Тьма над Гильдией - Ольга Голотвина

Что ж, напрямик так напрямик. Талисман выведет.

Грозные Бродяжьи Чертоги на поверку выглядели не так уж и страшно. Та же хитроумная путаница заборов, что и в Рыбачьей слободке. Всей и разницы, что здесь дома, обнесенные оградами, торчали реже, как зубы в полусгнившей челюсти. А меж ними на заросших травой пустырях стояли убогого вида хибары, явно сколоченные на скорую руку из всего, что удалось добыть. Вокруг хибар бурлила бездомная жизнь: стряпали что-то над кострами неопрятные тощие бабы с засаленными патлами, дрались и возились босоногие ребятишки, важно возлежали в лопухах мужчины, закинув руки за голову и глядя в небо. Все это было Охотнику памятно с детства и особо не взволновало.

Появление Шенги не осталось незамеченным. «Хозяйки» цепко глядели ему вслед, измызганные девицы громко интересовались, откуда здесь взялся такой раскрасавец и не хочет ли он малость отдохнуть. А ребятишки шумно совались к прохожему за милостыней. Шенги цыкал на них. Денег у беглого заключенного не было, но даже если бы и были… Бывший беспризорник знал, что если бросить этой голодной стае хоть медяк, весь дальнейший путь тебя будет преследовать галдящая, вопящая орава.

На ходу Шенги размышлял о том, что удалось выведать от размякшего кабатчика. Не так уж много, оказывается, знал Ярвитуш.

В торговле «жгучей тиной» были замешаны двое. Кабатчик знал только одного из них, а второго видел лишь издали и совершенно искренне принимал за Шенги. И счел разумным и правильным, что один из подельников решил угробить другого, спасая свою шкуру.

Ладно, с этим можно разобраться потом, а сейчас главное — не опоздать на встречу с заказчиком. Уж этого-то мерзавца Ярвитуш сдал с потрохами. И рассказал, как найти дом, куда негодяй принесет деньги за убийство.

Охотник замедлил шаг, огляделся. Еще раз тронул рукой талисман, проверяя дорогу. Опять накатила тревога, опять пробудилось чувство опасности, не раз спасавшее жизнь.

Может, стоило там, в тюрьме, взять у кого-нибудь из спящих стражников меч?

Нет. Правильно сделал, что не взял. И даже не в том дело, что незачем к побегу добавлять еще и кражу. Дело в самом мече.

Весь Аргосмир знает, что для «крысоловов» казна заказывает оружие у одного мастера. Этот средней руки ремесленник поставляет страже одинаковые мечи: дешевые кожаные ножны с простеньким тисненым узором, эфесы одинаковой формы… Весь город знает «крысоловьи ножички». Ни у одного вора не потянется рука за таким мечом: кому его продашь? И по улице не очень-то пройдешься с таким приметным оружием…

Шенги брел меж двух заборов. Узенькая улочка вильнула — и за поворотом Шенги увидел ожидавший его неприятный сюрприз.

Двое парней весьма потрепанного вида стояли, прислонившись к забору. Один — долговязый, тощий, угреватый — поигрывал обрывком ржавой цепи. Другой равнодушно покусывал былинку. Оружия видно не было, но Шенги поспорил бы на лепешку с медом, что у парня при себе либо нож, либо купеческая гирька-разновеска на веревочке. Вон рожа какая выразительная, с переломанной переносицей и шрамом наискосок по щеке…

Парни качнулись навстречу, отлепившись от забора. На молодых прыщавых рожах — спокойное удовлетворение. Дескать, наконец ты явился, а то мы ждем, ждем…

А ведь наверняка ждут! Должно быть, мелкие ребятишки махнули дворами напрямик, чтобы предупредить старших: бродит, мол, по нашим краям господин, один плащ чего стоит, а в кошельке небось золота, что в маковой коробочке зерен. Готовьте, мол, дорогому гостю встречу!

Но если это встреча, то путь назад должен быть отрезан…

Шенги оглянулся. Ну, правильно! Сзади с равнодушным видом топает рослый юнец, поигрывает дубинкой.

Те двое, что впереди, загородили дорогу. Шенги напролом не попер, остановился. На лице его было вежливое удивление: дескать, в чем дело, молодые люди, по какому случаю меня задерживают?

Будь на месте этих сопляков матерые уличные грабители, для которых важна лишь добыча, а беседа с путниками надоела хуже каторжной баланды, они бы сразу пустили в ход ножи. Ну, тогда и Шенги действовал бы расторопнее. А эти молокососы еще не чувствовали себя достаточно уверенно. Ни один не произнес ни слова: никто не хотел начинать первым. Усмехаясь про себя, Шенги понял: ожидается явление главаря.

И явление не заставило себя ждать.

Над бурым облезлым забором выросла, подобно большому яркому цветку, растрепанная башка на длинной жилистой шее. Бледная, вся в темных веснушках физиономия, обрамленная ярко-желтыми патлами, глядела на мир цинично и брезгливо. Одно движение — и на заборе восседает… мальчишка, как показалось в первый миг Шенги… нет, юнец не младше тех, что ожидали Охотника в переулке. Только тощий и мелкий, почти карлик. И все же этот недокормыш явно верховодил в уличной компании.

Он и начал разговор — с фальшивой, наглой учтивостью, которая вызвала у его приятелей одобрительные смешки.

— Какая честь для Бродяжьих Чертогов! Каким неведомым ветром занесло в наши убогие края такого важного господина? Ну, мы просто не можем пропустить его дальше, не побеседовав. А то когда еще выпадет такой случай…

— Что ж не побеседовать? — с веселой готовностью отозвался Шенги. Краем глаза он приглядывал за здоровяком, который поигрывал дубинкой. Плечи широченные, а лицо младенческое, ясное, с простодушными глазами и наивной улыбкой. — О чем разговор пойдет?

Те двое, что впереди, переглянулись. Жертва вела себя неправильно. Не грозила, не трусила, не пыталась удрать.

А здоровяк все так же ухмылялся, похлопывая дубинкой по широченной ладони. Все происходящее явно было для него чем-то вроде балаганного представления.

Тот, что сидел на заборе, склонил лохматую голову, испытующе глядя на веселого прохожего. С чего бы прилично одетому человеку так дерзко себя вести? Может быть, это крупный вор — и тогда они сваляли дурака, остановив его?

Шенги забавлялся, прикидывая, какие мысли вертятся под космами цвета соломы.

Наконец растрепанный вожак решил, что имеет дело с богачом, привыкшим полагаться на свой кошелек, или имя, или вес в обществе. Такой уверен, что с его особой ничего плохого случиться не может. И сейчас он будет очень удивлен…

Повеселев, уличный заводила ехидно продолжил:

— О чем поговорим? О жизни! Вот у одних полон кошелек золота, а других хоть переверни да потряси — ничего не звякнет! А вот бы славно, если бы взять да поделиться!

— Тихо-мирно, не трепыхаясь, — подхватил прыщавый.

Верзила одобрительно кивнул, а юнец с перебитым носом добавил значительно:

— По взаимному согласию!