Хитрости - Эван Хантер

Эд Макбейн

Хитрости

Перевод: Евгений Роменович Сова

Все нецензурные выражения переведены по смыслу.

Глава 1

Они шли вдвоём по улице, истекая кровью.

Никто не обращал на них внимания.

Это был город.

Более высокий из них был одет в окровавленный синий халат. Кровь сочилась из полудюжины поперечных ран на его лице. Его руки были в крови. Полосатые пижамные штаны, видневшиеся под подолом халата, были забрызганы кровью, которая, похоже, капала из открытой раны на животе, где до самой рукояти был вонзён кинжал.

Девушка, хотя это было трудно сказать по искажённому выражению её лица, была пониже, и была одета в ночную рубашку с узором пейсли и розовые тапочки на высоком каблуке с помпонами. В необычайно мягкой октябрьской ночи её одежда кричала кровью. В её груди торчал нож для колки льда, рукоятка которого была измазана кровью. Кровь запеклась в её длинных вьющихся волосах, ярко-красная кровь окрасила её голые ноги, лодыжки, тыльные стороны кистей и узкую грудь, видневшуюся над верхней частью ночной рубашки с вырезом под воротник на кокетке.

Ей было не больше двенадцати лет.

Мальчик с ней был, пожалуй, того же возраста.

В руках у обоих были сумки для покупок, которые, казалось, были испачканы кровью, такой же свежей, как и их раны. В каждой из этих сумок могло лежать что-то, недавно отрезанное от человеческого тела. Возможно, рука. Или голова. А может быть, пакеты пропитались кровью только от близости к их собственным телам.

Они бежали по улице, словно подгоняемые свежестью своих ран.

«Давай попробуем здесь», - сказал мальчик.

Оказалось, что во рту у него не хватает нескольких зубов. Чёрные щели были видны, когда он говорил. Тонкая красная линия тянулась от нижней губы к подбородку. Плоть вокруг его правого глаза была расцвечена красным, чёрным, синим и фиолетовым. Он выглядел так, словно кто-то жестоко избил его, прежде чем вонзить кинжал в живот.

«Вот эта?», - спросила девушка.

Они остановились перед дверью на уровне улицы.

Они неистово стучали в дверь.

Дверь открылась.

«Кошелёк или жизнь!», - крикнули они в унисон.

Было 4:10 утра в ночь на Хэллоуин (праздник с маскарадом, восходящий к традициям древних кельтов, отмечается каждый год 31 октября, в канун Дня всех святых, традиционно празднуется в Западной Европе и Америке, хотя официальным выходным днём не является – примечание переводчика).

Смена с четырёх до полуночи в 87-м участке длилась всего десять минут.

«Хэллоуин уже не тот, что раньше», - сказал Энди Паркер.

Он сидел за своим столом в комнате отдела, положив ноги на стол, стул опасно накренился, словно отягощённый весом наплечной кобуры, перекинутой через спинку. На нём были помятые брюки, нестиранная спортивная куртка, нечищеные чёрные туфли, выцветшие белые носки, и застиранная рубашка с пятнами от еды. Он подстригся в парикмахерской колледжа на Стем. На его лице была трёхдневная щетина. Он обращался с Хоузу и Брауну, но они его не слушали. Паркера это не останавливало.

«Что есть, то есть, «Ночь дьявола» (в США отмечается 30 октября, ночью перед Хэллоуином, и связано с «Ночью шалостей», неофициальным праздником, включающим розыгрыши и мелкий вандализм; с конца 1960-х по 1990-е годы сопровождалась крупным вандализмом и поджогами; общество отреагировало продвижением «Ночи ангелов» как мирной альтернативы – примечание переводчика) крадёт у него популярность», - сказал он и кивнул в знак согласия со своим замечанием.

За своими столами остальные детективы продолжали печатать.

«Много лет назад», - сказал Паркер, - «вечером дети устраивали ад. В наши дни есть церковные танцы, есть общественные мероприятия, есть всякое дерьмо, чтобы уберечь детей от неприятностей. Так что дети решили: ладно, они хотят, чтобы мы были хорошими на Хэллоуин, так что мы выберем другую ночь, чтобы вести себя как маленькие ублюдки. Так они придумали «Ночь дьявола», которая и была прошлой ночью, когда нам выбили все окна и закидали яйцами.»

В другом конце комнаты продолжали стучать пишущие машинки.

«Вы, ребята, пишете книги или что?», - спросил Паркер.

Ему никто не ответил.

«Когда-нибудь я напишу книгу», - сказал Паркер. «Многие копы пишут книги и зарабатывают на этом состояние. У меня накопилось достаточно опыта, чтобы я мог бы написать потрясающую книгу.»

Хоуз на мгновение поднял голову, а затем почесал спину. Он обгорел и шелушился. Он только в понедельник утром вернулся из недельного отпуска на Бермудах, но его кожа всё ещё была цвета его волос. Большой рыжеволосый мужчина с седой полосой в волосах над левым виском, где его когда-то порезали. Он ещё не рассказал Энни Роулз, что провёл несколько очень приятных часов с девушкой, которую встретил там на розовых песках.

«Этот парень, Вамбургер из Лос-Анджелеса, раньше был полицейским», - сказал Паркер, - «кажется, в голливудском отделе. Он пишет такие большие бестселлеры, не так ли? Другой парень, Корнич, он тоже их пишет, раньше он был копом в Нью-Йорке. Никто, кто не был копом, не может писать настоящие книги о копах. Когда-нибудь я напишу большой грёбаный бестселлер, уеду жить на яхту на юге Франции. Пусть эти голые бабы ныряют с яхты, а я буду сидеть и ничего не делать.»

«Как сейчас», - сказал Браун.

«Да ладно, я уже закончил свою работу», - сказал Паркер. «Эта смена была чертовски спокойной. И вообще, чья это была идея занимать дополнительных людей?»

«Лейтенанта.»

«Так зачем нужны семь парней, если ничего не происходит? Кто там вообще? И где они, кстати, находятся?»

«Патрулируют», - сказал Хоуз. «Ищут проблемы.»

Он подумал, что сам найдёт проблемы, если расскажет Энни о том, что произошло на Бермудах, хотя у него с ней был неплохой договор. Отдельные квартиры, редкие супружеские свидания, как это происходит у заключённых в Мексике. Как бы то ни было, он попросил Энни поехать с ним на Бермуды, не так ли? Энни сказала, что отпуск у неё только в феврале. Он попросил её перенести отпуск. Она сказала, что должна быть в суде всю ту неделю. И ещё она сказала, что ненавидит Бермуды. Он поехал один. Он познакомился с девушкой, которая занималась юридической практикой в Атланте. Она научила его некоторым юридическим хитростям.

«Здесь так тихо, что можно услышать, как падает булавка», - говорит Паркер. «Я мог бы быть дома и