Базар житейской суеты. Часть 3 - Уильям Теккерей

— Какими деньгами желаете получить? спросили господа Джонсъ и Робинсонъ.

— Фунтовъ полтораста потрудитесь дать мнѣ мелкими ассигнаціями, а на остальную сумму — одинъ банковый билетъ, отвѣчала Ребекка смиреннымъ тономъ.

Затѣмъ, по выходѣ изъ конторы, она отправилась въ модный магазинъ, и купила превосходнѣйшее черное шелковое платье для мистриссъ Бриггсъ. Подарокъ этотъ, какъ и слѣдуетъ, былъ принятъ старою дѣвою съ воздыханіями и слезами.

Затѣмъ она поѣхала къ мистеру Реггльсу, понавѣдаласъ насчетъ здоровья милыхъ его дѣтокъ, и вручила ему пятьдесятъ фунтовъ. Затѣмъ еще поскакала она къ другому обязательному джентльмену, снабжавшему ее экипажами, и вручивъ ему таковую же сумму, сказала:

— Надѣюсь, это послужитъ для васъ урокомъ, мистеръ Спевинъ. Какъ-скоро мы поѣдемъ въ другой разъ къ милорду Бумбумбуму, я увѣрена, братъ мой, сэръ Питтъ, не будетъ имѣть надобности предлагать намъ свое мѣсто въ каретѣ, единственно потому, что мой собственный экипажъ еще не готовъ.

Но передъ вторымъ представленіемъ въ палаццо молорда Бумбумбума, между родственниками произошла, кажется, небольшая размолвка, и Родонъ Кроли принужденъ былъ отправиться туда въ наемномъ кабріолетѣ.

Окончивъ всѣ эти распоряженія, мистриссъ Бекки навѣстила еще разъ вышеупомянутую шкатулочку, полученную въ эпоху цвѣтущей юности, въ подарокъ отъ миссъ Амеліи Седли, и въ которой хранились многія полезныя и драгоцѣнныя вещицы. Сюда положила она банковый билетъ, выданный ей въ конторѣ господъ Джонса и Робинсона.

ГЛАВА XLVIII

Обѣдъ и десертъ

Въ одно прекрасное утро, когда великосвѣтскіе леди Гигантскаго дома собрались для завтрака въ столовой, къ обществу ихъ присоединился и лордъ Стейнъ: обстоятельство не совсѣмъ обыкновенное, если взять въ разсчетъ, что милордъ почти всегда кушалъ свои утренній шоколадъ въ кабинетѣ, и рѣдко безпокоилъ своимъ присутствіемъ остальныхъ членовъ своего семейства. Онъ видѣлся съ дамами только въ торжественные дни, или случайно встрѣчался съ нимй въ залѣ, или, повременамъ, наводилъ лорнетъ на ихъ ложу изъ своихъ креселъ въ театрѣ. Но на этотъ разъ лордъ Стейнъ пришелъ къ нимъ въ столовую, когда онѣ, окруженныя дѣтьми, кушали свои чай и буттербротъ. Послѣ обычныхъ привѣтствій, милордъ склонилъ рѣчь на Ребекку, и по этому новоду, произошла великосвѣтская баталія, которую мы обязаны представить вниманію нашихъ читателей.

— Миледи Стейнъ, сказалъ благородный представитель Гигантскаго дома, — я желалъ бы взглянуть на реестръ гостей, приглашаемыхъ вами на обѣдъ въ будущую пятницу. Пріймите на себя трудъ написать также приглашеніе ко полковнику Родону и мистриссъ Кроли.

— Бланка пишетъ эти приглашенія, милордъ, сказала леди Стейнъ скороговоркой, — леди Гигантъ пишетъ ихъ.

— Я не намѣрена писать къ этимъ особамъ, отвѣчала леди Гигантъ, женщина высокая и статная, потупившая глаза въ землю при началѣ этого разговора, но потомъ устремившая ихъ на лорда Стейна.

Милордъ вспыхнулъ, и страшный гнѣвъ отразился въ чертахъ его лица.

— Выслать дѣтей изъ комнаты, сказалъ онъ, дернувъ за сонетку. — Ступайте!

Испуганныя дѣти вскочили съ мѣстъ, и удалились: мать хотѣла послѣдовать за ними.

— Останьтесь здѣсь, сказалъ лордъ Стейнъ. Повторяю вамъ, миледи, угодно ли вамъ написать и отправить пригласительную карточку къ мистриссъ полковницѣ Кроли?

— Извольте, если вы этого требуете; но въ такомъ случаѣ меня не будетъ на этомъ обѣдѣ. сказала леди Гигантъ, — я уѣду домой.

— Уѣзжайте и оставайтесь дома навсегда: я желаю этого, сказалъ лордъ Стейнъ. Вы наидете у Барикрисовъ пріятную компанію полицейскихъ чиновниковъ, и я буду по крайней мѣрѣ освобождеітъ отъ необходимости давать взаймы деньги вашимъ родственникамъ. Поѣзжайте домой, леди Гигантъ; вы давно мнѣ надоѣли вашими трагическими выходками и плаксивымъ видомъ. Какое, позвольте спросить, имѣете вы право распоряжаться въ этомъ домѣ? У васъ нѣтъ денегъ, нѣтъ у васъ и ума. Вы должны вести себя скромно, и знать свое мѣсто. Берите примѣръ съ моей жены: всѣмъ извѣстно, что она была всю жизнь образцомъ невинности и чистоты, и однакожь, вы видите, она согласна принимать у себя молодаго моего друга, мистриссъ Кроли. миледи Стейнъ знаетъ очень хорошо, что наружная обстановка служитъ иной разъ къ обвиненію даже самыхъ лучшихъ женщинъ, и не часто ли мы видимх, что неугомонная молва клеймитъ клеветою совершеннѣйшую непорочность? Я знаю въ этомъ родѣ нѣсколько интересныхъ анекдотцевъ о прекрасной вашей маменькѣ, леди Барикрисъ: хотите, разскажу?

— Вы можете, если угодно, нанести страшнѣйшій ударъ моему сердцу, сказала леди Гигантъ.

Сердечныя сокрушепія дочери и жены доставляли всегда пріятнѣйшее развлеченіе лорду Стейяу, и онъ немедлеыно приходилъ въ веселое расположеніе духа, какъ-скоро онѣ, въ его присутствіи, проливали слезы.

— Милая Бланка, сказалъ лордъ Стейнъ, я джентльменъ, и, слѣдовательно, вы можете быть увѣрены, что рука моя не поднимается на беззащитныхъ женщинъ, кромѣ тѣхъ случаевъ, когда я выражаю этимъ способомъ свою ласку. Я желаю только исправить нѣкоторые выпуклые недостатки вашего характера. Вы, женщины, слишкомъ горды, и урокъ въ смиреніи для васъ необходимъ, какъ часто говоритъ моей женѣ патеръ Моль. Не возноситесь, милостивая государыня, будьте кротки и послушны, если желаете упрочить свое семейное счастіе. Леди Стейнъ весьма хорошо понимаетъ, что эта оклеветанная, добренькая и простодушная мистриссъ Кроли — совершенно невинна, болѣе, можетъ-быть, чѣмъ она сама. Характеръ ея мужа не совсѣмъ хорошъ, это правда, но все же онъ лучше Барикриса, который игралъ, проигрывалъ и не платилъ, который прокутилъ безсовѣстнымъ образомъ ваше единствендое наслѣдство и оставилъ васъ, обнищавшую, на мой руки. Я не говорю, что мистриссъ Кроли происходитъ изъ хорошей фамиліи; но готовъ сказать вамъ и доказать, что знаменитый родоначальникъ фамиліи Барикрисовъ былъ ничѣмъ не лучше и не выше покойнаго родителя мистриссъ Кроли.

— Деньги, принесенныя мною въ приданое, сэръ… замѣтила леди Джорджъ.

— Вы пустили ихъ въ оборотъ за огромные проценты, перебилъ маркизъ суровымъ тономъ. Если Гигантъ умретъ, мужъ вашъ, какъ старшій въ родѣ, сдѣлается наслѣдникомъ его титула, и ваши дѣти должны будутъ присвоить себѣ… вы понимаете? Между-тѣмъ, милостивыя государыни, вы можете гордиться вездѣ, гдѣ только представится къ этому удобный случай, но прошу васъ однажды навсегда, не заноситься слишкомъ высоко передо мной. Что же касается до характера мистриссъ Кроли, я не намѣренъ уимжать себя даже однимъ намекомъ, что эта невинная и совершенно непорочная женщина нуждается въ чьей бы то ни было защитѣ. Благоволите принять ее ласково, радушно, какъ впрочемъ вы обязаны принимать всѣхъ особъ, которыхъ я представляю въ этотъ домъ… Этотъ домъ?

Здѣсь маркизъ захохоталъ, и сдѣлалъ энергическій жестъ.

— Кто хозяинъ этого дома? продолжалъ онъ: Fi donc! Этотъ храмъ добродѣтели примадлежитъ мнѣ исключительно и нераздѣльно. И если прійдетъ мнѣ фантазія пригласить сюда всѣхъ съумасшедшихъ изъ Бедлама вы все-таки обязаны будете приниматъ ихъ, милостивыя государыни.

Этотъ энергическій аргументъ отстранялъ конечно всѣ дальнѣйшія возраженія, и бѣдныя леди должны были безпрекословно выполнить волю своего владыки. Леди Гигантъ взяла перо дрожащею рукою, и написала требуемое приглашеніе. Черезъ нѣсколько часовъ, она и свекровь ея, подавляемыя душевной скорбью, сѣли въ фамильную карету, и отправились на Курцонскую улвцу для личнаго врученія мистриссъ Кроли тѣхъ карточекъ, которыя, какъ мы видѣли, доставили невыразимое наслажденіе нашей героинѣ.

Что тутъ удивительнаго? Были въ Лондонѣ многія интересныя фамиліи, готовыя съ радостью пожертвовать своимъ годовымъ достояніемъ за высокую честь отъ такихъ великосвѣтскихъ леди. Мистриссъ Фредерикъ Буллокъ, напримѣръ, согласилась бы проползти на колѣняхъ отъ Майской ярмарки до Лондонской улицы, еслибъ леди Стейнъ и ледж Гигантъ заѣхали къ ней въ Сити, и сказали: «пожалуйте къ намъ въ пятницу» не на одинъ изъ тѣхъ шумныхъ раутовъ и баловъ Гигантскаго дома, куда почти всякій ѣздить, но на семейный обѣдъ въ избранномъ обществѣ великихъ особъ. Удостоиться такой чести, значитъ рѣшительно осчастливить себя на всю жизнь.

Какъ женщина строгихъ правилъ, невинная и прекрасная, леди Гигантъ занимала самое высокое мѣсто на Базарѣ Житейской Суеты. Отличное уваженіе, съ какимъ лордъ Стейнъ обходился съ нею, приводили въ очарованіе всѣхъ, кто только былъ свидѣтелемъ его истинно-джентльменскаго поведенія, и самая строгая критика соглашалась, что онъ былъ великій лордъ въ полномъ смыслѣ слова.