Брусиловский прорыв. 1916 год - Максим Викторович Оськин

пока высшие штабы решились приступить к перегруппировке и развить успех 46-й пехотной дивизии, немцы уже нанесли контрудар и русские были отброшены в исходное положение. Войска дивизии вел в бой командир первой бригады генерал-майор П. П. Карпов: «Моральный подъем был настолько велик и удар был настолько силен, что вместо демонстрации дивизия проскочила через все линии неприятельских укреплений, как пыль смела всех их защитников и вышла далеко в тыл противнику. Дивизия остановилась и, не получая свыше абсолютно никаких приказаний, временно окопалась». Дивизия продержалась на захваченных рубежах около суток, но, после тяжелого ранения Карпова и убытия всех командиров полков, отступила с большими потерями. 3-я гренадерская дивизия того же корпуса совершенно ничем не помогла[234].

Тактика непрерывных контратак при поддержке неподавленной артиллерии второй линии обороны неизменно приносила успех германцам: «Хотя русские довели артиллерийскую подготовку до высшей степени мощности и не боялись никаких человеческих жертв, защитники непоколебимо выдерживали натиски массовых атак и постоянно выравнивали вновь небольшие колебания в обладании позиции путем контрударов»[235].

На Скробовский участок противник бросил все наличные резервы, так как немцы превосходно знали о той массе войск, что должна была развить успех русского прорыва. Поэтому прорыв немецкого оборонительного фронта, вследствие нехватки войск для ведения маневренной обороны, был бы равносилен катастрофе. Именно поэтому в бой были брошены отдельные части рекрутских полевых депо, где обучали пополнения, учебные команды, ландштурменные подразделения. Характерно, что бестолковщина длилась около суток: именно столько времени солдаты и офицеры 46-й пехотной дивизии дрались на немецких позициях, и именно столько времени высшие штабы не могли подать им помощи.

Успех 25-го армейского корпуса также мог быть развит, и должен был быть развит, однако резервов, как всегда, не оказалось именно там, где они были необходимы. Немцы же сразу подтянули резервные войска к месту обозначившегося прорыва и охватили 9-ю русскую дивизию, которая, понеся большие потери, была вынуждена откатиться назад. В этот же момент атака 25-го корпуса была блокирована противником, и развитие атаки собственными усилиями со стороны Ю. Н. Данилова оказалось безрезультатными.

Свои контратаки немцы, как правило, подготавливали не только артиллерийским огнем, но и газовыми атаками. Это позволяло германцам выводить из строя часть занявших их окопы русских войск, ослабляя у остальных волю к обороне. Соответственно, русские пытались компенсировать принципы ведения военных действий врагом. Например, в наступлении под Барановичами в составе 64-й артиллерийской бригады участвовал будущий советский писатель В. П. Катаев. Он вспоминал об атаке 255-го пехотного Аккерманского полка из состава 64-й пехотной дивизии А. Е. Жданко, проведенной 21 июня, следующим образом: «Бой продолжается всю ночь до утра. На рассвете все стихает. Мы ложимся отдыхать возле своих пушек прямо на земле, среди стреляных неубранных гильз и осколков. Сквозь сон слышу, что Аккерманский полк залег между второй и третьей линиями неприятеля. Слава Богу! В наказание за газы пленных не брали. Перекололи всех»[236].

Итак, левый фланг – 25-й, 9-й и правофланговые части 10-го армейских корпусов овладел двумя укрепленными линиями. Наибольшего успеха добился 25-й армейский корпус Ю. Н. Данилова, который прорвал фронт противника на стыке между германскими и австрийскими частями, занял позиции неприятеля на всю глубину и удерживал их в течение 48 часов. 20-го числа в плен попало 72 офицера и 2700 солдат противника.

Но на большей части прорыва германцам уже к вечеру 20 июня удалось контратаками восстановить положение, так как русские резервы вводились в бой несвоевременно и разрозненно. В частности, 25-й корпус оставил захваченные окопы «ввиду большой убыли в офицерском составе, сильного флангового огня и израсходования резервов»[237]. Бетонные пулеметные точки и тяжелые батареи противника, стоявшие в глубине обороны, остановили наступательный порыв русских. В отличие от австро-германцев, «русская армия не использовала железобетонных конструкций – вместо этого строили глубокое убежище, прикрытое сверху несколькими рядами бревен с расчетом, чтобы такой потолок мог выдержать 152-мм снаряд»[238].

Основной удар наступавших соединений пришелся на ландверный Силезский корпус Р. фон Войрша. Часть войск из корпуса генерала Войрша уже была переброшена под Ковель, к А. фон Линзингену, так что под Барановичами дрался ослабленный корпус, который, тем не менее, смог выстоять перед яростной атакой русских, пока не подошли резервы. При этом генерал Войрш был уверен в своих войсках и стойкости оборонительных порядков, отдавая подразделения на наиболее опасное направление – под Ковель. Так, к Линзингену была отправлена 86-я пехотная дивизия, которую на позиции сменила 201-я дивизия ландштурма «Данциг».

К 1916 г., перейдя на Восточном фронте к обороне, немцы подразделяли свои соединения на те, что могут атаковать и контратаковать, и те, что способны лишь обороняться. Ко вторым и относились войска ландштурма, состоявшие из бойцов старших возрастов. Несмотря на начало русских атак под Барановичами, регулярная 86-я пехотная дивизия все-таки отправилась в Ковель, причем 6 батальонов этой дивизии (из 9) ушли в эшелонах уже в ходе сражения.

Резервные войска в германских вооруженных силах к данному времени были образованы весьма своеобразно. В ближайшем тылу фронта были созданы полевые рекрутские депо, куда поступали пополнения из расположенных внутри страны запасных батальонов пехотных полков. Именно здесь пополнения получали львиную долю обучения, так как их пребывание в запасных батальонах, в отличие от России, носило недолговременный характер – по сути, лишь на время сколачивания подразделения. Люди, сосредоточенные в полевых рекрутских депо, использовались в качестве ближайшего резерва войск, дравшихся на позиции: каждая дивизия имела не менее одного батальона запаса.

В 1916 г. германская тяжелая артиллерия уже не входила в состав армейских корпусов и отдельных пехотных дивизий, а группировалась по отдельным боевым участкам фронта. Такая система позволяла неприятелю, в случае тяжелого положения на фронте, бросать обучаемых в полевых рекрутских депо запасных на наименее опасные участки, поддерживаемые в любом случае, тяжелой артиллерией. А линейные войска спешили на атакуемые сектора общей оборонительной линии[239].

Эта организация давала германцам возможность всегда иметь под рукой резервы, занимая пассивные участки новобранцами, а также маневрировать отдельными войсковыми единицами (от батальона до дивизии) между теми направлениями, что подвергались неприятельским ударам. Поэтому столь относительно легко германцам удалось отразить отчаянное русское наступление в районе Барановичей. Поэтому же, в наиболее критический момент русского наступления на Ковель армиями Юго-Западного фронта, Линзинген получил в свое распоряжение собранные «с бору по сосенке» войска и сумел удержать за собой ковельский железнодорожный узел и рубежи реки Стоход.

Кроме прочего, чрезвычайно «хромала» и принятая в русской действующей армии по французскому образцу тактика прорыва неприятельской обороны. Русскими командирами отмечалось, что перемешивание полков и дивизий между собою, вследствие атаки «волнами», только способствовало потере управления. Также гибель