Осень Атлантиды - Маргарита Разенкова

Они поднялись очень высоко, к облакам. И выше облаков. Корпус виманы начало потряхивать.

— Зона турбулентности, — скупо сообщил хозяин «Торнадо». — Лучше принять горизонтальное положение.

Климий отказался, а Таллури подобрала ноги на довольно вместительном сиденье и, по старой привычке, устроилась головой на коленях Климия, который приобнял ее за плечи, удерживая, чтобы от вибрации она не сползла на пол. Вимана — не латуфа, и скорость была невероятной.

В зазор между спинками сидений Таллури вдруг увидела лицо господина Нэчи, отраженное, как в зеркале, в тонированном лобовом стекле. Его глаз, скрытых опущенным на верхнюю часть лица шлемом, не было видно, но по жестко вычерченному рту со сжатыми побелевшими губами и напряженным скулам она внезапно угадала, что смотрит он на нее. Вернее, на них с Климием…

Впрочем, полет уже переходил на следующий этап — снижение — открывалась земля, и Таллури отвлеклась.

То, что предстало на этот раз их взору, до боли напоминало неприглядный пейзаж местности, куда их компания в свое время залетела из-за ошибки Тэрча. Нечто до чрезвычайности похожее: болотистая почва, клочки то ли кустарника, то ли невысокого болезненного леса, жухлая трава, огромные валуны по опушке. Ко всему — душная морось в воздухе и совсем нежарко.

Господин Нэчи покинул виману первым, обошел ее, открыл задний люк и принялся выгружать какие — то тюки и коробки, относя их от машины на приличное расстояние.

— Помогите-ка, — коротко бросил он им. Когда весь груз стоял на земле, приказал: — Встаньте у виманы и не двигайтесь. Телепатически не общаться: они не понимают, но улавливают общий характер сигналов, как животные. Думаю, из-за вас сегодня придется подождать.

Сам он остался неподвижно стоять возле груза, скрестив руки на груди и глядя исподлобья в сторону леса. Там что-то происходило. Какое-то смутное движение. Таллури присмо— трелась: «Что за валуны такие? Пар от них валит! — ахнула, разглядев: — Это не валуны, это лачуги! И, наверное, дым очагов. Неужели люди так могут жить?»

Она невольно подалась вперед — то ли для того, чтобы лучше разглядеть, то ли чтобы встать в безопасности, рядом с господином Нэчи, — движение на опушке тут же прекратилось. Так замирает звериная стая, уловив общий сигнал опасности. Господин Нэчи, не оборачиваясь, подал знак: «Стой!» Потом: «Иди очень медленно, встань рядом со мной».

Таллури приблизилась и замерла. Движение на опушке возобновилось. Вдруг она заметила, что от массы шевелящегося живого отделились три существа.

— Мужчина, женщина и ребенок. Хороший знак: доверяют, — негромко прокомментировал командующий. — Вижу, это мои знакомые, вождь и его семья.

Существа приблизились. Взрослые — заросшие, нечесаные и, кажется, никогда не мытые — имели на себе лишь подобия набедренных повязок. Двигались настороженно, смотрели недоверчиво и угрюмо. Запах немытых тел был более чем явственным. И ужасные зубы. Ребенок, мальчик лет пяти-семи, совершенно обнаженный, смотрел гораздо более открыто и дружелюбно, чем родители.

— Это нам? — спросил мужчина без вступления и приветствий, но не без доли сдержанного достоинства.

— Да, — ответил на это господин Нэчи.

— Всё — нам? — почти деликатно уточнил мужчина.

— Да, — повторился ответ.

Мужчина обернулся к лесу и издал короткий крик. Оттуда тут же прибежали несколько похожих меж собой, как муравьи, человек и, так же как муравьи, проворно унесли весь привезенный груз. Их вождь ушел вместе с ними.

Таллури отлично видела, что как бы ни были жалки эти дикари, оружие, пусть и примитивное (луки со стрелами, пики, дротики), у них было. А у господина Нэчи — ничего, даже его кинжала, который она всегда видела у него на ремне выше локтя.

— Господин заботится о нашем племени, — умильно проговорил аженщина. Потом воровато оглянулась на лес и шепотом продолжила: — Дает так много и ничего не просит взамен.

— Кто здесь был? — тут же среагировал командующий.

— Господин быстро понимает, — закивала жена вождя. — Но не здесь, сюда никто не знает дороги, там, — она махнула рукой в сторону отдаленных холмов. — Трое. С черным рисунком тут, на руке, — она указала на правое запястье.

Командующий нахмурился:

— Что они вам принесли?

— Дурманящих трав, — ответила женщина и, видя, как потемнели глаза ее собеседника, заторопилась сказать: — Мы не взяли, ничего не взяли, мой господин! Хотя они грозили. Лекарь хотел взять немного для рожающих женщин, но передумал и не взял.

— Его счастье, что передумал. Сыны Велиара ничего не дают даром. Чего они хотели на этот раз?

— Яйца драконов и детенышей гиен. Как всегда.

От леса ей свистнули, и она, поспешно забормотав слова благодарности, собралась ретироваться, вопросительно глядя на командующего.

— Скажешь вождю, — сказал он на прощание, — что медикаменты я привезу. В том числе обезболивающие. Гиен не ловить. Яйца динозавров показывать лекарю: он различает тех, что следует уничтожать. Ступай.

Таллури показалось, что мальчик совсем озяб. Ей стало его жаль, и она потянулась погладить малыша по голове. Мать мгновенно схватила сына за плечи и оттащила в сторону. Таллури растерялась, но господин Нэчи тут же взял ее за руку, и для женщины это было достаточным знаком — она отпустила сына и виновато улыбнулась. Таллури сняла с себя накидку-шаль и обернула ею плечи ребенка. Жена вождя посмотрела удивленно, но не произнесла ни слова и также молча, пятясь, удалилась вместе с сыном.

Глядя им вслед, командующий одобрительно проговорил:

— Она оценила твой порыв и запомнит. Хотя они совсем еще дикие, и многие из них никогда не видели летающих машин и падают при их появлении чуть ли не в религиозном страхе, но чувства благодарности и собственного достоинства им уже ведомы, — он вдруг усмехнулся: — Что ж господин Отбант не решился подойти? Оказалось противно видеть близко такую Атлантиду? — слово «такую» он выделил особо.

Только в это мгновение Таллури вспомнила о Климии, так и оставшемся стоять у виманы, и ей стало неприятно.

— Не вздумай его защищать, — жестко добавил господин Нэчи и зашагал к вимане.

Таллури не сразу тронулась за ним. Она стояла, уперев взгляд в землю, будто провинилась. Будто смалодушничал не Климий, а она сама. А когда она наконец подняла глаза, у виманы что-то происходило: господин Джатанга-Нэчи и Климий стояли друг напротив друга и явно объяснялись. Объяснялись резко и неприятно, хотя слов было не разобрать. Климий был так взбудоражен (ей ли его не знать!), что даже жестами себе «помогал» говорить. Его собеседник оставался по-прежнему холоден, неподвижно обхватив себя за плечи, и лишь по тому, как низко была наклонена его голова и как близко и прямо он смотрел на Климия, можно было угадать, насколько он небезразличен к происходящему.