Исторические предпосылки создания спецназа, 1701-1941 гг. [том 1] - Сергей Козлов

Шестилинейная винтовка обр. 1856 г.

«Только в середине XIX века русская армия получила штатную 6-линейную пехотную винтовку образца 1856 года. Она, правда, как и раньше, предназначалась для оснащения только отборных стрелков, но все равно это был большой шаг вперед. Прицельная дальность винтовки до 1200 шагов. Кстати, именно в 1856 году введено официальное название нарезного ружья — винтовка»35.

Шестилинейная казачья винтовка обр. 1860 г. Вес [...] 3,48 кг, длина[...] 124 см, штыка не имела, одного типа со стрелковыми и пехотными винтовками [...]. Прицел состоит из 3 щитиков: неподвижного с прицельною треугольною прорезью на верхнем обрезе для стрельбы на 200—300 шагов и двух откидных — каждый с двумя прицельными прорезями: в малом откидном щитике одна прорезь для стрельбы на 400 шагов, а другая — на верхнем обрезе для 600 шагов; в большом щитике одна прорезь на 800 шагов, а другая на верхнем обрезе на дистанцию в 1000 шагов. Для удержания щитиков в вертикальном положении в основании прицела имеется пластинчатая пружина, надавливающая снизу на щитик. Курок сделан с кольцом, заменяющим спицу. Спуск — по образцу азиатских с пуговкой, заменяющей крючок. Ложа орехового дерева. Для продевания погонного ремня сделаны щели с роговыми глазками, укрепленными винтами. Патрон такой же, как и для пехотной винтовки, с той только разницей, что заряд для казачьей принят в Г/т зол. (4,52 г) пороха.

Владимир Гиляровский вспоминал о своем вооружении и экипировке в пластунах следующее:

«В полку были винтовки старого образца, системы Карле, с бумажными патронами, которые при переправе через реку намокали и в ствол не лезли, а у нас легкие берданки с медными патронами, 18 штук которых я вставил в мою черкеску вместо серебряных газырей»37.

Винтовка Бердана

В 1870 году в России была принята однозарядная винтовка Бердана № 2. Ее калибр — 4,2 линии, или 10,67 мм, вес винтовки без штыка — 4,43 кг, со штыком 4,89 кг. Патрон весил 39,24 г, пуля — 24 г. Начальная скорость полета пули составляла 437 м/сек.

Кинжал нижних чинов Черноморского казачьего войска

обр. 1840 года

Клинок стальной, прямой, двулезвийный, ромбического сечения. Эфес состоит только из рукояти. Рукоять из белого рога фигурная, в средней частях узкая, слегка загнута к внутренней стороне. В верхней и нижней части рукояти имеются две маленькие металлические пуговки.

Ножны деревянные, обтянутые кожей. Металлический прибор состоит из устья и наконечника. К устью припаяна скоба с кольцом для ремешка, на котором кинжал подвешивался к поясному ремню. Наконечник заканчивался шариком.

Длина общая — около 425 мм, длина клинка — около 305 мм, ширина клинка — 43 мм, масса — до 500 г.

В 1840 году кинжал принят на вооружение нижних чинов конных и артиллерийских подразделений Черноморского казачьего войска. Состоял на вооружении в Черноморском казачьем войске, позднее в кавказских войсках до 1904 года, когда был заменен кинжалом образца 1904 года.

Пластунские части принимали активное участие в русско-турецких, русско-персидской, русско-польской и русско-японской войнах.

Примечания

19 Там же. С. 507—508.

20 Там же. С. 508.

21 Там же. С. 499—505.

22 Бартош А., Пеньковский Е. Казачий спецназ — пластуны//«Независимое военное обозрение». 11 августа 2005.

23 Щербина Ф.А. Указ. соч. С. 508, 512—514, 517.

24 Гиляровский В. Сочинения: В 4 томах. T. 1. — М., 1967. С. 134—135.

25 Там же. С. 134.

26 Там же. С. 134—135.

27 Там же.

28 Денисов А. Волчья пасть и лисий хвост//«Бра-тишка». 2010. № 3.

29 Цит. по: Рязанов О. История снайперского искусства. — М., 2004. С 9—13.

30 Щербина Ф.А. Указ. соч. С. 498.

31 Гиляровский В. Сочинения: В 4 томах. T. 1. С. 135.

32 Щербина Ф.А. Указ. соч. С. 497.

33 Гиляровский В. Сочинения: В 4 томах. T. 1. С. 135.

34 Рязанов О. История снайперского искусства. — М., 2004. С. 9—13.

35 Там же.

36 Федоров В. Эволюция стрелкового оружия. — М., 2003. С. 82.

37 Гиляровский В. Сочинения: В 4 томах. T. 1. С. 135.

Летом 1840 года, в период экспедиции в Чечню, в войсках Кавказской линии в Черноморье приказом командующего генерал-адъютанта П.Х. Грабе были созданы летучие отряды. В частности, сотня охотников была создана в Чеченском отряде командующего левым флангом Кавказской линии генерал-лейтенанта А.Ф. Галофеева.

«Одной из главных задач охотников было ведение разведки, которая в условиях горно-лесистой местности приобретала особое значение.

По свидетельству современников, в сотню принимали всех без исключения, но в качестве экзамена нужно было выполнить какое-нибудь опасное задание. Тому, кто «ставал» экзамен, обривали голову, приказывали отпустить бороду, одевали и вооружали по-горски. Всё это имело целью сделать охотника похожим на горца»1.

«10 октября 1840 года после короткого боя, во время которого был ранен Малороссийского казачьего полка юнкер Руфин Дорохов, Лермонтов принял от него начальство над охотниками, выбранными из всей кавалерии Экспедиционного отряда»2.

Вот как писал о нем его современник офицер-артиллерист Константин Христофорович Мамацев: «...он был отчаянно храбр, удивлял своей удалью даже старых кавказских джигитов, но это не было его призванием, и военный мундир он носил только потому, что тогда вся молодежь лучших фамилий служила в гвардии. Даже в этом походе он никогда не подчинялся никакому режиму, и его команда, как блуждающая комета, бродила всюду, появляясь там, где ей вздумается. В бою она искала самых опасных мест».

В отзыве явно прослеживается неприятие и непонимание специфики действий сотни, которая приписывается личным качествам Лермонтова.

Сам Лермонтов 16—17 октября 1840 года писал о своем назначении А.А. Лопухину в Москву: «Милый Алеша. Пишу тебе из крепости Грозной, в которую мы, т.е. отряд возвратился после 20-дневной

экспедиции в Чечне. Не знаю, что будет дальше, а пока судьба меня не очень обижает: я получил в наследство от Дорохова, которого ранили, отборную команду охотников, состоящую изо ста казаков — разный сброд, волонтеры, татары и проч., это нечто вроде партизанского отряда, и если мне случится с ними удачно действовать, то авось что-нибудь дадут; я ими только четыре дня в деле командовал и не знаю еще хорошенько, до какой степени они надежны; но так как, вероятно, мы будем с ними воевать еще целую зиму, то я успею их раскусить». *