Девичья фамилия - Аврора Тамиджо

и вони отбеливателя, глядя на белые плитки пола, пористые стыки которых Лавиния, стоящая на коленях, отмывала и оттирала жесткой щеткой, как учила бабушка Роза, Маринелла все равно ощущала запах пота и жидкостей человеческого тела, запах живого существа, которое теперь было мертво.

Ада вернулась домой через неделю. Она поблагодарила Лавинию за помощь, заверила Патрицию, что с ней все в порядке, и сжала в своей ледяной ладони руку Маринеллы. Опираясь на стены коридора, она потащилась в свою комнату.

– Пусть отдохнет, выйдет, когда почувствует себя лучше, – сказал дядя Фернандо.

На следующий день Патриция быстрыми шагами вошла в кухню и раскинула руки.

– Пора искать собственный дом, мы не можем здесь больше оставаться. Даже мне тут нечем дышать.

Заклинание бабушки Розы сработало: наконец-то что-то случилось.

Поиски нового дома начались, как обычно, с драмы.

Лавиния обратилась за помощью к Пеппино Инкаммизе, и Патриция не знала, как удержаться и не ударить младшую сестру.

– Почему ты всегда его втягиваешь? Сколько раз я тебе говорила, что не хочу, чтобы он лез в наши дела?

– Я не понимаю. Ты можешь просить помощи у Козимо, который совершенно не разбирается в домах, но стоит мне спросить совета у Пеппино, как ты выходишь из себя. Ты хочешь всегда быть главной, вот и все.

– Да при чем тут это? Пеппино Инкаммиза лезет в наши дела, а Козимо просто дал мне пару советов.

– Ну а я спросила совета у Пеппино.

– Я разве не говорила, что поиски дома – это только наше дело? Говорила или нет? Марине, я говорила это? Или я сошла с ума?

– Да, говорила.

Неприязнь Маринеллы к Козимо Пассалакве не шла ни в какое сравнение с яростью, которую вызывал у нее Пеппино: он вечно вертелся возле них с этими своими аккуратно причесанными волосами, похожий на волшебника Дзурли[49]. Короче говоря, Патриция покричала, Лавиния похныкала, но в то жаркое августовское утро 1980 года они вышли очень рано, встали на углу улицы Орето и стали ждать, когда появится «Фиат-124» – Пеппино Инкаммиза вез их в порт смотреть выставленную для сдачи мансарду, которую нашел благодаря своему нынешнему боссу.

Еще не было восьми, но глаза уже лезли на лоб от жары. Лавиния обмахивалась веером, Патриция протирала солнечные очки замшевой тряпочкой, Маринелла пыхтела, как баржа.

– Зачем вы тащите меня с собой? И вообще, когда это Пеппино Инкаммиза хоть что-то для нас делал?

Лавиния толкнула ее плечом.

– Марине, сегодня ты получишь по зубам, если не заткнешься.

– Прости, если я обидела твоего кавалера.

– Хватит нести чушь. – Патриция надела солнцезащитные очки, но предварительно обожгла их обеих взглядом. – Мы собираемся жить в этом доме втроем? Тогда и выбирать будем втроем, так и никак иначе.

«Фиат-124» приехал через пять минут. На пассажирском сиденье Сара Инкаммиза ела рожок размером с ее голову.

– Я везу ее в ораторий Святого Антонина, там до четырех часов будут летние занятия, – сказал Пеппино. В руках он держал приятно пахнущий пакет. – Завтрак для всех.

Прежде чем сесть в машину, Патриция взяла Маринеллу за руку.

– Пока здесь его дочь, я не хочу слышать от тебя никакой чуши, Марине. Ты меня поняла?

Перед носом у нее колыхались волнистые волосы Сары Инкаммизы, пахнущие клубникой.

– Ты же помнишь папиных друзей, Сара? Это Патриция, это Лавиния, а это Маринелла. Они знают тебя с самого рождения.

Девочка встала на колени, повернувшись спиной к лобовому стеклу, и посмотрела на них. У нее были золотистые глаза, немного удлиненные, как у матери, но она не унаследовала ее мышиное личико, как говорила Лавиния. В остальном она была похожа на отца, включая волосы цвета ржавчины и веснушки на носу.

– Вы сестры? Вы похожи, особенно ты и ты. – Она указала на Лавинию и Маринеллу. – А с мамой вы тоже дружите? А папа помогает вам купить дом?

– Сядь ровно, – ответила Патриция. – Если он резко затормозит, ты ударишься о стекло и умрешь.

– Мы не дружим с твоей мамой, – добавила Лавиния.

Маринелле захотелось прижаться к окну и заткнуть уши. К счастью, вскоре отец отвел девочку в ораторий. Выходя из машины, она помахала им рукой:

– Пока! Надеюсь, вы найдете дом.

Лавиния покачала головой:

– Какая она уродливая. Вся в мать.

Патриция опустила солнцезащитные очки на кончик носа:

– Копия отца.

Полчаса спустя Маринелла бродила по предложенной Пеппино мансарде. В окне гостиной виднелись краны на верфи, напротив – башни тюрьмы.

– Так что, нравится?

Раздувшись от гордости, словно дом принадлежал ему, Пеппино ловил взгляд Патриции, но у нее не было слов – только тоскливые мысли о пустых комнатах. На что они купят мебель, если денег не хватит даже на аренду?

– Лави, тебе нравится? Скажи что-нибудь.

– Да, мне бы понравилось, если бы у нас был такой дом.

– Вообще-то на улице Феличе Бизаццы гостиная была в два раза больше, а еще там была терраса, – вмешалась Маринелла, потому что всему есть предел. – А еще там не воняло дохлой барабулькой.

– Правда, что за вонь? – Патриция принюхалась.

– Мы же рядом с портом, – спокойно ответил Пеппино. – Чем тут должно пахнуть?

– Гадость. И ты хочешь, чтобы мы сюда переехали? Нет, спасибо.

– Маринелла. – Лавиния выразительно посмотрела на сестру. – В любом случае арендная плата слишком высока, мы не можем позволить себе платить пятьдесят тысяч в неделю. Говоришь, у тебя есть на примете еще одна квартира, которую можно посмотреть?

Вторая квартира находилась на улице Ауриспы, но и она никуда не годилась: слишком темная, слишком сырая.

– Нам нужен такой же дом, как первый, но в этом районе, – сказала Лавиния. – И чтобы стоил на десять тысяч в неделю меньше.

Патриция прервала ее:

– Хватит. Через сорок минут я должна быть на работе.

Пеппино прикурил сигарету.

– Я подвезу тебя, не проблема. И тебя, Лави. Куда тебе надо, в кинотеатр?

– Не нужно, – сказала Патриция. – Мы вдвоем поедем на автобусе. Ты отвезешь Маринеллу домой.

– Я тоже хочу на автобусе, – заныла Маринелла.

Бесполезно. Оставалось лишь демонстративно молчать всю дорогу, сидя в машине рядом с Пеппино.

– Ох и нелегко с вами, женщинами из семьи Маравилья.

– Какую квартиру вы рассчитываете снять на зарплаты Патриции и Лавинии?

– И я не понимаю, чем вам не угодил дом дяди Фернандо, ему с вами не одиноко. Он кажется спокойнее, когда вы рядом.

А в ответ ни словечка от Маринеллы.

После светофора на улице деи Кантьери машин стало больше. Пеппино включил нейтральную передачу, потом первую, потом снова нейтралку – Маринелле на уроках с Адой это всегда давалось с трудом.

– Когда-то твоя сестра Патриция дулась на меня три года. Чтобы сравняться с ней, тебе придется постараться, понимаешь?

– А ты замечал, что говоришь только о Патриции? Мог бы ее позвать замуж, а не свою теперешнюю жену.

– Мне это говорят не в первый раз. – Пеппино включил первую передачу. – Хотя твой дядя Донато всегда надеялся, что из них я выберу Лавинию.

– И почему же ни одна из них тебе не подошла? Разве мы, женщины из семьи Маравилья, недостаточно хороши для тебя?

– Хочешь предложить свою кандидатуру?

Маринелла высунулась из окна подышать воздухом и не заметила насмешливой ухмылки Пеппино.

– Фу, я скорее утоплюсь, чем свяжусь со стариком.

– Хорошенькое дело. Сколько, по-твоему, мне лет?

– Да мне плевать, если хочешь знать.

В открытые окна задувал ветерок с моря, лишь слегка охлаждая кожу Маринеллы, покрытую капельками пота. Пеппино достал из бардачка пачку сигарет.

– Не возражаешь, если я закурю?

– Машина твоя, Пеппи. Кури, бейся головой о стекло. Только поезжай быстрее, чтобы я могла отсюда вылезти.

Она услышала щелчок зажигалки. Запахло тлеющей сигаретой.

– Знаешь, где я встретил твоего дядю Донато? В пансионе Святой Анастасии. У меня не было ни семьи, ни товарищей, ни гроша в кармане, и я едва умел читать и писать. Даже коммунисты не хотели меня к себе брать.

– Да знаю, я слушала эти истории много лет подряд.

– Но ты спросила, почему я не женился на твоих сестрах. Поэтому. Ты бы вышла замуж за родственника?

Маринелла повернулась и посмотрела на Пеппино, который