Воспитание бабочек - Донато Карризи

Аврора сразу перепугалась. Она знала, что это не имеет смысла. Но сейчас этот обыкновенный предмет, виденный тысячу раз, вселил в нее необъяснимый страх, какого она никогда раньше не испытывала.

Щетка для волос.

Безликий незнакомец прошел мимо Авроры и сел на пол перед настенным зеркалом. Он устроился к ней спиной, но, судя по наклону головы, наблюдал за ней в отражении.

Аврора не знала, что делать, хотя и догадалась, чего он от нее ждет. Затем она, впрочем, поняла, что выбора у нее нет, а потому послушно подошла и села между ним и зеркалом.

И закрыла глаза. А вскоре безликий незнакомец начал расчесывать ей волосы при лунном свете.

Хотя он и старался не задевать ее крылья из синего тюля, Авроре все равно было больно. Она к такому не привыкла. Когда мать пыталась причесывать ее дома, девочка сопротивлялась, потому что расчески и щетки застревали в ее светлых кудряшках. Обычно это перерастало в ссору, и все заканчивалось капитуляцией Серены.

Но на сей раз Аврора терпела пытку молча. Каждый раз, когда щетка запутывалась в ее волосах и рвала их, по ее щеке скатывалась горячая слеза.

В комнате слышался только шорох щетки. Потом Аврора начала тихонько всхлипывать и шмыгать носом. Она ничего не могла с собой поделать. И тут случилось кое-что очень странное. Аврора заметила, что не только она издает эти звуки. Она нерешительно оглянулась, украдкой взглянула на незнакомца позади себя и, увидев его, на мгновение растерялась.

Балаклава, закрывавшая его лицо, промокла на уровне глаз. Девочка поняла, что безликий незнакомец плачет.

Все последующие дни ритуальное причесывание повторялось. Незнакомцу уже даже не нужно было стучать. Каждый вечер Аврора открывала дверь и устраивалась перед зеркалом. Вскоре он приходил, чтобы попытаться ее расчесать.

Всегда в темноте. И всегда без единого слова.

Почти все остальное время Аврора проводила под розовой кроватью. Она знала, что прятаться почти бесполезно, ведь он сообразит, где ее найти. Но ее это все-таки успокаивало.

Вдобавок она постоянно спала.

Она уже удивлялась, почему все время такая усталая. Ей вспомнилось, как ветеринар посоветовал ее матери подмешать лекарство Гасу в корм, чтобы тот незаметно для себя его съел. И теперь заподозрила, что незнакомец подсыпал что-то в еду, которую она находила перед собой при каждом пробуждении.

Туалета на чердаке не было — только горшок, который исправно опорожнялся, пока Аврора глубоко спала. Таким же образом у нее появлялись чистое белье и одежда — возникали в зеленом сундуке, как по волшебству. Кроме того, раз в день она получала кусок мыла, полотенце и тазик с теплой водой для мытья.

Каждый раз, когда девочка открывала глаза, ее что-то ждало.

Со своим тюремщиком она встречалась только на закате, но после того первого вечера незнакомец больше не плакал. Иной раз Аврора была почти готова задать ему какой-нибудь вопрос. Например, когда она сможет вернуться домой. Но всякий раз не решалась от страха услышать ответ.

Ею все больше овладевало смирение. То ли потому, что таковы были обстоятельства, то ли из-за какой-то уловки — например, снотворного.

Очень скоро Аврора погрузилась в состояние вечной вялости.

Ясность ума она не потеряла и по-прежнему чувствовала опасность, но все мысли как будто замедлились, а все эмоции притупились.

К примеру, долгое время ей не хотелось прикасаться к любым предметам на чердаке, не считая одежды в сундуке. Игрушки она игнорировала, хотя с их помощью могла бы хоть как-то развлечься. Аврора держалась подальше от кукольного домика, лошадки на колесиках, кухни, швейной машинки, семейства плюшевых мишек и жуткой куклы с белыми волосами, которая таращилась на нее ледяными глазами из кресла-качалки. Ее не интересовала коллекция животных из коры, и ей не было любопытно ни узнать, какие истории скрывают книги на полках, ни проверить, как работает деревянный волчок на шнурке.

Но однажды она решила вылезти из укрытия, чтобы хотя бы рассмотреть эти вещи вблизи. Так она сделала открытие, которое заставило ее задуматься.

Похоже, всеми предметами в детской кто-то уже пользовался.

Авроре хотелось обратиться за подтверждением к безликому незнакомцу, но она понимала, что вопроса не задаст. Точно так же, как она никогда не жаловалась, когда тот пытался привести в порядок ее светлые кудри. Под конец, сколько-то раз проведя по ним щеткой, он всегда пытался собрать ее волосы синей бархатной заколкой. Ему никогда это не удавалось, но он не сдавался и спустя день предпринимал новую попытку.

Аврора спрашивала себя, как долго это будет продолжаться, прежде чем ему надоест. Что-то подсказывало ей, что от успеха этой операции зависит многое.

Хотя она понятия не имела, что именно.

Примерно через пару недель, хотя Аврора уже почти потеряла счет дням, произошло кое-что, казалось бы, незначительное.

Жуя бутерброд с сыром, она почувствовала: что-то не так. Она подошла к зеркалу, широко открыла рот и обнаружила, что на месте верхнего резца зияет лунка, а десна слегка кровоточит.

Девочка выплюнула хлеб на ладонь и заметила среди пережеванной пищи маленький молочный зуб.

За последние несколько месяцев у нее уже выпало четыре. Ее подруги перед сном клали зуб под подушку, чтобы фея забрала его в обмен на немножко денег. Хотя девочки и знали, что это неправда, все равно было весело. Но Серене никогда не удавалось разыграть этот спектакль. Тем не менее каждый раз, когда у Авроры выпадал зуб, она имела право на подарок. Ее радовала не столько сама вещь, сколько то, что, в отличие от подружек, ей не нужно было общаться с вымышленным существом. У Авроры с матерью был целый ритуал: Серена не просто давала ей деньги, а водила ее в магазин и заставляла угадывать, что собирается ей купить. Аврора никогда не ошибалась и всегда угадывала подарок с первой попытки. Обе они гордились, что у них одинаковые вкусы.

Сейчас, глядя на выпавший резец, Аврора остро затосковала по матери. Она скучала по многому — например, по послеобеденным часам в «Палаццо Париджи» и чаю после купания в бассейне отеля. Ей не хватало даже ссор из-за этого негодника Гаса.

Но потом ее охватило другое чувство.

Она разозлилась на Серену из-за всех объятий и поцелуев, которых та никогда ей не дарила. Из-за ее редких и мимолетных ласк. Из-за ее презрения к телячьим нежностям. Сейчас, когда Авроре так нужны были воспоминания о материнском тепле, она не могла ими утешиться.

Она решила избавиться от зуба, бросив его в горшок, куда справляла нужду. Она была уверена, что