Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг. - Сергей Горлов

«о Гротте <. > расскажет <…> всё сам»[411].

В условиях экономического кризиса 1929–1933 гг. («великая депрессия») значение СССР как рынка сбыта германской промышленной, в т. ч. и военно-промышленной продукции, резко возросло. Так, если экспорт Германии в такие страны, как Франция, Голландия, Великобритания в 1932 г. по сравнению с 1929 г. сократился соответственно на 48,6 %, 53,2 % и 65,7 %, то ее экспорт в СССР, наоборот, возрос на 176 %[412]. Подобный рост в значительной мере был обусловлен тем обстоятельством, что Москва, жестко поставив вопрос перед Берлином об экспортных кредитах, сумела настоять на своем.

Переговоры о новом кредите были начаты беседой германского посла в Москве Дирксена с наркомом внешней торговли А. И. Микояном и членом коллегии НКИД СССР Стомоняковым на приеме в германском посольстве 12 апреля 1929 г. Микоян заявил тогда германскому дипломату:

«Тяжелых и невыгодных кредитов мы больше брать не будем».

И Москва сумела реализовать данный подход. В свою очередь Дирксен постоянно ставил вопрос о кредитах перед министром иностранных дел Курциусом, подчеркивая его политическое значение в условиях, когда в Германии заговорили о «кризисе Рапалло», «конце Рапалло», указывая при этом на обострение внутриполитической обстановки и ужесточение режима в СССР.

В такой ситуации по приглашению СНК и ВСНХ СССР в феврале-марте 1931 г. в Советский Союз прибыла представительная делегация германских деловых кругов. Возглавлял ее глава концерна «Клекнер-Верке» о П. Клекнер. В ее состав входили и представители ВПК Германии: гендиректора фирм «Фридрих Крупп», «Ферайнихте Штальверке», «Отто Вольфф», «Сименс», АЭГ, «Борзиг», «Шихау» (верфь в Данциге), МАН, ГХХ, «ИГ Фарбен», «Металльгезелыпафт», «Линке Хоффман-Буш», «Райникер», ДЕМАГ. 28 февраля 1931 г. их принял председатель ВСНХ Г. К. Орджоникидзе. Он предложил удвоить советские заказы немцам. Но для этого требовались большие кредиты. Переговоры завершились на мажорной ноте — была достигнута принципиальная договоренность о предоставлении экспортного кредита и наращивании поставок оборудования в СССР[413].

Затем последовал визит в Берлин заместителя председателя ВСНХ Ю. Л. Пятакова. 14 апреля 1931 г. в Берлине было оформлено соглашение между ВСНХ и представителями германской промышленности о предоставлении СССР кредита в 300 млн. марок («соглашение Пятакова»). На эту сумму СССР обязался с 15 апреля по 31 августа 1931 г. разместить дополнительные заказы[414]. Очевидно, что, как и ранее, часть, — возможно, большая, — данного кредита была использована под военно-промышленные заказы. Известно, что в середине 1931 г. еще одна советская военная делегация вела в Берлине переговоры с управлением вооружений райхсвера и установила контакты с некоторыми военно-промышленными фирмами. По вопросам технического сотрудничества и поставок систем управления велись переговоры с «Сименсом». Сделка должна была реализовываться через дочернее предприятие «Сименса» в Англии[415]. С учетом заказов под данный кредит общая сумма советских заказов в Германии в 1931 г. составила 919,3 млн. м., превзойдя аналогичный показатель 1930 г. на 62,3 %. «Советский Союз был в 1931 г. лучшим покупателем наших машин», — свидетельствовала тогда германская пресса.

В ноябре 1930 г. советским полпредом в Берлин на замену Крестинскому, ставшему заместителем наркома иностранных дел в СССР, был направлен Л. М. Хинчук, работавший до этого заместителем наркома торговли СССР. Он, что называется, «вплотную» занялся проталкиванием советских товаров на рынок Германии. Речь шла в основном о сырье и сельскохозяйственных поставках (зерно). В советском меморандуме от 28 сентября 1931 г. по итогам осеннего раунда экономических переговоров было выставлено требование об обеспечении условий роста советского экспорта до уровня в 750 млн. марок[416]. Протоколом от 22 декабря 1931 г. Хинчук и германский министр экономики X. Вармбольд зафиксировали договоренность о взаимном увеличении экспорта товаров. Подобная напористость диктовалась тем, что задолженность СССР Германии приблизилась к 1 млрд. марок и расплачиваться приходилось золотом и валютой.

Вместе с тем именно в период экономического кризиса после отставки 27 марта 1930 г. правительства «большой коалиции» во главе с X. Мюллером (СДПГ, Центр, ННП, ДП), правительство Х. Брюнинга (Центр, ДП) взяло курс на свертывание отношений с СССР. Сначала это нашло свое отражение в политической сфере. Подписав 24 июня 1931 г. в Москве протокол о продлении Берлинского договора, правительство Брюнинга так и не ратифицировало его.

18 августа 1931 г. Брюнинг разъяснил деловым кругам из сталелитейного объединения Германии, что, отклоняя «русские заказы», на сохранении которых настаивали промышленники, он руководствовался тем, что во всем мире полагали, что эти заказы используются для военных целей. Именно в это время в Германии появились слухи, из которых следовало, что германское правительство договорилось с министром иностранных дел Франции Брианом о том, что в случае учета германских интересов на Женевской конференции по разоружению Германия прекратит сотрудничество с Красной Армией. Их распространение было напрямую связано с планами Папена и Рёхберга заключить союз с Францией за счет СССР[417].

В начале 1932 г. в Германии поднялась кампания против импорта советского зерна, леса, нефти. Ее инициаторами были крупные аграрии, фирмы деревообрабатывающей и нефтяной промышленности. Фирмы же тяжелой промышленности постоянно пытались побудить германское правительство не чинить препятствий советскому экспорту в Германию, а также предоставить СССР гарантированные экспортные кредиты.

В июне 1932 г. Пятаков вновь приехал в Германию. 15 июня 1932 г. он достиг рамочного соглашения о поставках, расширявших «соглашение Пятакова» от 14 апреля 1931 г.[418] 17 января 1933 г. был подписан советско-германский протокол об увеличении экспорта СССР в Германию и предоставления ему кредитов под закупки оборудования. 25 февраля 1933 г. был подписан заключительный протокол между советским торгпредством и двумя германскими консорциумами во главе с «Дойче Банк» и «Дрезднер Банк» о предоставлении СССР еще кредитов на общую сумму в 140 млн. марок. Однако едва ли этот кредит мог помочь сохранить динамику развития двусторонней торговли, имевшей все предыдущие годы устойчивую тенденцию к росту. В период «великой депрессии» она выглядела таким образом:

(в млн. марок)[419]

Годы / Экспорт СССР в Германию / Импорт СССР из Германии / Товарооборот / Сальдо

1929 425,7 353,9 779,6 +71,8

1930 436,3 430,6 866,9 +5,7

1931 303,5 762,7 1066,2 -499,2

1932 270,9 625,8 896,7 -354,9

1933 194,1 282,2 476,3 -88,1

1934 233,0 63,3 1286,31 +159,7

Часть V

Конец рапалльской политики (1933 г.)

Глава 17

Москва меняет союзника

В 1929 г. мир оказался в тисках экономического кризиса, охватившего и Германию. Германия, обремененная репарациями, настояла на проведении в Париже международного совещания по пересмотру «плана Дауэса». Оно открылось 6 июня 1932 г. Председательствовал на нем американский финансист О. Юнг. Принятый в июне 1929 г. «план Юнга» предусматривал выплату Германией репараций в размере 113,9 млрд. марок на протяжении 59 лет, причем в течение 37 лет по 2 млрд. марок. По Сравнению с «планом Дауэса» размер ежегодных взносов был снижен на 20 %[420]. Одновременно был решен вопрос о выводе союзных войск из Рейнской зоны, и 30 июня 1930 г. последние французские войска покинули Майнц.

«План Юнга» вступил в силу в июне 1930 г., но уже год спустя президент Германии Гинденбург обратился к президенту США Г. Гуверу с призывом о помощи ввиду невозможности уплаты очередного взноса. 20 июня 1931 г. Гувер выступил с предложением моратория на год всех платежей по репарациям и военным долгам. Все страны, включая Францию, вынуждены были принять «мораторий Гувера». Но уже в июне 1932 г., когда срок моратория истекал, в Лозанне открылась последняя конференция по репарационному вопросу, которая окончательно аннулировала репарации[421]. Вслед за этим в 1932–1933 гг. все страны — европейские должники США отказались оплачивать Соединенным Штатам военные долги.

В январе 1931 г. к власти во Франции пришел П. Лаваль. Министром иностранных дел в его кабинете остался «несменяемый» А. Бриан. Однако главную скрипку во внешней политике Франции стал играть сам Лаваль, считавший своей главной задачей достижение согласия и взаимопонимания с Германией. Именно этому были посвящены его переговоры с германским канцлером Х. Брюнингом в Париже и Берлине в июле и сентябре 1931 г. В обмен на крупную финансовую помощь Франция потребовала от Германии «политического перемирия» и неувеличения Берлином своих военных расходов.