Хитрости - Эван Хантер

дня до убийства и расчленения мужа этой дамы. В этом последнем письме она сообщила, что хотела бы сделать с Джимми в ночь на Хэллоуин, привязав его к кровати в чёрных шёлковых трусах и расстегнуть на нём свои чёрные трусики без промежности, а затем...

«Ты заметил в комоде чёрные шелковые трусы?» - спросил Браун.

«Нет», - сказал Хоуз. «Я читаю.»

«Вот это праздник, как ты думаешь?» - спросил Браун. «Все эти вещи она планировала сделать с ним на Хэллоуин?»

«Может быть.»

«Уделать муженька, разрубить его на мелкие части, а потом вернуться сюда и устроить ведьмин шабаш.»

«Где она так пишет?»

«Как пишет?»

«Ведьмин шабаш.»

«Я так это называю», - сказал Браун. «Чёрные шелковые трусы, и...»

«Так где же Брейн?» - спросил Хоз. «Если они планировали устроить праздник...»

«Ты заглядывал под кровать?» - спросил Браун и вдруг повернулся к окну.

Хоуз повернулся точно в тот же момент.

К подъезду как раз подъехал автомобиль.

Без десяти минут час, через десять минут после того, как Бобби предложил им выйти на улицу, Эйлин извинилась и пошла в дамскую комнату. Энни, сидевшая за столиком с итальянским моряком, который с трудом мог обозначить свои потребности, наблюдала за ней, пока она пересекала зал и поворачивала налево к телефонным будкам.

«Извини», - сказала Энни.

Когда она добралась до дамской комнаты, Эйлин уже была в одной из кабинок. Энни быстро проверила другие, нет ли там ног. Остальные кабинки были пусты.

«Да или нет?» - спросила она.

«Да», - сказала Эйлин.

Её голос из-за закрытой двери звучал странно.

«Ты уверена?»

«Думаю, да.»

«Ты в порядке?»

«В полном. Проверяю амуницию.»

Дверь открылась. Эйлин выглядела бледной. Она подошла к раковине, подкрасила губы помадой и промокнула её.

«Ты уже уходишь?» - спросила Энни.

«Да.»

Тот же странный голос.

«Дай мне три минуты, чтобы выйти на улицу», - сказала Энни.

«Хорошо.»

Энни подошла к двери.

«Я буду там», - просто ответила она.

«Хорошо», - сказала Эйлин.

Энни бросила на неё последний взгляд, а затем вышла.

«Я говорю о порядочности и чести», - сказала Пичес.

Было очень холодно, и они быстро шли по улице.

«Я говорю об ответственности человека перед другим человеком», - сказала Пичес, прижимаясь к руке Паркера, только чтобы согреться.

Паркер начал чувствовать себя женатым.

«Ты пошёл на вечеринку со мной», - сказала Пичес, - «а не с маленькой мисс Маффет (популярная английская детская потешка, одна из наиболее часто попадающих в печать в середине XX века – примечание переводчика).»

«Если один человек не может просто поговорить с другим человеком...»

«Это был не разговор», - сказала Пичес. «Это были полтора человека, обменивающиеся глубокими вздохами и многозначительными взглядами.»

«Не думаю, что с твоей стороны хорошо шутить про карликов», - сказал Паркер.

«О, она была карликом?» - сказала Пичес. «Я подумала, может, она уменьшилась при стирке.»

«Именно это я и имел в виду», - сказал Паркер.

«Я подумал, что, может быть, она – дружелюбный инопланетянин (отсылка к научно-фантастическому фильму 1982 года – примечание переводчика).»

«Мне жаль, если ты расстроена», - сказал он.

«Я расстроена.»

«И мне очень жаль.»

Ему было жаль. Он думал о том, что после чудесного дня в тропиках ночь выдалась очень холодной, и он предпочёл бы провести зиму в тёплой и щедрой постели Пичес, вероятно, здесь, в городе, а не в своей узкой и убогой кровати в маленькой грязной квартирке далеко-далеко в Маджесте. Он также подумал, что завтра будет достаточно времени, чтобы позвонить Элис.

«Меня беспокоит то, что я думала, что мы так хорошо проводим время вместе», - сказала Пичес.

«Мы и проводили. Мы проводим и сейчас. Ночь только начинается», - сказал он.

«Я думала, что нравлюсь тебе.»

«Ты мне нравишься. Ты мне очень нравишься.»

«Ты мне тоже нравишься», - сказала Пичес.

«Так в чём же проблема? Нет никакой проблемы. Я не вижу никакой проблемы. Что мы сделаем», - сказал Паркер, - «так это вернёмся к тебе домой, выпьем и, может быть, посмотрим что-нибудь по телевизору.»

«Звучит неплохо», - сказала она и обняла его за руку.

«Да, правда?» - сказал он. «Звучит красиво.»

«И мы забудем о паучке Итси-Бинси (популярная детская английская песенка о паучке, пытающемся взобраться куда-то по внутренней поверхности водосточной трубы или чайного носика – примечание переводчика)».

«О ком?» - сказал Паркер.

«О твоей маленькой подружке», - сказала Пичес.

«Я уже забыл о ней», - сказал Паркер.

Они как раз проходили мимо одного из этих газетных киосков на углу. Слепой владелец стоял на коленях над стопкой газет на тротуаре, обрезая шнур вокруг них. Паркер подошёл к нему. Слепой знал, что он здесь, но не торопился перерезать шнур. Паркер ждал; он гордился тем, что никогда в жизни не мешал слепому. Наконец слепой поднял газеты на газетный киоск и, обойдя его, подошёл к маленькой двери сбоку от киоска и вошёл за прилавок.

«И что?» - сказал он.

Паркер смотрел вниз на заголовок.

«Вам нужна газета?» - спросил слепой.

Заголовок гласил: «Двое полицейских подстрелены, разыскиваются четверо лилипутов».

У подъезда дома Себастьяни остановился серебристый «Кадиллак Севиль» (среднего размера седан, производившийся компанией Cadillac с 1976 по 2004 годы, название автомобиль получил в честь провинции Севилья в Испании – примечание переводчика) 1979 года выпуска с чёрной крышей и, судя по всему, в отличном состоянии. Женщина, вышедшая из «кадиллака», сама была в отличном состоянии - высокая и стройная, в чёрном суконном пальто под цвет волос. Хоуз и Браун наблюдали за ней из окна гаража, когда она подошла к парадной двери дома и позвонила в звонок.

Хоуз посмотрел на часы.

За несколько минут до часа ночи.

«Кто бы это мог быть?..» - спросил он.

Они вышли из бара Ларри ровно в час ночи, через двадцать минут после того, как Бобби предложил уйти. С канала дул сильный ветер. Настоял на том, чтобы она продолжала носить его куртку, и она носила оную накинутой на плечи. Она надеялась, что это не будет мешать ей, когда она выхватит пистолет. Её рука лежала над открытым верхом сумки, как бы рядом с плечевым ремнём. Но и рядом с прикладом пистолета.

Бобби держал правую руку в кармане брюк.

На ноже, подумала она.

Свою первую жертву он зарезал в дверном проёме в двух кварталах от бара.

Вторую - в переулке на Восточной Девятой.

Третью