Загадка песков - Эрскин Чайлдерс

Впервые за весь день я ощутил порыв искреннего вдохновения. Те небольшие глубины и короткие расстояния, дробные метры и километры, о которых говорил Беме на Меммерте и которые Дэвис пытался применить к островным проливам, не могут ли они относиться к каналам? Мне вспомнились баржи в гавани Бензерзиля. Вспомнились разговоры в деревенской гостинице и хвастливая болтовня почтмейстера про растущую торговлю, про кирпичи и зерно, доставляемые с материка на острова. Кто-то еще – бакалейщик на Вангероге? – обронил замечание о расцвете островов как водных курортов. А еще некто – да фон Брюнинг собственной персоной! – рассказывал об активной деятельности Долльмана по развитию здешнего региона. И в смутной взаимосвязи с вышеперечисленными фактами мне мерещился силуэт миноносца, виденного на канале Эмс-Яде.

Эти идеи осенили меня на перегоне между Дорнумом и Эзенсом, и я еще переваривал их, когда около девяти поезд стал сбавлять ход, прибывая на конечную станцию, и десять минут спустя я, смешавшись с кучкой прочих пассажиров, уже вступил на тихие мощеные улицы Эзенса. В лунном свете уходил ввысь монументальный церковный шпиль, который мы с Дэвисом так часто наблюдали с моря.

Глава XXVI

Семь зилей

Выбрав самый скромный из попавшихся на вид гастхаус, я скинул свой сверток и потребовал хлеба, пива и колбасы. Хозяин, как я и ожидал, говорил на фризском диалекте, и хотя это мешало мне понимать его, зато маскировало и мое литературное немецкое произношение. Это был в высшей степени добродушный малый.

– Нужна койка? – любезно поинтересовался он.

– Нет, иду в Бензерзиль. Заночую там, а поутру сяду на постшифф[99] до Лангеога.

Я не забыл про близнецов-великанов и их занятие.

– Сам не с островов?

– Нет, у меня там сестра замужем. Только что вернулся из годичного плавания и решил навестить ее. А, кстати, – ввернул я, – как там дела с Бензер-Тиф?

Мой приятель пожал плечами.

– Насколько мне известно, уже закончен.

– А соединение, идущее на Виттмунд?

– Пока еще делают, – сообщил хозяин.

– То-то заживет тогда Лангеог! – воскликнул я.

– Ну да. Только не очень-то мне верится в эти новомодные штучки.

– Но это ведь хорошо для торговли? – предположил я. – Эзенс будет получать хороший доход, отправляя товары вниз по «тифу». Много грузов-то идет?

– Ну, баржи с кирпичом, лесом, углем. Их стало побольше, да только все это ерунда. Если хотите знать мое мнение, то все эти Aktiengesellschaften[100] – изобретение дьявола. Их создают жулики, чтобы поделить между собой деньги от спекуляций с землей и контрактов, а простые дольщики с голоду подыхают.

– В этом что-то есть, – пошел я на уступки закоренелому консерватору. – Моя сестра арендует дом у одного типа по имени Долльман. Говорят, ему много земель принадлежит в этих краях. Видел я раз его яхту – розовый бархат, электрический свет, как говорят…

– Ага, есть такой. Один из этой шайки – иностранец, как я слыхал. У него еще фирма, которая занимается подъемом сокровищ где-то возле Юста.

– Ну уж до моих сбережений ему не добраться! – расхохотался я и вскоре покинул уютный кров, поинтересовавшись дорогой на Дорнум.

– Держитесь железной дороги, – последовал ответ.

Шагая навстречу теплому юго-западному ветерку, под сенью курчавых облаков и серебристого полумесяца двинулся я в путь. Но не к Бензерзилю, а к Бензер-Тифу, который, как мне было известно, пересекает в какой-то точке дорогу на Дорнум. С милю мощеная дорога в обрамлении канав и ивовых деревьев, идущая параллельно рельсовому пути, потом мост, и под ним сам «тиф», оказавшийся на деле маленьким каналом. Наезженная колея отделялась от шоссе и плавно спускалась к берегу канала, к противоположному берегу шло ответвление от железной дороги.

Я раскурил трубку и посидел немного на парапете. Никого не было видно, поэтому я начал осторожную разведку, направившись к северу. Тупиковая ветка пути вела в огороженный двор с запертыми воротами. Мне не составило бы труда перелезть через них, но я предпочел снова пересечь мост и бросить взгляд с другой стороны. Двор представлял собой всего лишь небольшое хранилище для угля. Черные кучи поблескивали в лунном свете, полузагруженная баржа приткнулась к берегу, на котором виднелась покинутая контора. Я в одиночестве зашагал по песчаному бечевнику. Меня, как и предупреждала карта, окружали поля и болота, заросли ивняка и тальника, где-то мычали коровы, тихая мелодия ветра слышалась над равниной, пару раз закрякала резко потревоженная дикая утка.

Однажды я набрел на сельский жилой дом, темный и молчаливый. Напротив него, в канале, стояла пара порожних барж. Я забрался в одну из них и промерял своей дорожной палкой глубину за бортом – едва три фута. Миноносец испарился из моих расчетов. Ширина потока, обратил я также внимание, только-только позволяла разойтись двум баржам. Мне показалось, что вижу и другие дома, и другие баржи, расположившиеся в ответвлениях канала, соединенных с ним кульвертом. Но ничего стоящего внимания. Решив обследовать еще и виттмундскую сторону железной дороги, я повернул назад, уже несколько поникший духом, но все еще питающий надежду.

Пройдя под шоссе и железной дорогой, я опять потопал по бечевнику, который через полмили влился в лес, потом попал на расчищенный участок с очередной изгородью. Судя по виду, лесопилка. На этот раз я разделся до пояса (с нижней части), перешел канал вброд, снова оделся и перелез через частокол. Неподалеку стояла хижина, но все обитатели ее явно спали. Да, это была лесопилка – во дворе лежали штабеля бревен, стояла паровая пила. Но не только лесопилка. Пройдя осторожно дальше, я разглядел в тени деревьев большое здание из гофрированного железа, странным образом напомнившее мне Меммерт. За ним, ближе к каналу, из ночи выступил деревянный скелет, оказавшийся на поверку наполовину законченным в постройке судном на стапеле. Рядом виднелся такой же объект, но почти готовый. Баржа. Стапель вел к воде, а канал расширялся в этом месте до заводи, в которой стояли тесно в ряд семь или восемь точно таких же барж. Я снова перелез через изгородь и прошагал еще, думаю, мили три вдоль канала, пока необходимость найти ночлег и обдумать дальнейшие планы не остановила меня. Было уже за полночь, а новых открытий не предвиделось. Я обнаружил кирпичный завод, но становилось все понятнее, что в данный момент канал не слишком активно используется для перевозок. Он сделался уже, стали встречаться следы недавних работ по его реконструкции. В одном месте был выкопан длинный котлован, явно с целью спрямить не проходимую для кораблей излучину. Тропа стала ужасной, сапоги вязли в глине. Помня про обрывающуюся на карте синюю линию, я решил, что дальше идти бессмысленно, и повернул назад. На ходу я старался измыслить историю, способную убедить хозяина эзенской гостиницы, что его поднял в половину второго ночи не какой-нибудь бродяга, а достопочтенный путешественник.

Но на подходе к лесопилке мне пришла в голову более практичная мысль: вот же ночлег, бесплатный и под рукой. Забравшись в одну из пустых барж в заводи, я огляделся в своей новой квартире. Баржа, как две капли воды, походила на все прочие, что я видел – лихтер, предназначенный исключительно для буксировки, лишенный помещений для экипажа, благодаря чему все внутреннее пространство отводилось под груз. На баке и на корме был устроен палубный настил длиной футов в десять, с установленными на нем кнехтами и тумбами. Остальная часть трюма оставалась открытой, если не считать идущие вдоль бортов широкие ватервейсы[101]. Простая и надежная конструкция и применительно к скромному лихтеру весьма пропорционального и даже изящного дизайна, с ощутимо заостренным носом и плавными линиями кормы. Короче говоря, даже такой береговой крысе, как я, было с первого взгляда понятно, что эти суда предназначаются не только для канала, но и для большой воды. И недаром: хотя несколько миль по морю до островов пролегали исключительно по мелководью, я по опыту знал, какое волнение поднимает там внезапно налетевший шквал. Не стоит полагать, будто я глубоко вник в эти мысли. В некотором смысле я продвигался вперед, но крылья воображения еще не расправились у меня за спиной. В противном случае я исследовал бы этот лихтер с точки зрения практического его применения, а не подходящего приюта на ночь. Под кормовым палубным настилом лежал большой рулон брезента, угол которого послужил мне одеялом, а мой засунутый под голову тюк – подушкой. Какое отличие от роскошеств предыдущей ночи, но шпион, философски рассуждал я, не вправе рассчитывать на пуховую перину два раза подряд, а здесь гораздо просторнее и свежее, чем в тесной койке на «Дульчибелле», да и жестче ненамного.

Устроившись поудобнее, я принялся изучать свою карманную схему при свете вспыхивающих спичек. В последние полчаса до меня начало доходить, что, сконцентрировавшись на Эзенсе и Бензерзиле, я упускаю из виду другие деревни, оканчивающиеся на «зиль», тоже изображенные на нашей карте с «поросячьими хвостиками» потоков. Более того, озвученная Беме статистика глубин и расстояний касалась семи объектов, от «A» до «G». Уже первая спичка позволила освежить в памяти эти деревни. Суффикс «зиль» встречался по всему побережью. В пяти милях к востоку от Бензерзиля лежал Нойхарлингерзиль, а еще дальше – Каролинензиль. В четырех милях к западу – Дорнумерзиль, а дальше Нессмерзиль и Хильгенридерзиль. Это шесть на одном только северном фасе полуострова. На западном его побережье, обращенном к Эмсу, значительно южнее Нордена, располагался один единственный Гретзиль. Зато на востоке, лицом к Яде, примостились аж восемь «зилей», разделенных очень короткими интервалами. После недолгого размышления я отбросил эту последнюю группу. Эти «зили» никак не соотносились с Эзенсом, как не имели и raison d'étre[102] считаться торговыми артериями. Иное дело – северная шестерка, имевшая выход к цепи островов и материковым центром для которых почти геометрически выступал Эзенс. Мне не хватало одного до семи, и я добавил в качестве рабочей гипотезы одинокий Гретзиль. Во всех семи деревнях потоки выходили на открытое место, как в Бензерзиле. Из всех семи гаваней на карте тянулись на север, к островам, точечные линии, пересекающие приливные отмели. А на материке в тылу у всей семерки проходило кольцо железной дороги. Но имелись и небольшие отличия. Ни один из потоков не был изображен на карте такой жирной и такой синей линией как Бензер-Тиф, ни один не уходил так далеко в глубь материка. Они варьировались в длине и извилистости. Два из них, относящиеся к Хильгенридрезилю и Гретзилю, вовсе, похоже, не достигали железной дороги. С другой стороны, Каролинензиль, лежащий напротив острова Вангерог, имел свою особую ветку.