Жизнь вопреки - Олег Максимович Попцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда легко предавали. Ушли в никуда идеологические принципы существования страны, иначе говоря, состоялось разрушение страны. И началось буйство стихии, именуемой демократией и свободой. Именно это время осело в памяти. Так как пришло понимание: здесь решается вопрос «Быть или не быть». Для всех вместе и каждого в отдельности.
События развивались стремительно. Время на продолжительность конфликта между Верховным советом и президентом обусловлено достаточно жёстко. 7 октября Белый дом должен был быть освобождён бунтующим парламентом. Точнее сказать: «Господа, у вас две недели на мирное разрешение конфликта. После установленного срока будет применена сила». Какие-либо контакты с Верховным советом у компании прекратились.
Указ начинал действовать с 21 сентября 1993 года; кажется, 23 сентября в компании опять появилась комиссия парламента, дабы продолжить изучение финансовых и управленческих структур компании. Хасбулатов был преисполнен надеждой завести дело на Попцова по расходованию государственных средств. Затея была хотя и продуманной, но откровенно враждебной. Придраться к расходованию средств, которых постоянно не было, – затея безнадёжная. Но Хасбулатов всегда шёл на поводу собственной неприязни, очень часто переходящей в откровенную ненависть.
Увидев в своём кабинете знакомые лица парламентской комиссии, я протянул им президентский указ, сопроводив это действие следующим словами: «Уважаемые господа, срок депутатского исполнения для вас согласно указу президента закончился, и дальнейшая работа противозаконна. Поэтому желаю вам успешной деятельности на другом поприще. До свидания».
Депутаты возмутились и сказали мне: «Мы не собираемся подчиняться указу президента, совершающему антизаконные действия. Мы народом избраны и будем продолжать свою работу, а на указ Ельцина нам наплевать». «В отличие от вас, – ответил я, – мы полностью поддерживаем указ президента и будем его выполнять. Так что прошу вас покинуть компанию». Депутаты, эмоционально матерясь, двинулись к выходу.
Это тоже штрих воспоминания о 93 годе. И, казалось бы, возникший внутренний конфликт Попцов – Лысенко должен получить развитие, как начало конца эпохи Попцова на телевидении, но этого не получилось. Уже в какой раз помешала политика.
Ситуация накалялась. Депутаты упорствовали и не покидали Белый дом. Сергей Филатов – в ту пору глава президентской администрации – немало приложил усилий, чтобы расколоть депутатские ряды, и это удалось. Значительная часть депутатского корпуса перешла на сторону президента. Им была гарантирована последепутатская деятельность, открывались новые вакансии. Каждая из противостоящих сторон решала свои задачи. Осаждённым нужна была длительная осада.
Заявление президента, Черномырдина и Лужкова о неприемлемости насилия свидетельствовало не только о приверженности всех троих демократическим убеждениям, но и об опасениях по поводу решительных действий, обеспечивающих безусловное исполнение указа президента. Москва была центром событий, но поддержка президентских действий в Москве ещё не давала эффекта полной победы.
И нескончаемые разговоры – а что там в России? – не утихали, и лишь накаляли ситуацию, потому как обе стороны конфликта рассчитывали на реакцию остальной России в свою пользу. Это был иллюзорный мир якобы существующего авторитета Верховного совета в России. Впрочем, как и преувеличенных симпатий к президенту за пределами Москвы. Россия ждала, и все структуры местной власти оказались в зоне риска.
Группа в 150–200 депутатов, настроенная на наиболее агрессивное продолжение, инициировала деятельность чрезвычайного съезда Верховного совета. Патриарх всея Руси выразил готовность способствовать примирению сторон, но переговоры в Даниловском монастыре желаемого успеха не дали.
На переговорах были заявлены две взаимоисключающие позиции – полное разблокирование Белого дома, восстановление электроснабжения, телефонной связи, водоснабжения, беспрепятственного движения транспорта и как итог – отмена указа президента. С другой стороны, исполнительная власть любые свои шаги связывала с выполнением главного требования – немедленное разоружение незаконных формирований и столь же немедленная сдача оружия, поштучно и под контролем прокуратуры. Далее шли обязательства житейского характера – гарантия бывшим депутатам устройства на работу, беспрепятственный отъезд по месту жительства, участие в предвыборной кампании в новое Федеральное собрание, выплаты за незавершённый срок депутатской деятельности. Разумеется, всё это, исходя из указа президента.
Следует признать, что, исключая узкий круг политиков, слепых приверженцев парламентаризма, все остальные, включая противников президента, понимали: указ Ельцина – это единственный выход из политического тупика. Наконец узел, который перехватил горло России, будет рассечён. Очень важно было понять, что результатом замысла «непримиримости», одержи они верх, было не торжество демократии и либерализма. Ничего подобного – бескомпромиссно волевое подавление, направленное на низложение президента, а затем суд над ним и его сторонниками – вот на что рассчитывала противостоящая сторона. Потому и условия на переговорах со стороны бунтующей части парламента были неприемлемыми и нереальными. История об ИТАР-ТАСС скорее всего была прощупыванием.
Ну что же, предчувствие нас не обмануло. Репетиция, о которой я говорил не единожды, – случилась.
2 октября 1993 года, суббота. На Смоленской площади произошло одно из самых ожесточённых столкновений. Всё было: баррикады, перевёрнутые машины, спецназ, ОМОН, водомёты и даже пожар. Противоречивые цифры о пострадавших. Похоже, я разгадал план Макашова или Ачалова, либо Баранникова. Смоленская площадь практически рядом с Белым домом. И именно там происходят беспорядки. Это нелепо считать случайным совпадением. На этой площади никогда раньше беспорядки не случались. Именно тогда я попробовал изложить суть замысла организаторов – раскачать толпу митингующих, довести её до истерики, чтобы милиция и ОМОН запросили подкрепления. Надо к этому добавить, что внутри парламента уже создалась военная хунта в составе Макашова, Ачалова, Баранникова.
Хроники тех дней – конец августа и начало сентября – напоминали сводки с фронта. Сначала расписанные по дням, а чуть позже – по часам. 19 августа Ельцин проводит пресс-конференцию. Два года после августовских событий. Ельцин обвиняет парламент в антигосударственной деятельности.
«Я перед выбором, – говорил президент, – либо реализовать волю народа, высказанную на апрельском референдуме, либо позволить Верховному совету дестабилизировать обстановку в обществе».
После отпуска президент выглядит хорошо, никаких намёков на недомогание. Вернулась уверенная речь, жёсткая и непримиримая.
Президент считает, что Белый дом превратился в оплот реакции, и фраза о «горячем сентябре», которая ранее насторожила всех, находит подтверждение. Военная терминология взвинчивает оппозицию. Все ждут подтверждения о горячем сентябре.
30 августа Ельцин посещает Таманскую дивизию, затем парашютно-десантный полк. Затем посещает показательные стрельбы. Всё это время президент в форме десантника, постоянно улыбается, похоже, что он сам себе нравится в этой форме.
Спустя два дня президент временно освобождает Руцкого и Шумейко от исполнения обязанностей до окончания расследования по предъявленным обвинениям. Реакция Верховного совета – немедленная, не признающая правомерности президентского указа о временном отстранении Руцкого. О Шумейко в депутатском возмущении ни слова. Похоже, перестаёт быть своим.
17 сентября Руцкой выступает на сессии Верховного
