Она уже мертва - Виктория Платова

Да нет же! Она предельно ясна!

Во-превых, напугать Белку. Сделать так, чтобы она и минуты лишней здесь не осталась. «Здесь» – это не только вилла «Mariposa», а еще – старый дом Парвати, и вообще побережье. Белка умотает в свой стылый Питер, так и не увидев моря, так и не заглянув в завещание, и одним претендентом на бабкино наследство станет меньше. Непонятно только, почему начать решили именно с нее?

Ах да. Есть еще Тата, которой не повезло гораздо больше. Ей едва не проломили голову, а у Белки даже не нашлось лишней минуты, чтобы ободрить и утешить художницу. Она ограничилась формальным «Как ты?», брошенным в закрытую дверь. И, услышав вполне жизнеутверждающий ответ, сделала вид, что удовлетворилась им.

– Тате получше? – запоздало спросила она у Шила.

– Да. Рана оказалась неопасной. Так, царапина. Думаю, к утру все будет в порядке.

– Ты заходил к ней?

– Угу. Ненадолго.

– Она остается?

– Скажем, желания уехать она не высказала.

Разговаривая с Шилом, Белка постоянно отвлекалась на шуршащую под ногами гальку. Ремень – слишком заметная вещь, его не пропустить, а вот шахматные фигурки… Так сразу их не соберешь, придется повозиться, и трех минут тут явно недостаточно.

Но ни одной фигурки она так и не нашла. И не сразу заметила, что Шило куда-то исчез.

– Эй! – крикнула Белка. – Ты куда подевался?

– Я здесь, – чуть погодя раздался его приглушенный голос. Он шел с той стороны зимнего сада, куда Белка совершила рывок, прежде чем быть настигнутой архангельским братцем.

– Что ты там делаешь?

– Иди-ка сюда.

Шило стоял перед большим, едва ли не в два человеческих роста олеандром, но взгляд его был устремлен не на растение, а куда-то вглубь, в полумрак.

– Что там? – спросила Белка.

Шило приложил палец к губам и шепнул:

– Не что, а кто. Там кто-то есть.

– Кто? – Белка тоже перешла на шепот.

И, не дождавшись ответа, принялась вглядываться в тьму. Сначала она ровным счетом ничего не увидела, но затем из тьмы стали проступать очертания человеческой фигуры. Нет, сразу двух фигур, мужской и женской. Они стояли не двигаясь, подобно манекенам, и в этом странном покое ей почудилось что-то неестественное и зловещее. Белка инстинктивно отшатнулась, и… одна из фигур повторила ее маневр.

– Знаешь, кто это? – рассмеявшись, сказала она. – Мы сами.

– Не понял…

– Наши отражения. Подними руку.

Шило послушно поднял руку – то же самое проделал его двойник из темноты.

– Фу, черт. Ненавижу зеркала, – бросил он.

– Вряд ли это зеркало…

Белка сделала несколько шагов вперед, обогнула олеандр (ноги едва ли не по щиколотку увязли в рыхлой почве) и вплотную приблизилась к стеклянной поверхности. Поначалу она приняла стекло за часть стены зимнего сада и, лишь приглядевшись повнимательнее, увидела ручку.

Дверь.

– Ну что там? – нетерпеливо спросил Шило.

– Здесь какая-то дверь.

Белка расплющила нос по стеклу, но разглядеть, что находится внутри, не представлялось возможным. Еще одна комната-ловушка? Вряд ли, стекло всегда можно разбить и выйти из заточения. Но сюда, в этот уголок сада, их никто не приглашал, так не лучше ли убраться подобру-поздорову?

– Что ты копаешься? – Шило был уже рядом с ней.

– Не думаю, что там есть что-то интересное. Наверняка какая-нибудь подсобка с инвентарем.

– Вот и проверим.

Прежде чем подойти к двери, он замешкался возле олеандра, что-то поднял с земли и сунул себе за пазуху.

– Секатор, – торопливо объяснил Шило. – Прихвачу на всякий случай.

– На какой случай?

– Да не волнуйся ты. Не думаю, что он понадобится, но… Прежде чем ринуться в неизвестность, неплохо бы и вооружиться.

Отодвинув Белку плечом, он решительно нажал на ручку – и дверь тотчас же поддалась. Откуда-то изнутри повеяло холодом и сыростью. Шило скрылся за дверью и спустя секунду крикнул:

– Здесь какой-то коридор.

– Не нравится мне это место.

Отступившие было страхи вновь овладели Белкой. Она обернулась назад: сумрак, лианы, которые легко можно принять за руки невиданных чудовищ; цветы – слишком яркие, слишком редкие даже для морского побережья. Флора здешних мест все же довольно банальна – гранат, инжир, персик, ранние яблоки, поздние груши. И среди цветов не было чего-то уж слишком экзотического. Но в этой части зимнего сада все неуловимо напоминает тропики, да еще – непроходимые леса Юго-Восточной Азии. Только сейчас Белка заметила несколько тигровых орхидей, блестящую, словно пластиковую магнифлору и… венерину мухоловку! Растение-хищник, что питается насекомыми, – и кому только пришло в голову растить ее здесь? Если бы в прихожей ее встретил не букет с маттиолой, а венерина мухоловка – Белка бы и шагу не ступила. Развернулась бы тотчас же и отправилась восвояси.

– Ты со мной? – взывает Шило из зазеркалья.

Нервы у Белки на пределе, ей кажется, что венерина мухоловка увеличивается в размерах и в состоянии поглотить не только стрекозу красотку-девушку и любое насекомое из Лёкиной энтомологической коробки, но и ее саму.

– Подожди! Я иду.

Белка проскользнула в стеклянную дверь и только теперь почувствовала, как колотится ее сердце, оно готово вот-вот выскочить из груди. Даже вид мертвой Али не вызвал в ней такого смятения! Но Аля и не мертва, это всего лишь розыгрыш киношников, жестоких, как дети. Или детей, которые жестоки сами по себе, все или почти все миролюбивая и кроткая Белка – исключение из правил, статистическая погрешность.

…Шило стоял посреди узкого коридора, в котором почти не было света, если не считать тусклой лампочки под потолком. Лампочка мигала, и коридорчик то и дело погружался во тьму. Это – почти сюрреалистическое – пространство никак не вязалось с образом «умного дома», который сложился у Белки. С лоском и чистотой гостиной. Но и предыдущая комната-ловушка мало соответствовала добропорядочной вилле хай-класса. Все здесь – обман.

Все здесь не то, чем кажется.

И лишь Шило остался прежним – провинциальным добродушным увальнем. Ей нужно держаться за него, как потерпевший крушение держится за обломок доски. Только так удастся выплыть из передряги.

– Интересно, куда ведет этот коридор?

– В покои Синей Бороды!

Свет снова мигнул и погас и не загорался чуть дольше, чем следовало, отчего сказанное Шилом приобрело зловещую окраску.

– Не смешно, – пожала плечами Белка.

– А по мне – так обхохочешься.

Они углубились в коридорчик: Шило чуть впереди, Белка поодаль. Время от времени он останавливался, к чему-то прислушиваясь, и втягивал ноздрями воздух – сырой и прохладный. Поначалу было тихо – настолько тихо, что их собственные шаги отдавались гулким эхом. Через секунду Шило исчез из поля зрения – свернул за угол. И сделал ровно пять шагов (их отзвук долетел до Белки с секундным опозданием).

И затих.

Уж не случилось ли с ним чего? Вдруг он исчезнет, как исчезла Аля?

Идти вперед было страшно, но оставаться здесь, в мрачном узком аппендиксе, еще страшнее. И уж тем более возвращаться к венериной мухоловке. Белка что есть мочи припустила по коридору и едва не налетела на опера, стоявшего у еще одной двери. На этот раз – не стеклянной и не дубовой, как в комнате-ловушке, а металлической. Вид у Шила был дурацкий: как будто он ожидал увидеть здесь что угодно, кроме выхода. А ведь любой коридор, любой туннель заканчивается именно выходом!

Узрев Белку, Шило приложил палец к губам. Это могло означать «Не шуми!», а могло – «Прислушайся!». Из-за двери и впрямь раздавался едва слышный гул голосов.

– Вот мы их и накрыли, – прошептал Шило.

– Кого?

– Великих мистификаторов.

– А если это хозяева?

– Вряд ли.

– Может, вернемся, пока не поздно?

– Поздно.

Он толкнул дверь, и перед Белкой открылся узкий проход с рядами бочек по бокам. Бочки не стояли вертикально, а были установлены на специальных деревянных подставках. За бочками просматривались прочные стеллажи с массой бутылок. Пол был покрыт каменными плитами, точно такими же плитами обложены стены и низкий сферический потолок. Винный погреб, вот оно что! Вполне ожидаемый штрих для респектабельной виллы у моря. Но полной неожиданностью для Белки оказались люди возле стеллажей.

МашМиш, вот так встреча!

Они расстались не больше полутора часов назад, и Маш выглядела откровенно нетранспортабельной, но сейчас от жестокого алкогольного опьянения не осталось и следа. Она не просто держалась на ногах, а еще и руководила братцем: Миш стоял на шаткой стремянке и безнадежно пытался дотянуться до самого верхнего ряда бутылок.

– Правее! – командовала Маш. – Вон ту.

– Какую? Эту?

– Да нет же, идиот! Еще правее.

– Да какая разница? – голос Миша, идущий с верхотуры, был исполнен усталости и смирения.

– Тебе – никакой. А я – ценитель. Гурман.

– Ты же не пьешь вино.