Падшие - Лорен Кейт

Мисс София застыла на опрокинутом белом надгробии и посмотрела на небо, как будто не слышала Люси вовсе. Она подняла тонкие руки в воздух, как бы защищая себя. Люси прищурилась, глядя в ночь, и сделала небольшой глоток воздуха. Что-то быстро двигалось им навстречу, врываясь с холодным ветром. Сначала она думала, что это были Тени, но это было чем-то другим, даже более страшным. Оно напоминало зубчатую, местами разорванную вуаль, полную темных карманов, сквозь которые иногда просматривались пятнышки ночного неба. Эта Тень состояла из миллиона крошечных черных частей. Хаос, трепещущий шторм из темноты, растягивающийся во всех направлениях.

— Саранча? — прокричала Пенни. Люси дрожала. Огромный рой был все еще на расстоянии от них, но его нарастающий гул становился громче с каждой секундой. Как биение крыльев тысячи птиц. Как враждебная мрачная мгла, обыскивающая землю. И оно все прибывало. Это собиралось наброситься на нее, возможно на них всех, сегодня вечером.

— Это плохо! — разглагольствовала, глядя вверх, мисс София. — Там полагается, быть другим вещам!

Пенни, задыхаясь, остановилась рядом с Люси, и они обменялись непонимающими взглядами. Бисеринки пота выступили на верхней губе Пенни, а её очки, в красноватой оправе, все время соскальзывали у нее с носа из-за влажности и жары.

— Она совсем растерялась, — прошептала Пенни, указывая пальцем на мисс Софию.

— Нет. — Люси покачала головой. — Она многое знает. И если мисс София так испугана, то ты не должна быть здесь, Пенни.

— Не должно быть меня? — спросила, изумленная Пенни, вероятно, потому, что начиная с первого же ее дня в этой школе, она была рядом с Люси. — Я не думаю, что любой из нас должен быть здесь.

Грудь Люси пронзила боль похожая на ту, которую она почувствовала, когда ей пришлось попрощаться с Калли. Она отвернулась от Пенни. Сейчас между ними была расщелина, глубокой барьер, разделяющий их, из-за прошлого Люси. Она ненавидела то, что приходиться откровенно признаться в этом, а также то, что приходиться обратить на это внимание Пенни, но она знала, что будет лучше, безопаснее, если они разойдутся.

— Я должна остаться, — сказала она, сделав глубокий вдох. — Я должна найти Даниэля. А ты должна вернуться в жилой корпус, Пенни. Пожалуйста.

— Но ты и я. — Пенни говорила хрипло. — Мы были единственными, кто… — Прежде, чем Люси смогла услышать конец фразы, она уже бежала к центру кладбища. К монолиту, где она видела Даниэля, сидевшего в одиночестве, вечером Родительского дня. Она перескочила через последнее надгробие, а затем понеслась вниз по склону из скользкой, гниющей мульчи, пока земля под ее ногами наконец не выровнялась. Она остановилась возле гигантского дуба в низине кладбища. Разгоряченная и страшно раздосованная всем сразу, она прислонилась к стволу дерева. Затем, сквозь ветви деревьев, она увидела его.

Даниэль.

Она выдохнула из лёгких весь воздух и почувствовала слабость в коленях. Один взгляд на его далёкий тёмный профиль, такой прекрасный и величественный, сказал ей, что всё, на что Даниэль намекал — даже то самое важное, что она выяснила сама, — всё это была правда.

Он стоял наверху мавзолея, скрестив руки, смотря вверх, где только что мимо него пронеслась Тень. Призрачный лунный свет отбросил его тень в полумесяц темноты, которая опустилась от широкой, плоской крыши склепа. Она бежала к нему, цепляясь ногами за повисший испанский мох и упавшие старые статуи.

— Люси! — он заметил её, когда она приблизилась к основанию мавзолея. — Что ты здесь делаешь? — В его голосе не было и намёка на то, что он счастлив её видеть, в нём звучали ужас и потрясение.

Это моя ошибка! — хотелось крикнуть ей, когда она подошла к основанию мавзолея. И я верю тебе, я верю нашей истории. Прости меня, что я всё время тебя бросаю, больше этого не случится. Было ещё кое-что, что ей хотелось ему сказать. Но он был слишком высоко, и ужасный гул Теней был слишком громким, и воздух был слишком плотным, чтобы он мог её услышать с того места, где она стояла. Могильная плита была из твердого мрамора. Но рядом был большой осколок какой-то скульптуры, вроде птицы, и Люси использовала ее как точку опоры. Обычно холодный камень потеплел от ее прикосновения. Некоторое время, ее потные ладони скользили, поскольку она слишком торопилась, чтобы достигнуть вершины. Достигнуть Даниэля, который должен был простить ее. Она поднялась всего на несколько футов, когда кто-то тронул её за плечо. Она обернулась и задохнулась, когда увидела, что это был Даниэль, и тут же оступилась. Он поймал её, его руки обвились вокруг её талии, прежде чем она соскользнула на землю. Но он же только что, секундой ранее, был на самом верху! Она уткнулась лицом в его плечо. И пока испуг не прошел, находясь в его объятиях, она чувствовала себя как путник, что возвратился на родной берег после опасного путешествия.

— Ты выбрала прекрасное время, чтобы вернуться, — сказал он. Он улыбался, но в его улыбке проскальзывало беспокойство за нее. Глаза вглядывались ей за спину, в небо.

— Ты тоже видишь? — спросила она. Даниэль просто смотрел на нее, не в состоянии ответить. Его губы задрожали. — Конечно же, ты видишь, — прошептала она, сложив все вместе. Тени, его историю, их прошлое. Задыхаясь, она воскликнула. — Как ты можешь любить меня? — рыдала она. — Как ты вообще терпишь меня?

Он взял ее лицо в руки. — Что ты говоришь? Как ты можешь говорить такое? — Ее сердце стучало так быстро, как будто от участия в гонках.

— Потому что… — Она сглотнула. — Ты Ангел.

Его руки упали: — Что ты сказала?

— Ты Ангел, Даниэль. Я это знаю, — сказала она, чувствуя, что в ней открывается своего рода шлюз, все шире и шире, пока все накопившееся в ней не выплеснется. — Не говори, что я сошла с ума. Я видела о тебе сны, сны настолько реалистичные, что их трудно забыть, сны из-за которых я и полюбила тебя, еще до того как ты сказал мне хоть одно доброе слово.

Выражение глаз Даниэла не изменилось.

— В моих снах, у тебя были крылья и ты, обнимая меня, взмывал высоко в небо, я не верила в них, но теперь я знаю, я была там, точно также как бывала в твоих объятиях тысячу раз прежде. — Она прикоснулась своим лбом к его. — Это многое объясняет — с какой грацией ты двигаешься, и написанная твоим предком, книга. И почему к тебе никто не приходил на Родительский День. Почему твое тело, словно парит, когда ты плаваешь. И почему, когда ты целуешь меня, я чувствую себя так, будто попадаю в Рай. — Она остановилась, переводя дыхание. — И почему ты можешь жить вечно. Единственная вещь, которую это не объясняет, так это то, что, спрашивается, ты делаешь, рядом со мной. Потому, что я просто… я. — Она снова посмотрела на небо, чувствуя себя зачарованной черными Тенями. — И я во стольком виновата.

Он побледнел. И Люси могла сделать только один вывод.

— Ты, также, не понимаешь, почему? — сказала она. — Я не понимаю то, что ты все еще здесь делаешь. — Она моргнула и несчастно кивнула, затем начала отворачиваться.

— Нет! — Он потянул ее назад. — Не уходи. Просто ты никогда… мы никогда… не заходили так далеко. — Он прикрыл свои глаза. — Ты можешь сказать это еще раз? — спросил он, почти застенчиво. — Скажи мне… кто я?

— Ты, Ангел, — медленно повторила она, удивлённо наблюдая, как Даниэль закрыл глаза и простонал, почти так же, как если бы они целовались. — Я люблю Ангела. — Теперь ей захотелось закрыть глаза и застонать. Она наклонила голову. — Но в моих снах твои крылья…

Жаркий ветер взвыл и обрушился на них, практически вырывая Люси из рук Даниэля. Он закрыл её собой. Облако теней-саранчи обосновалось в ветках дерева за оградой кладбища, шипело и шумело в ветвях. Теперь они выросли в одну огромную массу.

— Боже, — прошептала Люси. — Я должна сделать что-нибудь. Я должна остановить это!

— Люси. — Даниэль погладил ее по щеке. — Посмотри на меня. Ты не сделала ничего плохого. И ты ничего не можешь сделать, — указал он, — с этим. Он покачал головой. — Почему ты вообще когда-либо считала, что ты в этом виновата?

— Потому что, — сказала она, — всю свою жизнь, я вижу эти Тени.

— Я должен был сделать что-нибудь, когда это понял, еще на прошлой неделе на озере. Это твоя первая жизнь, в которой ты их видела, и это испугало меня.

— Как ты можешь знать, что это не моя ошибка? — она спросила, думая о Тодде и Треворе. Тени всегда появлялись непосредственно перед тем, как происходило что-то ужасное.

Он поцеловал ее волосы. — Тени, которые ты видишь, зовутся Дикторами (Announcers). Они смотрятся страшными, но они не могут тебе навредить. Все что они делают, разведывают обстановку и передают информацию кому-то еще. Сплетничают. Демоническая версия стайки девочек из средней школы.

— Но, что по поводу тех? — Она указала на деревья, которые были посаженны по периметру кладбища. Их ветви развевались, прогибаясь под густой, медленно сочащейся чернотой. Даниэль окинул их спокойным взглядом.