Саладин. Султан Юсуф и его крестоносцы - Сергей Анатольевич Смирнов

это франк отвечал: "Не знаю ничего вернее моего доброго меча." Тогда Синан снисходительно улыбнулся и, покачав головой, изрек: "Воля. Воля есть самое непобедимое оружие". С этими словами он сделал знак рукой одному из своих юношей-телохранителей. Тот совершил короткий поклон и, не колеблясь, в следующий миг спрыгнул с высокой крепостной стены. Его тело ударилось об камни и превратилось в груду мяса и костей. "Разве таких воинов можно победить?" - задал Синан еще один вопрос, на который франк, потеряв дар речи, не смог ответить и только развел руками*.

Но это событие произошло через несколько лет после того нападения ассасинов на Салах ад-Дина, что случилось ветреным зимним вечером под стенами Халеба.

- Гашишники! Гашишники! - кричали воины, пытаясь защитить своего господина от проникших в стан убийц.

Хотя все нападавшие ассасины погибли в короткой и жестокой схватке, но еще нескоро в стане вновь воцарилось спокойствие. Оказалось, ассасины подошли к стану под видом торговцев кожами, но им не повезло. Впрочем, им не повезло точно так же, как и тому человеку, который усомнился в их добрых намерениях. То был эмир Нази ад-Дин. Он жил на западе, по соседству с землями ассасинов, и видел раньше этих людей, но - совсем в другом обличии, а именно в дервишских одеяниях одного из суфийских братств. Эмир захотел удостоверится, что память не обманывает его, и произнес название братства. В тот же миг кинжал убийцы нанес ему смертельную рану. Гашишники поняли, что разоблачены и стремглав кинулись исполнять приказание своего Старца. Однако, сразив эмира, они тут же наткнулись на целый отряд курдов. В стане завязалась битва, унесшая жизни не только шестерых ассасинов, но и семи курдских воинов.

- Проклятый еретик! - то и дело восклицал Салах ад-Дин, не находя себе места в своем шатре. - Я доберусь до тебя!

Даже эмиры сторонились от него, впервые видя своего господина таким разъяренным... и таким бледным.

Но не прошло и половины часа, как Салах ад-Дин принялся посылать проклятья уже не ассасинам, а франкам и Гюмуштекину. Ему донесли, что Раймонд Триполийский, ставший незадолго до того регентом при больном короле Бальдуэне, привел свое войско под Хомс и напал на египетский отряд, оставленный осаждать эту крепость.

- Продажный шакал! - клеймил он халебского самозванца. - Твоей головой я сыграю в поло на базарной площади Халеба!

Эмиры и воины снова подивились: еще ни разу их повелитель не давал таких кровавых обещаний.

Перед взорами защитников Халеба поднялась туча пыли, и, когда ветер сдул ее прочь, они замерли на стенах от удивления: вражеский стан пропал, как мираж в пустыне, а его войска след простыл.

Везирь - да, до сих пор всего лишь египетский везирь! - Салах ад-Дин устремился на помощь своим воинам, оставшимся у Хомса. Спасти их от неверных было делом куда более важным, чем взять город атабека и "добраться до проклятого еретика".

Раймонд Триполийский поступил точно так же, как поступал раньше в Египте король Амори. Едва заслышав отдаленный гул горного обвала, он поспешил убраться, чтобы камни не рухнули ему на голову. По всей видимости, он намеревался прибрать к рукам мощную крепость Хомс, воспользовавшись случаем и приняв личину союзника осажденных. Но платить за Хомс слишком дорогую цену он вовсе не желал.

По дороге к той цитадели Салах ад-Дин принял новую тактику. Он решил во что бы то ни стало захватить сначала все важнейшие крепости Сирии вокруг Халеба, прервать все пути между Халебом и Мосулом, а уж потом взяться за Гюмуштекина и настаивать на своем регентстве при ас-Салихе. Кроме того, он послал гонца в Египет с тем, чтобы аль-Фадиль поспешил в Сирию с большим подкреплением.

Едва достигнув Хомса, Салах ад-Дин с удесятеренной силой навалился на его стены. Защитники держались храбро, и целых две недели длилась жестокая осада. Все дни напролет, покуда солнце не уходило с небес, ни на миг не прерывались боевые крики, стоны, свист стрел и грохот падающих на стены камней.

Наконец крепость сдалась.

Салах ад-Дин выстроил всех пленников перед воротами Хомса и своей речью, обращенной к ним, удивил их не меньше, чем своих собственных воинов.

- Вы были очень храбры, - похвалил он побежденных. - Все воины утомились, и все честно заслужили отдых. Но наша победа придает нам новые силы, а ваше поражение отнимает у вас последние. Поэтому и в отдыхе вы нуждаетесь больше нас. Расходитесь по домам, к вашим женам и детям. Я отпускаю вас в награду за вашу доблесть.

Эта речь вернула силы побежденным. Многие из них вскоре сели вокруг котлов вместе с воинами Салах ад-Дина и вдосталь наелись вареного мяса. Бывшие враги поступили на службу к новому господину.

Победа очень воодушевила Юсуфа, и он даже поленился послать проклятья Сайф ад-Дину, когда узнал, что властитель Мосула двинул свое войско на помощь своему двоюродному братцу и Гюмуштекину. Разумеется, у Сайф ад-Дина были виды и на большее, чем союз с родственником против "египетской коровы"

- Всемогущий Аллах позаботился о том, чтобы мои враги не налетели на меня со всех сторон разом, как шакалы, - сказал Салах ад-Дин на военном совете своей семьи. - Вот чего больше всего опасался покойный атабек... - Он замер вдруг на несколько мгновений, и по его лицу пронеслась тень. - Да, именно э т о г о всегда опасался великий атабек Нур ад-Дин. Но теперь нельзя сомневаться, что Всемогущий Аллах на нашей стороне. Медлительность разгневает Всевышнего. Надо смело двигаться на Халеб, пока враги не успели соединиться и не выработали общую тактику против нас. Я уверен, что аль-Фадиль успеет подойти вовремя.

Однако, подойдя к Халебу, Салах ад-Дин узнал, что армия повелителя Мосула вдвое превышает численность его войска, несмотря на невольное пополнение у Хомса.

- Нападать при таком перевесе - настоящее безумие, - заметил старший в семье, дядя Шихаб ад-Дин . - Аллах не любит и чрезмерной самонадеянности.

Салах ад-Дин всегда умел своевременно прислушаться к доброму совету. Его воодушеление быстро остыло, и он