.

А тем временем взошло солнце ярое и осветило все тёмные закоулки этих мест. Ветры к тому времени уже пропахали небо вдоль и поперек и расчистили его от туч и облаков. А кони добрые, увидев, что карла исчез, вернулись к шатру, к своим хозяевам.

Глава 14. Невод и рыбы

К счастью, пока все спали, ничего плохого не произошло. Витязи по очереди стояли на дозоре и караулили друг друга. Когда же все, наконец, выспались и встали на ноги, уже был день.

Беленир протёр глаза и вышел из шатра, встав на краю лощины. Было холодно, но свежо. С озера тихого дул стылый ветер, насквозь продувавший всякую одежду. Рощи дубовые стояли как прежде: тускло и хмуро, навевая мрак на всю округу. И несмотря на то, что вовсю светило красно солнце, всюду было серо и угрюмо, будто жизнь покинула эти берега.

– Пора в путь! – решительно молвил Беленир. – Промедление будет смертью для нас.

– Но сейчас холодновато, мы промёрзнем и, чего доброго, умрём от болезней! – изрёк Всесвятлир, выглянув из шатра и кашлянув. – Надо ждать дедов, они нам помогут.

– Они и так нам всё время помогают! – прервал его Беленир. – Надо идти в Заповедный Край самим. Если мы будем дальше беспомощно ждать дедов, то наша родина будет стёрта с лица земли, а нас найдут соглядатаи Кощевита и прикончат. Готов поспорить, Гаркунец крал не по своей прихоти, он – слуга и у него есть могучий хозяин. И скоро могут появиться его собратья или сам хозяин. Здесь нам и так не везёт, чтобы оставаться ещё.

– Тогда пора собираться! – заключил Брисинор, высунув голову из шатра и толкнув Всесвятлира. – Не бойся, ты не околеешь!

– Да, не так-то и холодно, – заметил Волнозор. – В наших краях бывало и похолоднее. К тому же скоро авось согреемся. Как никак, мы идём охотиться на змея, а змей этот пышет огнём! Это вам не за вепрем гоняться.

Всесвятлир с неохотой согласился, и путники стали сбираться в поход. Они сложили шатёр богатырский, собрали всё в мешки, уложили мешки на коней и пустились в путь. Дорога вела их вдоль южного берега озера на запад. Пройдя несколько рощиц дубовых, серых и унылых, в которых Волнозор случайно нашёл одну из своих стрел, утраченных на охоте, воины вышли к неширокой реке, что прозывалась в народе Легкотечной и впадала в озеро Эндрильн. По ту сторону Легкотечной Реки начинался обширный Заповедный Край. В туманах путникам виднелся Стоячий Лес.

Витязи спешились и по валунам округлым да высоким камням, валявшимся неподалёку друг от друга, перешли Легкотечную Реку. Перевести коней через её потоки пенные оказалось невероятно сложно, так как те боялись и упрямились изо всех сил. Витязи провозились с ними целый час, если не два, и в итоге стараниями Космача жеребцы ярые оказались на том берегу.

Беленир и его соратники облегчённо вздохнули и присели на родную землю. Вокруг них всё было тихо и угрюмо, по-осеннему: ни рыка звериного, ни писка птичьего – только шум ветра. Деревья, росшие на этом берегу пологом, желтоватые и скучные, обступали реку широкой полосою и подходили к воде почти на сажень. Иные дубы и каштаны невольно свешивали в русло свои корни, а облетевшие листья, гнилые и мокрые, бросались с ветром