Под покровом тайны - Робинзон

— Здорово, что ль Никаноровна! — закричал он издалека. — Чего это ты старая учудила, посреди зимы дом свой рушить? Да еще артель справную нашла. Меня вчерась работники твои так шуганули, я до председателя без остановки бежал. А тот сегодня с утра на станцию укатил, в район будет звонить про твое самоуправство.

Бабушка молчала, и расхрабрившийся дед подошел ближе. От него несло картофельным самогоном, а глаза были полны боязливого любопытства.

Я собралась шагнуть ему навстречу, но бабуля предупреждающе тронула меня за руку.

— Не ходи, тихо шепнула она. — Не видишь, что ли, засланец это, заболтать нас послан. Быстро дверь в Заповедье открывай!

В ее голосе было столько тревоги, что я без вопросов открыла переход. В этот момент меня чем-то несильно ударило в плечо.

Сразу закружилась голова, зазвенело в ушах. Последнее, что слышала, был громкий голос бабушки, выкрикивающий заклятие черной порчи.

Полковник Воскобойников, с хмурым выражением лица, в который раз перечитывал мятые листы рапорта капитана Зайцева, написанные нечетким, рваным почерком. На последнем листе практически ничего разобрать было нельзя.

В кабинете присутствовали оба его заместителя и прикомандированный командир группы отдела «К» из Москвы. Недружелюбно покосившись на того, Воскобойников поинтересовался:

— Ну, как там Зайцев, не полегчало ему?

— Никак нет, — ответил пожилой круглолицый подполковник в мундире с эмблемами танковых войск. — Пока в коме. Находится под постоянным врачебным контролем.

Понятно, — тяжело вздохнул Воскобойников и обвел всех усталым взглядом.

— Вот такие дела товарищи, — сказал он. — Отстраняют нас от этого дела, завтра прибывает комиссия, которая будет разбираться со всеми этими проблемами.

— А что собственно случилось? — решил на свою голову поинтересоваться майор Решетов, только сегодня, после длительной командировки, появившийся на работе.

Воскобойников кинул скомканный рапорт на стол и неожиданным фальцетом завопил.

— Вот, б-ь! Такие, как ты оболтусы, ни бога, ни черта не боитесь, лезете брода не зная. Ведь предупреждали этого Зайца лысого — действуй осторожней! Ты даже не представляешь, какой кипеж стоит! На севере области целый район закрыть пришлось. Оцепление в три этапа. Восемь человек наших от какой-то хвори там загнулись. Вот полюбуйся!

Решетов осторожно взял, брошенные Воскобойниковым фотографии, глянул на них и резко побледнев, выскочил в коридор.

Сам же полковник в это время в очередной раз взял в руки фотографию, на которой громадная старуха, держа на руках белую рысь, уходила в подсвечивающийся изнутри солнцем, стрельчатый проем, хорошо заметный на фоне зимнего леса.

Через пятнадцать минут в кабинет зашел грузный седой мужчина. На нем была надета расстегнутая бекеша без знаков различия, но широкие генеральские лампасы на брюках говорили сами за себя.

Присутствующие торопливо встали, под громкую команду Воскобойникова.

— Товарищ генерал, — начал, было, он свой доклад. Однако генерал, махнув рукой, раздраженно сказал:

— Погоди, не части, дай раздеться.

Он снял бекешу, повесил ее на вешалку и сел на заскрипевший под его весом стул.

— Ну, давай полковник докладывай, чего тут нарешал, мать вашу! Ты вообще, мудак, понимаешь, что вы натворили? На всю страну прославились! Через пару дней о нас все вражеские голоса будут говорить. Дело на контроле у председателя комитета. Прониклись, сукины дети!?

Полковник стоял навытяжку перед сидящим генералом и только периодически моргал глазами.

Тот хлопнул по столу ладонью, от чего присутствующие вздрогнули, и сказал:

— Хорош тянуться, садись на место и докладывай, что вы на настоящий момент накопали. Только без лишних подробностей. Квинтэссенцию, так сказать. Надеюсь, знаешь, что это слово означает.

Воскобойников уселся снова на свое место, надел очки и открыл толстую картонную папка.

— В наше поле зрения, — монотонно начал он. — Гайзер Елена Лазаревна сорок девятого года рождения попала в сентябре 1964 года, когда выяснилось, что она нашла золотой самородок на севере нашей области в районе старинного села Серебряное. Однако при попытке сдать его в милицию, самородок был похищен. А отец девушки Гайзер Лазарь Моисеевич был убит.

Генерал поморщился.

— Она, что еврейка, девчонка эта? — прервал он докладчика.

— Ну, в общем да, — после паузы сообщил полковник. — Но мать у нее русская, как раз родом из Серебряного. Учитывая ситуацию, дело у милиции я изъял и передал нашему лучшему дознавателю товарищу Шевцову. При дальнейшем расследовании создалось впечатление, что девочка в своих показаниях лжет. В связи с этим за ней было установлено наблюдение, с целью выявить контакты, и прочее. А в Серебряное была отправлена группа сотрудников для осмотра места находки самородка.

Вот тут в первый раз и начались непонятные события. Сотрудники, опытные проверенные люди, несколько дней блуждали по лесу, а потом вдруг обнаружили, что находятся в поезде, на пути домой. Я практически сразу после этого события позвонил вам и попросил прислать в мое распоряжение сотрудников отдела «К»

Генерал кашлянул, и полковник замолк, но тут же продолжил говорить, поняв, чего от него хочет начальник.

— Не волнуйтесь, Николай Григорьевич, — успокаивающе сказал он. — Кабинет тщательно проверен и защищен от прослушивания, все сотрудники присутствующие здесь имеют соответствующие допуски.

Генерал машинально кивнул, и Воскобойников принялся рассказывать дальше.

— После прибытия людей и техники мы смогли более плотно следить за Леной Гайзер и ее матерью. До Нового года в поведении девушки не было ничего подозрительного. Хотя обращали на себя внимание ее выдающиеся физические характеристики. К примеру, в больнице она могла легко одна переложить тяжелого больного с каталки на кровать.

Архивная группа, тем временем, работала по ее прабабушке Аглае Никаноровне Силантьевой, проживающей в Серебряном. Было выяснено, что там она пользуется репутацией опасной и мстительной знахарки. Тем не менее, очень популярной у местного населения. И тут нас ожидал первый сюрприз. В районном архиве при изучении книг церковных записей было выяснено, что Силантьева родилась в 1843 году. Честно говоря, мы думали вначале, что речь идет о ее матери, или еще какой родственнице, но оказалось, что это именно она.

— Так, что этой бабке сейчас сто двадцать лет? — воскликнул генерал.

— Так точно, — подтвердил полковник. — Именно сто двадцать. Однако ничего конкретно мы не узнали. Я хотел уже в ноябре снимать наблюдение с семейства Гайзер, однако подполковник Симонов, — тут Воскобойников кивнул в сторону руководителя группы отдела К и продолжил. — Уговорил меня оставить слежку еще на пару месяцев.