Шаги Командора или 141-й Дон Жуан - Эльчин Гусейнбейли

Наконец, осенью, в октябре 1606 года книга увидела свет.

Король вернулся из Эскориала. Оттуда шли добрые вести. Королева вновь испытывала тошноту по известной причине и отстранила от себя Филиппа.

Орудж-бей принес несколько экземпляров своей книги во дворец. Его сопровождали дон Диего и дон Алонсо.

Пасмурная погода контрастировала с радужным настроением визитеров. Немецкие гвардейцы-наемники у входа почтительно расступились при виде гостей. Их встретил дон Альваро, сообщил, что к королю их должен был сопроводить герцог Лерма, но тот занедужил, потому эту миссию взял на себя дон Альваро.

Король был в праздничном настроении. На груди блистал орден «Золотого руна», золотистый парик гармонировал с золоченой оборкой мантии.

– О, дон Хуан! – улыбнулся он при виде нашего героя, который снял шляпу, приблизился и преклонил колени. Поцеловал перстень на протянутой деснице и подол королевского платья, тот же ритуал повторили остальные. От короля несло винным перегаром.

– Cubrios![65] – промолвил он, довольно потирая руки. – Знаю, знаю! Я в курсе дела! Но в этом инциденте повинны не вы. Вина – на маркизе, который втюрился в ту колдунью. Мы вот думаем, как его наказать. А может, его вместе с той фурией. А, дон Альваро? – усмехнулся король.

Орудж-бей выступил вперед.

– Если позволите, ваше величество, я преподнесу в дар книгу, посвященную вам, – с пафосом произнес он. – Отправляясь из Исфагана в дальний путь, я обещал написать путевые заметки и представить персидскому шаху. Но я счастлив, что милостью Господа мне выпала честь положить свой труд к стопам Вашего королевского Величества – нашего Властелина… – и автор, поцеловав книгу и приложив к своим глазам, вручил ее королю.

– Трудно отрешиться от старых привычек, – дон Альваро намекал на восточную церемонность неофита.

Король рассмотрел книгу, – первый экземпляр был с золотым тиснением и написан превосходным каллиграфическим почерком. Тираж предстояло отпечатать в типографии именно в такой форме.

– Достойно хвалы! Это – первая книга азиата в Европе, и я уверен, что вы прекрасно представили в ней историю и культуру Востока.

– Вашей милостью и щедротами мы, Бог даст, достигнем новых высот. Но как бы мы ни возвышались, это будет лишь восхождением к стопам Вашим… И мы молим Господа Бога хранить нашего короля и продлить Его власть и славу на веки вечные!

– Аминь! – хором подхватили окружающие.

Дон Альваро сказал:

– Книга воистину ценная. Но в одном вопросе я бы посоветовал дону Хуану быть острожным. Все в воле Господней, это знают все христиане и веруют в Него.

Господь дарует и Господь изымает… Но вопрос о «кознях дьявола», который дон Хуан затрагивает в книге в притче, чреват опасными и неблагоприятными кривотолками. Разве не Господь воздает каждому и кару, и награду по заслугам и по воле своей? И упаси вас всех Бог от наущений дьявола.

В притче, упомянутой святым отцом, речь шла о том, что тысяча и один кожевенник опускают в тысячу и один колодец по столько же просоленных кожаных лоскутов, чтобы провялились. По истечении срока у одного из кожевенников все сырье оказывается испорченным и негодным. Тогда все остальные отдают потерпевшему урон подельнику по лоскуту кожи, и таким образом у всех уравнивается достояние. Орудж-бей в своей книге обмолвился, что если история с порчей кожи действительно имела место, то здесь вмешались козни шайтанские…

Замечание настоятеля церкви повергло автора в смущение. Он помолчал, не зная, что ответить на такое неожиданное толкование.

– Господь милостив и справедлив… – пробормотал он наконец. – Мои слова о «кознях шейтана» прошу не воспринимать как преувеличение его роли в делах земных…

Святой отец усмехнулся:

– Упаси Господь ваши души от наущений дьявола… или шайтана, как говорит наш восточный единоверец… Почаще проходите через Большую площадь, и очиститесь духом…

Король завершил аудиенцию:

– Да хранит вас Господь, братья мои.

Гости, поклонившись, вышли. Сделав несколько шагов, они могли услышать слова настоятеля, сказанные королю:

– С морисками надо держать ухо востро!

Орудж-бей услышал эту фразу. Недавняя радость исчезла. Будто плюнули в душу. Они последовали совету падре и направились к Большой площади. Еще издали они увидели возбужденную толпу, запрудившую площадь. Ускорили шаги. Им предстала экзекуция. Кто-то навлек на себя гнев инквизиции.

К трем столбам были привязаны приговоренные с колпаками на голове, – пожилая чета и молодой человек. У ног – груда дров, сложенных для костра. Палачи с факелами ждали приказа.

Инквизитор в белом одеянии, в маске расхаживал взад-вперед. В глазах зрителей сквозили страх, любопытство, сочувствие, презрение, гнев… Кажется, негодующих было больше… Зрелище тягостное и зловещее.

Из слов человека в маске явствовало, что пожилая чета обвиняется в продаже детей цыганам, которые используют маленьких рабов как попрошаек и балаганных шутов.

– А это – злосчастный служитель муз, – он показал на тщедушного молодого человека, – посмевший своими оскорбительными эпиграммами посягнуть на честь и достоинство ее величества королевы! И эта чета, и сей рифмоплет поддались наущениям дьявола, и мы их отправим на встречу с подстрекателем в преисподнюю.

Но был еще один позорный столб. И распорядитель экзекуции, подойдя к нему, сорвал с головы колпак.

– Сей преступник – мориск! Хотя он на словах принял христианство, в душе он придерживается своей еретической религии и сбивает людей с пути истинного! Таковы были и его предки! И пусть его постигнет смертная казнь!

– Смерть ему! – раздались крики, подхваченные другими и перешедшие в неистовое улюлюканье.

Стоявший рядом с Орудж-беем простолюдин, вложив грязные пальцы в щербатый рот, засвистел. Кызылбашу показалось, что это существо источает болотный смрад.

Было холодно. Орудж-бей был одет налегке.

Стоять здесь не имело смысла. Это означало бы разделять солидарность толпы с вершителями судилища.

Недавние слова настоятеля о «морисках» занозой засели в сердце.

Друзья одновременно изъявили желание покинуть площадь.

Дальнейшее было ясно.

По пути дон Диего отделился от них. Спешил. Может быть, по амурным делам.

Когда проходили мимо таверны «Кастилия», Алонсо задержал шаг, предложил зайти. Так и поступили. Сидели молча, подавленные недавней сценой. Посетителей, кроме них не было. Цыганка в углу при виде их затянула грустную песню про «пташку перелетную».

– О чем ты задумался? – голос Алонсо прервал размышления Орудж-бея.

– Так… о «кознях дьявола»… – мрачно отозвался «мориск».

– Понимаю тебя, друг мой… лучше выкинь подобные разговоры из головы.

Когда они вышли из таверны, моросил дождь.

Дорога Орудж-бея пролегала через рынок. Его внимание привлекла толпа людей, обступивших кого-то. Подойдя он увидел корчившуюся в крови мавританку. Большинство окруживших ее были также мавритане, торговавшие здесь и жившие в лачугах неподалеку.

Старик, наклонившийся над раненой женщиной, гладил