Кровавый след - Деон Мейер

— Доброе утро, Квинн.

— Может, мне зайти попозже?

— Нет-нет, — возразил Масило. — Какие новости?

— Мисс Дженни ищет в базе документы…

— Какие?

— Все, что связано с Шабангу, Верховным комитетом, ПАГАД, Птичкой-Невеличкой, ОПГ. Кажется, она идет по следу.

Первой ответила Менц.

— Прекрасно! — воскликнула она. — Она действует по его поручению… Работает на Беккера. Значит, он еще свяжется с ней.

Группа ПРА, которая следила за Шахидом Латифом Османом, сидела в квартале от мечети на Коронейшн-стрит, рядом со спортивной площадкой Зонненблумской школы для девочек. Строгий распорядок дня Османа убаюкивал оперативников; кроме того, они знали, что в его машине установлен датчик GPS.

— Черт! — вдруг воскликнул оперативник с биноклем.

— Что такое? — спросил водитель.

— Заводи машину…

— Что ты видишь?

— Там какой-то тип… черт, звони Квинну, кто-то только что похитил Османа. Вперед!

— Держите дистанцию, — велел Квинн. — GPS поможет не потерять его.

Он следил за мерцающей стрелкой на карте Кейптауна. Машина Османа двигалась в сторону Вудстока.

— Вы разглядели внешность похитителя?

— Белый. Темные волосы. Больше я ничего не успел заметить.

— Сейчас перегоню тебе фотографию. Скажешь, он ли это. — Квинн кивнул сидящему рядом дежурному. Тот вывел на монитор снимок.

— Вас понял.

— Получишь фото через несколько минут, его сначала надо сжать…

— Понял.

Квинн следил за передвижениями машины на экране. Похоже, они направляются на Чемберлен-стрит. Зачем?

Но потом стрелка двинулась на север, по Мелбурн-стрит, в сторону Виктория-стрит. Куда они едут?

Квинн заговорил в микрофон:

— Фото выслано, дай знать, когда получишь его.

Машина Османа двигалась по Плейн-стрит, потом свернула налево, на Альберт-стрит.

— Они направляются на трассу N1?

— Может, и он, но я не уверен, — сказал оперативник, сидящий на пассажирском сиденье.

Чтобы попасть на N1, логичнее было ехать через Черч-стрит в Вудстоке, но датчик показывал, что машина Османа движется в противоположном направлении.

Они повернули налево, на Трити-стрит. Необъяснимо!

— Держите дистанцию, — повторил Квинн. — Там круговое движение, им придется выезжать с другой стороны.

Стрелка остановилась.

Квинн, насупившись, посмотрел на экран.

— Что там — кажется, промзона? — спросил он.

— Настоящая дыра…

Машина Османа по-прежнему стояла на месте.

Вдруг Квинн понял, что задумал Беккер, потому что он не сомневался, что Османа похитил именно Беккер. Он не выругался — он не любил ругаться. Просто сказал в рацию:

— Вперед! Быстро, к машине Османа. Скорее!

63

Квинн пошел к Масило и сухо, стараясь не выдавать разочарования, сообщил ему, что произошло.

Он сказал, что Осман и Беккер остановились на Трити-стрит, прямо за железнодорожными путями. Группа наблюдения прибыла вовремя и увидела, как Беккер тащит Османа через рельсы. Потом они пролезли через сетчатую ограду — в сетке были заранее прорезаны отверстия. Беккер нес рюкзак и, кажется, еще одну сумку через плечо. В правой руке он сжимал пистолет.

Сотрудники ПРА побежали за ними, но отрыв был слишком велик. Они долго пробирались между заброшенными складами и, наконец, увидели, как впереди, метрах в ста от них, Беккер заталкивает Османа в машину, стоящую у выезда на Стрэнд-стрит. Синий «фольксваген-гольф», старый. Номерные знаки не разглядели — было слишком далеко.

«Гольф» тут же развернулся и понесся в западном направлении. Беккер мог без труда добраться до N1 по Лоуэр-Черч-стрит.

Квинн хладнокровно, как всегда, добавил: судя по всему, Беккер — не дилетант. Он все спланировал заранее и отлично понимал, что за ним и, возможно, за Османом следят. Наверное, он догадался, что машина Османа прослушивается. Он во что бы то ни стало хотел избавиться от слежки и знал, как это сделать.

Милла Страхан вычитывала написанный дядюшкой Тёни отчет о сделках по продаже оружия Ирану, Ливии и Венесуэле. Она подняла голову, заметив, что в комнату входит миссис Киллиан в сопровождении двух мужчин. Одного из них она узнала: Никто-не-Безупречен, Адвокат Масило в пестрых подтяжках. Все трое неотрывно смотрели на нее.

— Милла, — сказала миссис Киллиан.

Ей вдруг показалось, будто стены давят на нее; внутри все сжалось.

— Да? — встревоженно ответила она.

— Они хотят с вами поговорить.

— Пойдемте со мной, пожалуйста, — предложил второй, в черной водолазке.

— Зачем?

— Вам не о чем беспокоиться, — сказала миссис Киллиан.

— Мы хотим всего лишь поговорить, — сказал тип в водолазке.

По настоянию Янины Менц, которая тогда была еще заместителем директора, кабинет для допросов в Президентском разведывательном агентстве нисколько не напоминал мрачные застенки. Три мягких бежевых кресла, привинченные к полу, стояли полукругом, намекая на доверительное общение. Пол от стены до стены закрывало ковровое покрытие — неброской расцветки, без узоров. Микрофон был спрятан за неяркой лампой дневного света на потолке, а камера видеонаблюдения помещена в комнате рядом с односторонним зеркалом — как ее называли, наблюдательной комнате. Объектив был направлен на три кресла.

В одно из них села Милла.

Масило, Менц и Квинн наблюдали за ней через одностороннее зеркало из соседней комнаты.

— Дайте ей выкипеть, — распорядилась Менц. — Пусть посидит час или два, прежде чем вы с ней поговорите. Квинн, посылай группу к ней на квартиру. Заберите все, что может представлять ценность, и пусть прочешут все частым гребнем. И их присутствие должно стать очевидным. Пусть устроят у нее небольшой погром. Тау, ты сообщишь ей плохую новость. А потом отпустишь.

Милла сидела в кресле. Мысли в голове путались, изнутри поднимался страх. В голове на разные голоса повторялось одно и то же: «Они знают, они знают, они знают…» Потом возникли вопросы: «Давно ли они знают? Как они узнали? Что им известно? Чего они от меня хотят и что собираются со мной сделать? Что случилось?» Она все утро лихорадочно читала отчеты о Шабангу и ПАГАД, выискивала причины, почему ПРА заинтересовалось Лукасом. Она увидела лишь призраков, смутные возможности, которые таяли, если рассмотреть их попристальнее. Чем им насолил Лукас?

Ответов она по-прежнему не знала. Она гадала, о чем ее могут спрашивать, продумывала возможные ответы. В конце концов она пришла к выводу, что совершила только одну ошибку. Она не доложила начальству о своем знакомстве с Лукасом. Почему? Кстати, никто не предупреждал ее о том, что она должна рассказывать о своей личной жизни. Неужели это такой большой грех? Нет, правда… Ведь она не совершила никакого преступления. Что они могут с ней сделать, что будет в самом худшем случае? Ее выгонят с работы? Постепенно она успокоилась, и в ней окрепло желание сопротивляться. Пусть-ка попробуют в чем-нибудь ее обвинить! Пусть допросят, пусть уволят, ей плевать, она ничего плохого не сделала. Наконец, Милла встала и, решившись, подошла к двери и попробовала ее открыть. Дверь оказалась запертой. Она все больше гневалась. За кого они себя принимают? Так поступать нельзя, у нее есть права, она не умалишенная, не дура, которая разбалтывает государственные тайны. Она не преступница и не ребенок.

Едва она снова села в кресло, как дверь за ее спиной открылась. Обернувшись, она увидела мистера Совершенство, мистера Никто, Масило в подтяжках.

— Вы не имели права запирать меня здесь, — сказала она, вставая.

Адвокат улыбнулся и запер за собой дверь.

— Успокойтесь, — вкрадчиво сказал он, как будто они были хорошо знакомы.

— Отоприте дверь! — велела Милла.

Он подошел к креслу напротив. Она почувствовала запах его лосьона после бритья — слабый, лишь намек.

— Обязательно, но не сейчас. — Он сел. — Прошу вас, Милла, давайте поговорим. Я уверен, вы понимаете, нам с вами есть о чем поговорить.

Она по-прежнему стояла, держась за спинку кресла.

— Нет, не понимаю.

— В самом деле?

— Я не сделала ничего плохого.

— Тем больше у вас оснований сесть и поговорить со мной.

Милла понимала, что он пытается ею манипулировать, но выбор у нее был ограничен. Она нехотя села и скрестила руки на груди.

Адвокат молчал и благосклонно улыбался.

Первой не выдержала Милла:

— В чем дело?

— Вы прекрасно знаете в чем.

— Понятия не имею!

— В Лукасе Беккере.

— Я не сделала ничего плохого.

— Тогда почему так бурно отреагировали… раньше?

— А вы бы как себя вели, если бы с вами так поступили… ни с того ни с сего?