Проект «Справедливость» - Даниил Аксенов

— Хорошо, Глеб, — после длительного молчания с трудом вымолвила Иванна. — Я расскажу вам. Наедине.

Лекарь с тревогой прислушивался к разговору. Он пытался понять, какие тайны будут открыты в его присутствии. Вдруг часть этих тайн окажется несовместимой с жизнью? Тогда он не хочет ничего знать! Но, к сожалению, его никто не спрашивал.

— Вы верите, что в будущем технический прогресс достигнет такого уровня, что люди окажутся способными на очень и очень многое? — неожиданно поинтересовался я.

— Конечно. — Иванна едва заметно тряхнула черными волосами, не отрывая взгляда от идущих впереди авто. — Не просто верю, а не сомневаюсь в этом.

— А верите, что люди будущего смогут воскрешать умерших или, точнее, создавать копии уже давным-давно мертвых? — снова спросил я.

Девушка уставилась на меня в зеркало и смотрела так долго, что я начал беспокоиться насчет дороги, на которой в последние минуты появилось много машин.

— Не знаю, — наконец ответила она. — Может быть, и смогут. Но зачем им это надо? Мертвецы и есть мертвецы. К чему их тревожить? Кому они нужны?

— Вероятно, кому-то и не нужны, но другим уж точно нужны, — усмехнулся я. — Я ведь не зря рассказывал вам о приятеле-фанатике, который ненавидит властей предержащих и считает, что им удастся уйти от ответа за свои преступления, ибо они неподсудны. Сколько таких фанатиков живет сейчас и сколько будет жить в будущем? Не думаете же вы, что люди будущего изменятся в лучшую сторону? Что они утратят ненависть, встанут на путь всепрощения и христианской морали? Нет, они не слишком-то изменятся, несмотря на технический прогресс. Да и христианской морали к тому времени может уже не быть, если люди окончательно разуверятся в аде и жизни после смерти. Вот ведь какая штука получится: могущественные фанатики, которые ничего и никому не собираются прощать, вдруг начнут считать, что ада нет! Ну не забавно ли?

— Вы намекаете, что… — Голос Иванны звучал глухо.

— Да. Намекаю. — Мой рукав, пропитанный кровью, стал жестким и твердым, он мне сильно мешал. — Люди будущего — интересные персонажи. Они могущественны, словно боги, но, как обезьяны, раздираемы эмоциями. Примерно как современный человек, только гораздо могущественнее. Хотя я даже в чем-то их понимаю, этих людей будущего. Бывает, читаешь о каком-то особо мерзком деятеле прошлого и негодуешь: как же так, такой подлец и кровопийца, а спокойно умер в теплой постельке! Но мое негодование пусто и бессмысленно, потому что я ничего не могу с этим поделать. А люди в будущем смогут. О, я уверен, что смогут! Вопрос лишь в том, захотят ли. Думаю, не все, но некоторые захотят. Еще как захотят.

Лекарь вжался в спинку сиденья, боясь даже пошевелиться. Мне показалось, он тоже догадался, о чем идет речь.

— Вы только представьте, Иванна, — продолжал я, пользуясь потрясенным молчанием девушки. — Вы живете в будущем, у вас есть сила и власть, есть все, что угодно, кроме душевного покоя. Вы познали тайны Вселенной, выяснили, что ни ада, ни рая нет, что человек умирает окончательно и бесповоротно, его мозг, похороненный в землю, гниет там и больше не создает никаких картинок и не рождает звуков. Вы умерли, а значит, вас нет, если, конечно, специально не позаботиться о том, чтобы вы все-таки были. О, я уверен, что в будущем люди сумеют не умирать. Вот только что делать с теми, кто уже давным-давно покойник? Оставить их как есть? Разрешить мертвецам быть мертвыми? На это не все пойдут. Поверьте, не все.

Девушка крутнула было руль влево, чтобы обогнать «хонду», но вдруг передумала и осталась в правой линии. Иванна нервно покусывала нижнюю губу.

— Не знаю, кто создал тот город, — продолжал я, имея в виду Лим. — Сколько фанатиков из будущего над ним потрудилось… не знаю, да это и неважно. Мне пока неизвестно даже, кто были первыми жертвами. Только фанатики подошли к делу ответственно. Я себе это представляю так: изготавливается какое-нибудь многоразмерное помещение-аномалия на Земле, или просто создается ненастоящее небо над спутником или объектом… детали мне неясны, важно лишь, что это будет наше собственное небо, принадлежащее будущему. Затем протягивается дорожка между этим местом и каким-то отрезком прошлого Земли, не очень большим отрезком, ведь это, скорее всего, пробный проект. А к дорожке приставляется диспетчер, искусственное существо, которое…

Лекарь издал непонятный звук, похожий на писк.

— Пожалуй, я съеду с трассы, — сдавленно проговорила Иванна.

Я не стал возражать. Если ей нужна тихая дорога, пусть будет так. Я просто продолжал рассказывать:

— Не будем забывать, что мы говорим о тех временах, когда старый город был еще на поверхности. Думаю, что воскрешения или создания живых копий осуществлялись в нем. Участники проекта выбирали жертву — допустим, человека, умершего двести лет назад, — и с помощью дорожки между старым городом и Землей собирали об этом человеке всю информацию, нужную для создания живой копии. Я даже не знаю, что это за информация… об этом будет любопытно поговорить с каким-нибудь физиком. Важно лишь, что умерший как бы воскресал, но оказывался в старом городе, который уже успел познакомиться со всеми проступками человека и готовил пренеприятнейшую встречу. Титулованные особы же вы-подняли роль сортировщиков, чиновников или зачитывателей приговоров. Наши фанатики не отличались особым воображением и организовали все по типу христианского или древнегреческого ада с уровнями, подуровнями и ответственными «демонами», которых было ровно семьдесят два. Ад Данте! Этих «демонов» даже назвали так, как положено называть демонов. Была создана и магия. Какой же ад без магии? Плюс некоторые разумные ограничения, направленные на защиту тайны. Вот так проект должен работать, пока не сломается.

Иванна приложила ладонь к правой щеке, словно пытаясь охладить лицо. Девушка уже не смотрела на меня, а подчеркнуто внимательно наблюдала за дорогой. Это была наигранная внимательность, я знал, что Иванна думает вовсе не о дороге.

— Глеб, а почему проект сломался? — наконец спросила мой спутница, пристраиваясь за старой желтоватой «Волгой».

— Трудно сказать. Наверное, кто-то что-то неправильно рассчитал, не учел. Я не знаю, но тоже любопытно узнать.

Дорога, по которой мы ехали, ремонтировалась, и правая полоса была закрыта, заставлена красными знаками и резиновыми столбиками. Иванна пронеслась по встречной полосе, выжав из бедного «фольксвагена» все, на что он был способен.

— Почему же проект не закрыли, если что-то пошло не так? — поинтересовалась девушка, возвращаясь в правый ряд и вклиниваясь за сине-белым автобусом, чтобы не налететь на встречные машины.

— Тоже не знаю точно, Иванна. Меня больше всего интересует, откуда там взялись люди. Настоящие живые люди, которые рождаются обычным образом от матерей, стареют и умирают. Может быть, поэтому проект не удалось закрыть? Кто же будет сворачивать проект с невесть откуда взявшимися живыми людьми? Наши фанатики, искатели справедливости, могли счесть истребление ни в чем не повинных негуманным или даже несправедливым. Переселять никого не стали: то ли не захотели, то ли не хватило средств. Вот и получилось, что неработающий проект никак нельзя закрыть. Это лишь догадка, конечно, так, навскидку. Чувствую, этот проект мне еще изучать и изучать.

Мы вернулись в убежище глубокой ночью. Иванна старалась не гнать, ехала медленно и осторожно, ее мысли были заняты отнюдь не вождением.

Пленник снова отправился в погреб. Лекарь слегка покачивался, наверное, не очень хорошо себя чувствовал после разговора в машине.

Я сидел за кухонным столом, освещаемым тускловатым светом электрической лампочки без плафона. Иванна изображала из себя рачительную хозяйку, переставляла посуду и периодически открывала белый холодильник. Я закончил свой рассказ и теперь подозревал, что девушка опасается моих вопросов.

Внезапно зазвонил один из секретных телефонов Иванны. Она поднесла сотовый к уху, внимательно послушала, сказала кратко «да», «понятно» и быстро закончила разговор.

— Плохие новости. — Девушка опустилась на кривую табуретку, стоящую напротив меня. — Один мой товарищ сообщил, что титулованные особы намереваются собрать Совет. На повестке будет вопрос о допустимости вмешательства жандармов в ситуацию на Земле. И речь пойдет не об убийце, а о вас, Глеб. Они боятся. Боятся всех учеников губернатора, но вас почему-то особенно. Хотят разрешить жандармам-землянам охоту в Москве. Если бы вы знали, какие у нас тут связи на самом верху! Это очень плохо. Ваш маркиз, похоже, ничего не смог сделать. Титулованные особы требуют вашу голову.

Да, новости не из лучших. Я невольно покосился на трость и саквояж, стоявшие у стены. Похоже, скоро о покое смогу только мечтать. Меня охватила внезапная злость, какая часто накатывает, когда встречаешься с явной несправедливостью. Я ведь ничего не сделал этим титулованным особам и пока не собираюсь причинять никакого вреда! Просто сражаюсь с убийцей, который не имеет к ним никакого отношения. А никто из них пальцем о палец не ударил, чтобы поймать этого убийцу. Чего им надо от меня?!