Маша и Гром - Виктория Богачева

ошибки... Я не знаю, сколько времени провела в душе, пока пыталась согреться и успокоиться. Я плакала, но не чувствовала на щеках слез, потому что их подхватывала и уносила с собой вода.

Громов, наверное, подумал, что я с ним играю. Что я хочу, чтобы он меня догнал. Что я с ним флиртую... Я вспомнила его неторопливые, уверенные поглаживания. Широкие, шершавые ладони на моих ребрах и спине. Он никуда не спешил и просто целовал меня какое-то время, как будто ему было этого достаточно. Как будто он не хотел сразу же распять меня прямо на кухонном столе...

Я выключила воду и промокнула лицо полотенцем. Подойдя к запотевшему зеркалу, я провела по нему ладонью, и посмотрела на свое отражение. На правом плече, прямо под острой ключицей начинался шрам от ожога — размером с мужскую ладонь. Он спускался чуть ниже и заходил на грудь, и совсем немного, одним кусочком — на ребра.

Кожа давно зарубцевалась, и теперь только толстые, неровные нити напоминали о случившемся когда-то. Рана заживала ужасно. Сначала я сама занесла в нее инфекцию, потом сплоховали врачи... В итоге вместо аккуратной отметины я получила огромное, уродливое пятно. Шрам чуть поменьше был и на спине.

Тогда я увернулась после первого раза, и Бражник добавил...

Такие шрамы — совсем не то, что ожидает увидеть мужчина. Я не должна была сближаться с Громовым. Не должна была с ним откровенничать. Не должна была думать, что он мог бы меня защитить...

Вздохнув, я надела футболку и штаны, в которых спала, и вернулась в спальню. Тихо прокравшись к своему матрасу, я улеглась и укрылась одеялом с головой, вслушиваясь в спокойное, сонное дыхание мамы. Конечно же, сразу заснуть у меня не получилось — мешал хаос мыслей в голове.

Я лежала, пялясь в потолок глазами, в которых не было ни капли сна, и вспоминала, как все началось у меня с Бражником.

Конечно, началось все очень красиво. Вероятно, ни один мужчина, даже самый законченный садист, не будет бить вас прямо после первой встречи. Нет, они выжидают, втираются в доверие и проявляют свою сущность очень и очень медленно. Чтобы ты успела к нему привыкнуть, влюбиться, построить совместные планы, рассказать подружкам и маме. Чтобы не могла просто встать и уйти, выкинув его из своей жизни.

Как и любой насильник, Бражник умел красиво ухаживать. Мне исполнился двадцать один год, когда мы впервые встретились, уже будучи взрослыми. Лет до одиннадцати мы с его семьей жили в соседних комнатах в коммуналке. Потом моему отцу дали квартиру, и мы съехали, и связь между нами потерялась.

Не знаю, что из слов Бражника было правдой, если хоть что-то было, но он рассказывал, что увидел меня однажды на улице и узнал. Вспомнил девчонку, с которой когда-то жил по соседству.

Сейчас я думаю, что он вешал мне на уши лапшу. Тогда же… конечно, внимание высокого, модно одетого и симпатичного парня мне было приятно. До него я ведь только целовалась в школе в старших классах, и все. Тогда, в девяносто третьем, не было ни денег, ни еды. Только разруха, бедность, нищета, вечный страх перед следующим днем и мысли, на что купить домой еды. И посреди этого — Бражник. Он дарил мне огромные охапки красных метровых роз, водил в рестораны, покупал продукты нам с мамой.

Однажды он принес мне безумно модную тогда шубу и высокую меховую шапку, и я чувствовала себя настоящей принцессой из сказки. А сейчас я думаю о той женщине, с которой он снял эти вещи. Жива ли она? В то, что Бражник их купил, я не верила. Но, к сожалению, я слишком поздно об этом задумалась.

Тогда, в девяносто третьем, мы даже еще не встречались. Изредка он просто появлялся в моей жизни и делал дорогие подарки с барского плеча. Мне не хватило мозгов, чтобы задуматься обо всех его странностях. Может, я просто закрывала на них глаза, когда заглядывала в холодильник, а он ломился от принесенной Бражником еды, а в вазе стояли роскошные розы?

Зачем он делал это, если между нами ничего не было? Я не знаю. Тешил свое эго, когда одаривал двух полунищих женщин милостями? Воображал себя принцем из сказки, а не бандитом?

А о чем думала я, когда хлопала ресницами и заглядывала ему в рот, и искренне им восхищалась, и слушала истории про его пацанов и какие-то странные «дела», которыми они вместе занимались?

Я была наивным, тепличным цветочком. Я видела в людях только хорошее. И я дорого за это поплатилась.

Спустя несколько месяцев Бражник пропал на полгода. Наверное, сидел какое-то время в камере. Мне же наврал про командировку заграницу. Ха. Я должна была задуматься еще тогда, какие у него могут быть командировки, но он притащил мне черный кожаный плащ на весну и целую стопку новеньких колготок. И я забыла обо всех неудобных вопросах.

Когда он вернулся, я согласилась стать его девушкой. Теперь я вижу, как сильно я его забавляла: молоденькая глупышка без критического мышления, которая верила каждому его слову и не уставала благодарить за подарки. Он был безумно доволен, что стал моим первым мужчиной. Я помню выражение его лица: отвратительная смесь гордыни и бахвальства.

А потом он меня ударил. Я не успела приготовить ужин к его возвращению домой, и он отвесил мне болезненную, унизительную оплеуху. Я упала ему под ноги на кухонный пол, а он, посмотрев на меня, вышел в коридор. Хлопнула входная дверь, и я осталась в квартире в одиночестве.

Конечно, он извинился. Завалил меня цветами и золотыми цапками — наверняка краденными. Таскал каждый день букеты.

Конечно, я простила.

К тому времени я уже начала понимать, чем он занимался. Потихонечку исчезали мои розовые очки. У него был плохой день, говорила я сама себе, замазывая тональником синяк на половину щеки. И работа у него сложная. Много стресса, много нервов. Он меня любит. Просто вышел из себя, ничего страшного. Один раз же…

Конечно, случился и второй, и третий, и четвертый… Спасло меня то, что на пятый раз Бражник вылил на меня кипяток. Уродливые шрамы от ожога останутся со мной до конца жизни, но, по меньшей мере, эта жизнь у меня будет.

Хотела бы я думать, что ему не удалось меня сломить. Но это тоже будет лишь полуправдой. Он совершенно точно меня надломил, и спустя два года призраки прошлого преследуют меня в кошмарах