Под покровом тайны - Робинзон

— Истину глаголешь, — согласилась бабушка. — Только дом мой сюды надо целиком перетащить. Ни хрена колхозу не оставлю.

— Ну, что тут у вас происходит? — послышался голос полковника Воскобойникова в прихожей. Дознаватель Шевцов вздохнул и, оторвавшись от диктовки протокола, пошел встречать начальство.

Воскобойников, зайдя в квартиру, снял шапку и сейчас, вытирая вспотевший лоб, с любопытством оглядывался по сторонам.

— Нашли, что-нибудь интересное? — спросил он у Шевцова.

Тот, немного помедлив, сказал:

— Никак нет, товарищ полковник, не нашли. Да и что тут можно найти? Сами видите все вынесено, одни стены остались. Даже плита с газовым баллоном утащена.

Действительно, квартира семейства Гайзер, еще несколько дней назад вполне благополучная, сейчас представляла грустное зрелище. В ней не осталось ничего, что бы хоть как-то напоминало о хозяевах. Вынесено было абсолютно все, вплоть занавесок и полочек в ванне и туалете.

Два сотрудника с миноискателями или еще какими-то приборами, тщательно водили ими по полу и стенам. Третий притулился на подоконнике, где писал протокол обыска под диктовку Шевцова.

— Есть какие соображения по всему этому? — спросил Воскобойников.

— Люди из отдела К работают, — кивнул Шевцов в сторону занятых обыском людей.

— Я тебя спрашиваю, — начал злиться полковник.

— Имеется одна гипотеза, — пожав плечами сообщил дознаватель. — Учитывая то, что квартира все время была под наблюдением, можно предположить, что вещи были вынесены хозяевами в тоже место, куда они исчезают порталом. Однозначно, это не Серебряное. Вы еще не в курсе, мне пару часов назад звонил капитан Зайцев. В Серебряном вообще переполох, там за ночь разобран и увезен в неизвестном направлении дом Аглаи Силантьевой, прабабушки наших подозреваемых. Селяне, проживающие неподалеку, рассказывали, что слышали, как все происходило, но боялись даже нос высунуть из дома, настолько там эту бабку боятся.

— Понятно, — выдохнул полковник. — куда-то удрали паразитки, видимо, в еще более глухую деревню и сейчас устраиваются. Необходимо…

Он замолчал, потому, что Шевцов резко замотал головой.

— Товарищ полковник, думаю это бесполезно. Разрешите, объясню. Помните то золото, с которого все закрутилось. По заключению ученых такого золота на Земле не существует.

Воскобойников был далеко не дурак, и сразу понял, на что намекает Шевцов.

— Ты так считаешь? — на всякий случай переспросил он.

Когда Шевцов утвердительно кивнул, полковник матерно выругался и тихо сказал:

— Представляешь, как мы попали? Тут через пару дней не протолкнуться будет от московского начальства.

Они смотрели друг на друга и отчетливо понимали, что подобного ляпа им не простят. Взрослые умные люди не смогли договориться с пятнадцатилетней девчонкой, которая могла открывать дверь в другие миры.

Заканчивалась первая неделя нашего пребывания в Елизаровке, небольшой деревушке, затерянной в бескрайних лесах Заповедья. В ней было всего тридцать семь дворов. Со слов Ивана Тимофеевича сейчас здесь проживало двести три жителя вместе с детьми. Правда сюда он включил и два десятка охочих до приключений оборотней, ушедших под предводительством его зятя искать железную руду.

К моему разочарованию контакта с молодежью у меня пока не получалось. Теперь, когда здесь жила прабабушка, мне тоже досталась частица ее значимости. Короче, боялись меня все, почти так же, как бабулю. Только Тим ходил с тоскливым видом около дома и периодически приглашал то на охоту, то на рыбалку.

Зато маму никто не боялся, ей сразу удалось сойтись с соседками и сейчас ее буквально разрывали на части, приглашая на посиделки. Всем хотелось послушать истории о том, как живет старый мир, из которого их предкам пришлось бежать.

Однако мы с ней все же нашли время, чтобы вынести все вещи из нашей квартиры. Я даже умудрилась забрать газовую плиту. Нас всегда раздражал газовый баллон, стоявший в углу кухни, но зато сейчас утащить его было нетрудно. Не нужно выходить на улицу, чтобы у всех на виду вытаскивать баллон из железного ящика. Мама, правда, не удержалась от замечаний и спросила, что мы будем делать с плитой, когда закончится газ.

В ответ, я, вскинув на плечо баллон, беззаботно сообщила:

— А когда закончится, открою переход на заправку и заменю пустой баллон на полный.

Мама укоризненно покачала головой, но ничего не сказала. Бабушка, увидев плиту, разворчалась еще больше мамы, однако, когда увидела, как быстро и легко можно готовить на газу, стала его ярой фанаткой. Мне даже пришлось отбиваться от ее требований, притащить в дом еще пару-тройку заправленных баллонов.

Но тут она быстро отстала от меня из-за пришедшей ей в голову идеи, перенести ее дом из Серебряного в Елизаровку. Иван Тимофеевич горячо поддержал это предложение и несколько мужиков за три дня разобрали и перенесли весь дом по бревнышку в Заповедье. Так что теперь рядом с нашим новым домом громоздилась гора размеченных бревен, досок. Весь кирпич также был перетащен и сложен под навес. Я никогда не думала, что можно так быстро разобрать целый дом. Когда все было вытащено, бабуля вместе со мной прошла порталом к своему бывшему жилью и долго смотрела на запорошенный снегом, оставшийся от дома венец.

— Эх! Ленка, Ленка, — вздохнула она. — Думала ведь, что из этого дома меня хоронить повезут, а вон оно, как вышло. Теперича в Заповедье век доживать придется.

— Ты чего бабуля о смерти заговорила? Не надо! — запротестовала я. — Ты еще здоровей молодых будешь. А чего нам в Елизаровке не жить? Дом у нас есть. Весной еще твой старый дом мужики соберут, Иван Тимофеевич же обещал. Посадим картошку, травки всякие. А я все, что нам нужно всегда смогу принести.

Бабушка тяжело вздохнула.

— Не поймешь ты меня правнучка, чтобы понять, много лет надобно прожить. Тогда узнаешь, каково все бросить и в новом месте корни пускать. Глянь на матку свою. Та сама не своя бродит. Ежели я ей зелья не давала, ей бы вообще ни до чего дела не было.

Я слушала бабулино ворчание и внутренне соглашалась с ее словами. Сейчас у нас вроде бы все обстояло неплохо. Мы не голодали, жили в тепле, местные жители хоть и относились к нам с опаской, но без враждебности. Несколько женщин похрабрей, уже обращались к бабушке за лечением.

Но нам с мамой, лишенным своей работы и привычного круга общения, приходилось непросто.

Наше наступившее молчание, нарушило легкое поскрипывание снега. Обернувшись, я увидела, что к нам направляется дед Евсей.

— Здорово, что ль Никаноровна! — закричал он издалека. — Чего это ты старая учудила, посреди зимы дом свой рушить? Да еще артель справную нашла. Меня вчерась работники твои так шуганули, я до председателя без остановки бежал. А тот сегодня с утра на станцию укатил, в район будет звонить про твое самоуправство.