Хитрости - Эван Хантер

«У меня нет жены...»

«У них в машине также есть бензопила», - сказал О'Брайен.

«В вашем гараже нашли бензопилу», - сказал Уиллис.

«На пиле много крови», - сказал О'Брайен.

«Сэр, мы арестовываем вас за убийство», - сказал Уиллис, а затем начал заученно повторять слова Миранды-Эскобедо. Себастьяни слушал это изложение так, словно ему читали лекцию. При этом он всё ещё опирался одной ногой на подоконник.

«Мистер Себастьяни?» - сказал Уиллис. «Вы хотите выйти через окно?»

Себастьяни влез обратно в комнату.

«Она всё испортила, да?» - сказал он.

«Вы оба», - сказал Уиллис.

На этот раз всё по-настоящему, подумал Карелла.

На этот раз без фокусов.

На этот раз я отправляюсь на запад.

Клубящаяся тьма, мигающие огни, полярное сияние, бормочущие голоса, звуковые галлюцинации, всё такое ненастоящее и далёкое, но всё такое реальное и непосредственное, что это было забавно. Парящий где-то над собой, парящий вокруг себя, как ангел смерти: «Носи этот чеснок на шее», - говорила бабушка, - «он отпугнёт ангела смерти», но где сейчас чеснок, бабушка? Хрустящие белые простыни и мягкие пуховые подушки, томатный соус, готовящийся на старой дровяной плите в кухне, твои очки, от которых идёт пар, тот случай, когда дядя Джерри съел крысиное дерьмо, думая, что это оливки... Теперь все ушли, а Мейер тоже умер?

Иисус, Мейер, не умирай.

Пожалуйста, не умирай.

Парит в воздухе над собой, смотрит вниз, большой герой, некий герой, открытый миру, открытый рукам и глазам незнакомцев, открытая книга, не дай Мейеру умереть, дай мне обнять тебя, Мейер, дай мне обнять тебя, друг. Давайте войдём, сказал это кто-то много-много лет назад? Откройте его сейчас, откройте героя, там большая редакционная конференция, но на этот раз никаких редакционных решений в последнюю минуту, никто не скажет, что нельзя убивать героя, большого героя, какого-то героя, сбитого с ног лилипутами, бах-бах, попался, закрывайте книгу.

Выход.

Но...

Пожалуйста, оставь это на потом, хорошо? Оставьте финальный занавес на потом, я женатый человек, дайте мне передохнуть. Он чуть не рассмеялся, хотя ничего смешного не было, попытался рассмеяться, подумал, не улыбается ли он вместо этого, услышал, как кто-то что-то сказал сквозь туман, надвигающийся с воды, - там бушует сильный шторм, а я даже не научился ходить под парусом, подумал он, у меня никогда не было яхты.

Всё то, что я так и не сделал.

Всё то, чего у меня никогда не было.

Ну, послушайте, кто..?

Все сокровища.

На тридцать семь тысяч пятьсот долларов в год сокровищ не купишь.

Господи, Тедди, я никогда не покупал тебе сокровищ.

Все, что я хотел тебе купить.

Прости меня за сокровища, благослови меня, отец, ибо я согрешил, A - аметист и B - берилл, C - коралл и D - бриллианты, F - меха и G - золото, H - рай и I – ... (латинский алфавит, на английском соответствуют буквам – примечание переводчика).

E отсутствует.

E - это выход.

Но...

Пожалуйста, не опережайте меня, не торопите, дайте мне немного времени, чтобы дочитать оставшуюся часть алфавита, умоляю вас, пожалуйста.

I - это я.

«Осторожно», - сказал кто-то.

«У девушек есть один отель с «горячими кроватями», а также пятьдесят или шестьдесят арендуемых комнат по всей Зоне.» - сказал Шэнахан.

Слишком много времени прошло.

Она знала, что потеряла свою поддержку.

Она не знала, что произошло на улице, но то, что они ушли, было совершенно точно.

Ну вот мы и пришли, подумала она.

Наконец-то одни.

Ты и я.

Лицом к лицу.

Не в том единственном отеле, где её могли найти ещё до рассвета, а в одной из пятидесяти или шестидесяти арендуемых номеров. Дама спускается по лестнице, берёт у него деньги, рассматривает их на ладони, словно ожидает чаевых, поднимается по лестнице на третий этаж, по коридорам разносятся запахи готовящейся пищи - потрясающее место для медового месяца, ключ в двери, дверь открывается на комнату с кроватью, комодом, деревянным стулом, лампой и потрёпанным оконным плафоном, а в дальнем конце маленькая дверь ведёт в ванную, где есть только унитаз и грязная раковина.

«Дёшево и сердито», - сказал он, усмехнувшись, а затем закрыл за ними дверь и положил ключ в тот же карман, где лежал нож.

Это было почти час назад.

С тех пор он не переставал говорить.

Она постоянно напоминала ему, что время - деньги, хотела, чтобы он сделал свой ход, покончил с этим, но он продолжал выкладывать ей двадцатидолларовые купюры: «Доллар в минуту, верно?» - говорил он, и пустые минуты ночи продолжали тикать, а он не делал никаких движений, чтобы подойти к ней.

Она подумала, стоит ли вообще его арестовывать. Вот так, мистер, таков закон: опросить пару проституток, которые его описали, рискнуть, что они струсят или не вспомнят, рискнуть, что даже при положительном опознании, что он отговорится, уйдёт от ответственности. Две проститутки, утверждающие, что видели, как он общался с жертвами, не дают оснований для обвинительного приговора. Нет. Если он был их подозреваемым, он должен был обратить внимание на неё, прежде чем она сможет его поймать. Наброситься на неё с ножом. Лёгкого выхода из этой ситуации не будет, подумала она. Остались только он и я, одни в этой комнате. И всё, что я могу сделать, - это ждать. И слушать.

Она узнала о нём много нового.

Он лежал на кровати, заложив руки за голову, и смотрел в потолок, а она сидела на деревянном стуле в другом конце комнаты возле комода, её сумка лежала на полу рядом с болтающейся рукой, и она чувствовала себя психиатром, выслушивающим пациента. В комнате было достаточно тепло, надо отдать должное. От обжигающе горячего радиатора исходило тепло, и она почти погрузилась в сон, только этого ей не хватало. Его пиджак был накинут на спинку деревянного стула, а голос доносился в комнату. Она сидела, крепко упёршись обеими ногами в пол, ноги слегка расставлены, пистолет пристёгнут к лодыжке внутри правого сапога. Она была готова ко всему. Но ничего не было. Кроме разговоров.

«...возможно, она отчасти виновата в том, что произошло, понимаешь?» - сказал он. «Моя мать. Послушай, я люблю её до смерти, не пойми меня неправильно, именно она сделала возможной мою свободу, да покоится она с миром. Но, если посмотреть на это с другой стороны, разве во всём виноват мой отец? Могу ли я возложить на него ответственность?