Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади - Роберт Силверберг

Он следил за туманными изображениями ближних своих — людей, занятых разбивкой лагеря на равнине — и прикидывал, какую новую пакость они ему приготовили.

Он сделал все, чтобы стереть за собой следы, когда стартовал с Земли. Нанимая звездолет, он ложно заполнил маршрутный лист, указав, что летит на Сигму Дракона. Во время полета ему пришлось отметиться на трех станциях слежения, но на каждой из них он зарегистрировался как совершающий облет Галактики, трассу которого он старательно обдумал, чтобы никто не мог знать, где он находится.

Нормальный сравнительный анализ данных станций слежения должен был выявить, что все три очередных заявления — ложь, однако он рассчитывал, что до ближайшего контроля он успеет закончить рейс и исчезнуть. Скорее всего, ему это удалось, так как патрульные корабли не были посланы за ним вслед.

Вблизи планеты Лемнос он выполнил последний отвлекающий маневр, оставив корабль на орбите и опустившись на планету в капсуле. Тем временем бомба с часовым механизмом разнесла корабль. Нужно было располагать поистине фантастическим компьютером, чтобы разыскать его следы. Самому Мюллеру требовалось немного — лет шестьдесят. С Земли он улетел почти шестидесятилетним мужчиной, и в нормальных условиях мог бы рассчитывать еще по меньшей мере на сотню лет жизни, но здесь, без врачей, пользуясь лишь услугами далеко не лучшего диагностата, он знал, что будет считать себя счастливчиком, если дотянет до ста десяти — ста двадцати как максимум. Шестьдесят лет одиночества и спокойная смерть в изоляции — это все, чего он ждал от судьбы. И вот в его уголок вторглись пришельцы.

Как они его выследили?

Он пришел к выводу, что выследить его они не могли. Во-первых, он использовал все возможные средства предосторожности. Во-вторых, нет никакой причины, чтобы за ним гнались. Он не беглец. Он попросту человек, наделенный ужасной болезнью — ощущает отвращение при виде своих земных близких. Там он был позорищем, живым укором всем им. Он понимал, что величайшим благодеянием и явилась изоляция от них. Так что они не стали бы применять никаких усилий, чтобы отыскать существо, столь им ненавистное.

И все же, кто были пришельцы?

Он полагал, что археологи. Мертвый город на Лемносе без сомнения интересует их. До сих пор он надеялся, что ловушки лабиринта заставят воздержаться от исследований. Город был открыт более ста лет назад, но потом планету избегали по весьма конкретным причинам. Он сам видел останки тех, кто пытался проникнуть в лабиринт. Если он сюда и добрался, то потому лишь, что готов был принять такую же смерть, и в то же время любопытство вынудило его проникнуть в центр лабиринта и выяснить его тайны. Он добрался, он здесь, но прибыли пришельцы.

Они не проникнут сюда.

Удобно разместившись в центре лабиринта, он располагал достаточным количеством следящих устройств. Таким образом, он видел, как перемещаются из зоны в зону животные, на которых он охотился. В определенной мере он мог держать под контролем ловушки лабиринта, являющиеся по сути всего лишь пассивными ловушками, но и они могли пригодиться в войне с каким-либо врагом. Неоднократно, когда хищные звери размером со слона пытались пробраться к центру лабиринта, он сбрасывал их в подземную ловушку в зоне «С». Теперь он спрашивал себя, какие бы средства он применил против людей. Но не находил на это ответа. По сути дела, люди в нем не вызывали ненависти: он лишь хотел, чтобы они оставили его одного с тем, что могло восприниматься как покой.

Он смотрел на экраны. Он занимал низкое шестиугольное помещение — одну из жилых комнат в центре города — со встроенными в стену визиоскопами. Более года он выяснял, какие части лабиринта соответствуют изображениям на экране. Шесть экранов в самом нижнем углу показывали участки зон от «А» до «F». Камеры двигались по полукругу, позволяя патрулировать участки, примыкающие к выходам из других зон. Поскольку лишь один вход в каждую из зон был доступен, он всегда мог наблюдать за приближением хищников. То, что происходило у входов-ловушек, его не интересовало.

В верхнем ряду экранов — седьмой, восьмой, девятый и десятый — вроде бы показывали участки зон «G» и «X», наиболее близких к входу в лабиринт, самых больших и самых опасных. Мюллер решил не рисковать и не проникать в них для детального подтверждения этой гипотезы. Нет смысла, думал он, нарываться на все эти неприятности только затем, чтобы детально исследовать ловушки. Одиннадцатый и двенадцатый экраны показывали пейзаж за пределами лабиринта — равнину, на которой находился теперь корабль.

Немногие из устройств имели такую информативную ценность. Посреди центральной площади города стоял под защитным зонтиком из хрусталя двенадцатигранный камень рубинового цвета, и внутри него тикал какой-то механизм. Мюллер предполагал, что это атомные часы, отмеряющие время в единицах, принятых в то время, когда они были спроектированы. Камень подвергался определенным изменениям: рубиновая поверхность мутнела, приобретала цвет граната, а то и черный, а сам камень перемещался на своем основании. Мюллер старательно регистрировал все изменения, но еще не понял их назначения. Эти метаморфозы происходили не случайно, но их ритмику и последовательность он понять не мог.

На каждом из восьми углов площади стоял многогранный металлический столб высотой примерно в шесть метров. Эти столбы медленно поворачивались на протяжении всего года. Мюллер знал, что один полный оборот они совершают за каждые двадцать месяцев, то есть за то время, которое занимает на Лемносе один оборот вокруг солнца, но он подозревал, что эти столбы поставлены с какой-то более важной целью.

На улицах зоны «А» на равных расстояниях располагались клетки с прутьями, выполненными из материала, напоминающего алебастр, но ни одним из способов ему не удалось открыть их. Дважды за эти годы прутья втягивались и клетки распахивались. Первый раз они были распахнуты на протяжении трех суток, а потом ночью прутья вернулись на место. Несколько лет спустя клетки вновь раскрылись. Он попытался не спускать с них глаз, стремясь узнать секрет этого механизма, но на четвертую ночь задремал так глубоко, что не заметил, как они закрылись.

Не менее таинственным был акведук. Вдоль всей зоны «В» бежал замкнутый и словно выполненный из оникса желоб с угловатыми кранами через каждые пятьдесят метров. Если он подставлял под краны любую емкость, то начинала течь чистая вода. Когда же он попытался вставить в кран палец, оказалось, что отверстия там нет. Словно вода просачивалась через какую-то проницаемую каменную пробку.