Неизбежное зло - Абир Мукерджи

двух сторон. Голова его безжизненно повисла. Арора, приблизившись, ухватил пленника за волосы и откинул его голову назад. Мужчина открыл мутные, налитые кровью глаза.

– Отвечай на вопросы, – рявкнул Арора. – Кто тебя послал?

Человек молчал.

– Как тебя зовут? – Человек застонал, когда Арора запрокинул ему голову еще дальше. – Мы выбьем из тебя все, что нужно.

Арора разжал кулак, и пленник опять поник. Полковник зашел ему за спину, что-то бормоча на непонятном языке, и внезапно врезал по почкам. Человек скорчился от боли, гвардейцы держали его, не давая упасть. Полковник вновь замахнулся, но я успел перехватить его руку, прежде чем он нанес очередной удар.

– Погодите.

Он обернулся и уставился на меня безумными глазами.

– Это бесполезно. Мы хотим расспросить его, а не забить до полусмерти.

– Можете предложить способ получше? – прорычал полковник.

– Вызовите врача. Осмотрите и перевяжите рану на его голове, потом накормите. Мы сможем допросить его утром.

Арора обдумал предложение.

– Ладно, – согласился он.

Отдав распоряжения охранникам, он вышел. Солдаты бесцеремонно швырнули пленника на пол, выпроводили нас и заперли камеру.

* * *

Несокрушим и я неторопливо брели к гостевому дому.

– Что будем делать, сэр? – спросил сержант.

– Придерживаться плана. Ужинаем с принцем, потом возвращаемся в кабинет Даве и ищем отчет Голдинга.

– Думаете, Даве причастен к сегодняшнему нападению?

– Не знаю. Но если он подозреваемый по делу об убийстве Адира, это автоматически делает его подозреваемым в покушении на Пунита.

– Есть и другой вариант, сэр, – задумчиво проговорил Несокрушим. – А что, если целью был вовсе не принц? Что, если жертвой должны были стать вы?

– Все и так сложно, не надо впутывать нас в эти хитросплетения, – возразил я.

– Я серьезно. И еще одно. А что, если обыск в кабинете Даве – это ловушка?

– А точнее?

– Полковник Арора, сэр. Не могу забыть о его колебаниях в момент поимки преступника. Думаете, ему можно доверять?

– Это он убедил махараджу допустить нас к расследованию. С чего бы он стал на этом настаивать, если не хотел докопаться до истины?

Кажется, мне не удалось убедить Несокрушима.

– Но его поступок сегодня? Полагаете, этому есть разумное объяснение?

Я нервно взъерошил волосы.

– Поверить не могу, что он замешан в заговоре против принцев Самбалпура.

Несокрушим задумался.

– Может, он замешан только в заговоре с целью устранения второго принца? – осторожно предположил он.

– В каком смысле?

– Может, он думает, что Пунит убил принца Адира? И это попытка возмездия?

Интересная теория – она объясняла, почему Арора хотел отпустить террориста, но нуждался в нашей помощи, чтобы выяснить, кто стоит за убийством Адира. Если Несокрушим прав, Пунит по-прежнему остается подозреваемым. И если Арора нанял второго террориста, чтобы покарать Пунита, это объясняет желание полковника забить до смерти пленника, прежде чем мы вытащим из него хоть крупицу информации.

– О чем вы думаете? – спросил Несокрушим.

– О том, что нужно в оба глаза следить за полковником Аророй, – вздохнул я.

Тридцать шесть

Ужин прошел скромно – по крайней мере, по самбалпурским стандартам и, возможно, потому, что Пунит был не в духе. Я его не винил. Покушение на твою жизнь кому угодно испортит настроение, а для принца, привыкшего к поклонению и всеобщему обожанию, это, должно быть, особенно неприятно.

Если, конечно, не допустить, что он все это сам и подстроил. Какой бы маловероятной ни была эта теория, я пока не собирался от нее отказываться.

Ужину предшествовал аперитив, но Энни появилась всего за несколько минут до гонга, приглашавшего к столу, и я подозревал, что ее позднее появление не улучшило настроения принца. Он обменялся едва ли парой слов с Кармайклом – и тут я тоже не стал бы придираться – и с Даве. Фитцморис отсутствовал в нашем благородном собрании, наверняка спешил сейчас на вокзал, чтобы успеть на поезд до Британской Индии.

Принц оживился, только когда разговор зашел об охоте. Кармайкл принялся пересказывать события сегодняшнего дня Даве, который, к его чести, довольно ловко изображал заинтересованность, потом настал черед байкам о прошлых охотничьих подвигах Кармайкла. Судя по всему, он разил наповал всякое живое существо, имевшее несчастье оказаться на его пути, от антилопы до водяного буйвола, – прямо бельгийский король Леопольд, прокладывавший себе дорогу через джунгли Конго. Вдоволь наслушавшись этой чуши, я мысленно развлекался, представляя, как смотрелась бы голова Кармайкла на стене в качестве охотничьего трофея.

Неожиданное явление Энни показалось даром небес. На ней было шелковое платье цвета слоновой кости и вызывающее золотое ожерелье с мелкими бриллиантами, выполненное в индийском стиле. Прежде я никогда не видел на Энни такое украшение и решил, что это, наверное, подарок Пунита. Я, со своей стороны, тоже преподнес ей однажды цветы, так что, полагаю, по части подарков мы были более-менее на равных.

В отсутствие отца во главе стола сидел Пунит, а Энни – по правую руку от него. Полковник Арора устремился было к стулу рядом с ней, но меня это не устраивало. В последний момент я отправил наперерез ему Несокрушима. Арора растерялся, но ничего не смог поделать. И утешился, заняв место рядом со мной.

Мое решение оказалось тактической ошибкой. Несокрушим за ужином по большей части молчал, и Пунит безраздельно завладел вниманием Энни. Я мысленно обругал себя. Полковник, по крайней мере, мог затеять словесный поединок, а Несокрушим безмолвно жевал свои овощи.

Арора же сидел с лицом Сизифа перед камнем. Рассказы Пунита занимали его так же мало, как и меня. Впрочем, как только ужин завершился, полковник несколько оживился и вполголоса попросил меня задержаться.

Когда все вышли из столовой, он вынул из кармана пиджака конверт и протянул мне.

– Ключи, – сказал он. – От кабинета Даве и от сейфа. Доброй охоты. – И продолжил, пока я прятал конверт: – Но сейчас надо присоединиться к остальным.

* * *

В гостиной Пунит заводил граммофон, и вскоре зазвучал синкопированный ритм рэгтайма.

– Давайте же, – воскликнул принц, подхватывая Энни под руку, – потанцуем!

Улыбнувшись, она последовала за ним на середину зала, а я изумленно вытаращился на Пунита, который выдал серию судорожных подергиваний и ужимок, живо напомнивших мне конвульсии парней, контуженных в окопах. Но, похоже, никто, кроме меня, не видел в его движениях ничего странного. Некоторые даже аплодировали.

– Что он делает? – тихо спросил я Кармайкла.

– Это называется «индюшачий шаг», – ответил он, прихлебывая виски. – Американский танец, принц обожает его.

– Выглядит так, будто у него припадок.

– Смотрите, чтобы он вас не услышал, старина, – предостерег Кармайкл. – Он считает это верхом изящества.

– Ваше Высочество неплохо танцует, – сказала Энни, когда музыка закончилась и они с принцем вернулись