Проект «Справедливость» - Даниил Аксенов

Предложение, несмотря на то что было высказано безжизненным тоном, звучало настолько удивительно и прямолинейно, что я слегка опешил. А потом подумал, что на моем месте любой бросился бы уточнять детали: «Это на самом деле бессмертие? Что изменится во мне? Что случится с кристаллом, когда он растает? Проникнет ли он в меня? Мне это не повредит? Сколько золота вы притащите в следующий раз?» О, вопросов было бы много, и если бы на них был получен удовлетворительный ответ, сделка бы состоялась. С любым, но не со мной. Признаться, я только сейчас понял план губернатора. Он знал об этом предложении и специально послал именно меня, человека, которого невозможно подкупить.

— А людей зачем убивали? — вот что спросил я. — Неужели засовывали этот кристалл в разные места тела, ожидая, что он «растает»? Только за этим убивали?

— Мы не могли дать кристалл людям в руки, не могли с ними поговорить, — ответил гость, не сводя с меня глаз. — Хозяин велел говорить лишь с тем, кто увидит дверь. Если бы кристалл растаял внутри тела, то человек бы ожил. Мы просто ставили эксперимент. Хозяин сказал, что так говорят на Земле. Это слово объяснит все любому землянину. Вы принимаете наше предложение?

— Интересно, что случится, если я вас убью? — Я проигнорировал их вопрос и задал свой. — Ваш хозяин успокоится или продолжит свои делишки?

— Наша смерть ничего не изменит. — Собеседник ответил столь же безэмоционально, и я снова засомневался, что он живой. — У хозяина много таких, как мы. Он может сделать еще больше.

— И они придут в следующий раз с такой же шкатулкой? Через двадцать три дня?

— Да. Хозяина не остановит наша смерть.

У меня было стойкое ощущение, что я говорю с роботом, отлично сделанным механизмом.

— Кто такой этот ваш хозяин? — спросил я, особенно не надеясь на откровенный ответ.

— Мы не можем сказать. — Гость оправдал мои ожидания.

— Откройте шкатулку, я хочу посмотреть на кристалл, — попытался я еще раз. — И бросьте ножи на землю.

— Наше время истекает, — ответил гость. — Мы не можем здесь оставаться. Вы принимаете предложение?

— Время истекает? — повторил я, подходя поближе. — Тогда шкатулку не открывайте. Откройте дверь, я посмотрю, что за ней.

Только теперь что-то шевельнулось на лице собеседника. Была ли это эмоция или просто тик, я не разобрал.

— Невозможно! Это запрещено! — Гость даже слегка повысил голос. — Вы принимаете предложение? Отвечайте!

Даже губернатор никогда не приказывал мне, а лишь учтиво просил и советовал, хотя многие его просьбы и советы могли закончиться моей смертью. Тупые убийцы уже порядком вывели меня из себя.

— Открыть дверь! Живо! — Я тоже умел командовать, и у меня получалось просто отлично.

Это их все-таки проняло. Вместо того чтобы повиноваться и сохранить свои никчемные полумеханические жизни, убийцы подняли ножи и бросились на меня. Что ж, наша беседа наконец вышла на новый уровень.

Оба гостя находились от меня примерно на одинаковом расстоянии. Я сразу понял, что мне придется туго: двигались они все-таки быстро. Толи благодаря остаткам магии, то ли сами по себе были такие, но мне показалось, что прорваться к двери будет тяжеловато.

Ножи выглядели основательно, время шуток прошло. Я нажал на небольшую выпуклость на рукояти трости, и в левого гостя полетели деревянные ножны, обнажая клинок, скрывавшийся в трости.

Тут же я сделал шаг вправо, оказываясь ближе к другому противнику. Этот бесстрашно встретил ножом шпагу. Я собирался сразу вывести одного гостя из строя, но не удалось: клинок лишь черканул по его руке, оставив темно-красную царапину. Драгоценная секунда была потеряна — я очутился меж двух огней.

Убийцы орудовали ножами так, будто полжизни провели в пиратских трактирах, где бой на ножах — излюбленное развлечение. Длина шпаги спасала меня от ран, но к двери прорваться не было никакой возможности.

Теперь гости не разговаривали, а мрачно сопели, плотно сжав тонкие губы совершенно одинаковым образом. Я все-таки был неплох: сумел пару раз задеть ноги убийц, но это ни к чему не привело. Перволюди не отступили, и стратегического преимущества я не обрел. Мне только один раз повезло: противник слева споткнулся, и образовалась брешь, ведущая к двери, куда я почти ввинтился, чтобы взглянуть, что там.

К сожалению, мой запал был слишком велик. Нож неплохо прошелся по правому плечу, кровь поначалу полилась так обильно, что весь рукав стал мокрым и тяжелым. Мне стало жаль, что сражение развернулось так быстро: нужно ведь еще узнать, зачем неведомому хозяину пришла в голову (если у него есть голова) выдающаяся мысль организовать на Землю десант из потрошителей. Может, убийцы ничего не ответили бы, а может, что-нибудь и ответили, сейчас это уже не понять.

Не знаю, сколько длилось наше сражение. Возможно, всего пару минут. Я чувствовал себя как устрица, попавшая в клешню к крабу. Убийцы давили с двух сторон, не чувствуя ран. Но вскоре наступил момент, когда я понял: они отступают. Мои враги, вероятно, сочли бесплодными попытки убить такого юркого противника, как я, и медленно отходили к двери, не позволяя, впрочем, мне туда приблизиться.

Я не мог им помешать, лишь в последний момент каким-то отчаянным рывком сумел пронзить руку гостя, держащую шкатулку. Шкатулка упала на землю, а убийцы уже не могли ее поднять. Один из них вошел в дверной проем, освещенный белым светом, а другой совсем не хотел остаться со мной один на один. Я предпринял еще одну атаку, но последний гость тотчас скрылся за дверью, которая тут же захлопнулась и начала таять. Сеанс связи с землянами был окончен. Я попытался взломать дверь, но ничего не мог сделать даже с помощью шпаги. Дверь вновь стала ярко-желтой, а потом исчезла, не оставив после себя никаких следов. Я огляделся по сторонам, словно чтобы убедиться, что больше опасаться нечего, и только потом обратил внимание на шкатулку.

Нельзя сказать, что мне не удалось ничего рассмотреть за дверью. Кое-что я увидел. И это, в совокупности со всеми событиями, наконец привело в порядок мои мысли. Теперь мне точно известно, что я расскажу Иванне о загадочном проекте, который пришел в негодность.

Шкатулка основательно примяла траву своими острыми гранями. Я осторожно поддел шпагой крышку, не решаясь касаться рукой, но это привело лишь к тому, что шкатулка начала распадаться, о чем предупреждали гости. Мне показалось, шкатулка слеплена из снега, который тает и отваливается кусками. Она вместе с кристаллом разваливалась, превращаясь в бесформенную массу. Части шкатулки, размазываясь вдоль земли, таяли, даже не расплываясь в лужицы. Увы, вещи гостей, да и сами гости, пожалуй, действительно могли быть на Земле лишь ограниченное время.

Когда шкатулка исчезла, я подождал еще немного, сам не зная чего, и послушал звуки спокойной городской ночи: неторопливый шелест листвы, далекое шуршание автомобильных колес по асфальту и приглушенный гул двигателей. Тусклые звезды и круглая луна подернулись черными облаками. Стало совсем темно, и если бы не «Серебряная роза», я бы почти ничего не видел. Дальше ждать точно нечего. Я положил сияющий цветок в саквояж и направился к Иванне.

Глава 25

Мы возвращались в убежище в задумчивости. Каждый думал о своем. Я — о том, кто такой хозяин и чего он хочет; Иванна — наверное, о дороге и о чем-то еще, недостижимом; наш пленник, извлеченный из багажника, — о собственной жизни и перспективах на будущее.

Мелькали желтые фары встречных машин. Заморосил дождь, включились дворники. Девушка смотрела на нас с лекарем в зеркало заднего вида. Я решил прервать молчание и выполнить то, что обещал.

— Теперь уже могу рассказать о проекте. — Я говорил тихо, но уверен, что Иванна не пропустила ни словечка. — Если вы, конечно, хотите послушать.

— Конечно, Глеб. Говорите. — Девушка попыталась произнести это бесстрастно, но у нее плохо вышло. Было видно, что тема беспокоит ее.

Я же решил пойти ва-банк. Сколько, в конце концов, можно изображать из себя вежливого и воспитанного джентльмена? Неизвестно, что ожидает нас впереди, а в своем напарнике я должен быть уверен.

— Но с одним условием. Если вы потом расскажете, как вышло, что вы предали своего работодателя.

Глаза Иванны сузились, я это хорошо видел в зеркале. О, ей вовсе не хотелось говорить о том, почему она предала жандармерию Лима и стала служить губернатору. Я не стал ничего добавлять, просто молчал, ожидая ответ.

— Хорошо, Глеб, — после длительного молчания с трудом вымолвила Иванна. — Я расскажу вам. Наедине.

Лекарь с тревогой прислушивался к разговору. Он пытался понять, какие тайны будут открыты в его присутствии. Вдруг часть этих тайн окажется несовместимой с жизнью? Тогда он не хочет ничего знать! Но, к сожалению, его никто не спрашивал.