Вторая любовь - Джудит Гулд

И тут она все поняла.

— Н…не-ет! — с громким тревожным криком Глория вырвалась из его объятий и упала на спину.

— Гло? — Кристо немедленно сел. — Какого черта?

— У тебя есть кто-то еще! — прозвучало горькое обвинение, ее лицо искривилось. — Ведь это ты пытаешься мне сказать. Верно? Да?

— Да, но…

Она не позволила ему закончить.

— Ты, ты… хрен собачий! — прошипела Глория. — Кусок дерьма!

Кристос был захвачен врасплох. Перед ним предстала новая Глория, совершенно не похожая на ту женщину, которую он знал. Что-то уродливое, кошмарное и отвратительное проступило в ее лице, словно кость, прорвавшая плоть.

Он смотрел на нее во все глаза.

— Какой, черт побери, дьявол в тебя вселился?

— В меня? — Глория наградила его свирепым взглядом. — О, Господи! Как же я ничего не замечала? Как могла быть до такой степени слепой?

Кристос постарался сохранять благоразумие.

— Послушай, Гло, — начал он.

Но та уже слишком далеко зашла.

— Не смей называть меня Гло! — в ярости завопила она. И занеся назад руку, изо всех сил залепила Кристосу пощечину.

Тот видел взметнувшуюся руку, но не попытался перехватить ее. Громкое шлеп! прозвучало как выстрел из пистолета, когда ее ладонь обрушилась на его лицо. Его голова дернулась в сторону, а на щеке белыми пятнами отпечатались следы ее пальцев.

— Сукин сын! — задыхаясь произнесла она, нанося ему еще один удар, теперь уже другой рукой.

Голова Кристоса дернулась в противоположную сторону, но он отказывался защищаться.

— Ради всего святого, Гло, — спокойно произнес он. — Может быть, ты возьмешь себя в руки?

Но ее глаза остекленели от специфического алкогольного «завтрака», и ничто не могло ее остановить. Снова и снова она била его по щекам, поочередно, то по правой, то по левой, так что его голова так и моталась из стороны в сторону, налево, потом направо, налево, направо, налево, направо.

— Ублюдок! — шипела она. — Чертов хрен!

— Я сказал, прекрати, — мягко предупредил Кристос.

Спокойная угроза, прозвучавшая в его словах, не произвела на Глорию никакого впечатления. Подогретая спиртным ярость, ослепляющая и всепоглощающая, сумасшедшим пламенем бушевала в ее крови, заставляя дико колотиться сердце.

«Сделать ему больно, черт побери, больно! Причинить боль в ответ, — это все, о чем она могла думать. — Два ока за один глаз! Два зуба за один!»

Фурии, распоясавшиеся в ней, оказались слишком буйными, чтобы их сдержать, слишком непредсказуемыми и примитивными, чтобы можно было как-то повлиять на них. Оставалось только предоставить им свободу действий. Оплеухи обрушивались все чаще, но стали не такими сильными.

Но терпению Кристоса уже пришел конец. Быстрая, словно молния, его рука рванулась вперед и схватила Глорию за запястье. Она замахнулась другой рукой, но и ее он перехватил тоже.

Ее грудь бурно вздымалась, пока Глория боролась, пытаясь вырваться. Когда это оказалось бесполезным, она вскинула голову.

— Потаскун гребаный! — выпалила она и, громко отхаркнув, женщина изо всех сил плюнула ему в лицо.

Кристос даже не моргнул.

В глазах Глории бушевало холодное пламя.

— А теперь отпусти меня.

— Не-а, — Кристос покачал головой. — Только когда ты возьмешь себя в руки.

— Какое чертовское самообладание! — Ее глаза свирепо мерили его снизу вверх. — Ничего себе! Да за кого ты себя принимаешь, когда указываешь мне, что делать?

— Хочешь узнать одну шутку, малышка? — парировал он. — Я сам себя об этом спрашиваю. Только для меня это звучит вот так: какого хрена я вожусь с этой бешеной сучонкой?

Казалось, на ее лицо упала маска. Глаза потемнели, потом превратились в щелочки.

— А ты ничего не забыл? — холодно поинтересовалась Глория.

— Щас угадаю. Если и так, то ты мне напомнишь, точно?

Глория бросила на него злобный взгляд, потом опустила голову, какое-то мгновение приходила в себя, затем вздернула подбородок.

Кристос был настолько ошарашен, что чуть было не выпустил ее запястья. Преображение оказалось мгновенным и поразительным.

Женщина, избивавшая его, казалась орущей торговкой рыбой. А светская леди, говорившая с ним теперь, являлась воплощением высокомерия, свойственного обитателям холмов.

— Ты забываешь о том, — подчеркнуто-холодно заявила она, — что между нами капиталистическое соглашение. Другими словами, я плачу тебе, чтобы получить то, чего я хочу. — Глория сладко улыбалась, но ее глаза напоминали два острых клинка. — А я хочу, чтобы ты сию же секунду убрал от меня свои грязные лапы.

— Ничего себе! — негромко воскликнул Кристос. — А знаешь что? Ты и в самом деле настоящая чертова шлюха!

— Все дело в интерпретации. С моей точки зрения я была лишь упорной. Но если ты настаиваешь на том, что я была сукой, что ж, — Глория пожала плечами, — в любом случае, кого интересует то, что думаешь ты? Итак. Тебе выбирать. Или ты меня отпустишь, или больше не увидишь ни одного кругленького цента. Так как?

— Значит, ты считаешь, я за этим гоняюсь? За твоими долбаными зелеными?

— А разве нет? — Ее улыбка превратилась в язвительную ухмылку. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но я и вспомнить не могу, чтобы ты хоть раз отказался от моих денег.

— Знаешь что, леди? Да пошла ты!

— Ой-ой, — не без сарказма отозвалась Глория. — Каков джентльмен!

Он подавил тяжелый вздох, задержал дыхание, чтобы успокоиться, и медленно выдохнул.

— Ты ведь можешь и ошибаться, — напряженно заметил Кристос.

— Да неужели? — Глория подняла искусно выщипанные брови. — С какой это стати?

— А тебе никогда не приходило в голову, что может быть, только может быть, ты мне действительно небезразлична?

Глория засмеялась:

— Ой, дай отдышаться! Ну разве это не вторая самая старая ложь на свете? Подумай-ка сам, детка, — на ее лице появилась злобная гримаса, когда губы повторяли его любимое ласковое слово, — может быть, ты себя и считаешь жеребцом. Но я тебе кое-что скажу! — Ему не хотелось этого слышать, но Кристос понимал, что Глория все равно выскажется. — Ты, — выложила женщина свой козырь, — ничем не лучше бродяги с Полк-стрит!

Кристос нахмурился.

— Да неужели? Так почему бы тебе не отправиться на Полк-стрит и не подобрать там себе кого-нибудь? Тогда я хоть от тебя отделаюсь!

Парень выпустил запястья Глории и оттолкнул ее от себя. Она шлепнулась на спину, подпрыгнула на матрасе, потом встала на колени и наблюдала, как Кристос хватает свои джинсы и натягивает их.

— И куда это ты собираешься? — требовательно поинтересовалась миссис Уинслоу.

— Туда, где воздух почище.

Он замолчал, завозившись с ширинкой, застегивая пуговицы снизу вверх. Потом подобрал с пола серую майку, хорошенько встряхнул и облачился в нее. Торопливо заправил ее в джинсы, щелкнул пряжкой пояса и взглянул на любовницу.

— В такое место, где нет этого дурдома.

Глория снова рассмеялась.

— Дай-ка я угадаю. — Она игриво постучала указательным пальцем по губам. — Ты пользуешься своим правом мачо и уходишь от меня. Верно?

— Это ваши слова, леди.

Казалось, Глорию это ничуть не беспокоит.

— Ты вернешься, — со знанием дела заметила она. — Такие, как ты, всегда возвращаются.

Кристос одарил ее взглядом, в котором не было ни грамма веселья.

— На твоем месте, я бы не стал на это надеяться.

Женщина изобразила громкий зевок.

— Поверь мне, милый, я и не надеюсь.

Ее гнев уже утих, и она только получала извращенное удовольствие, играя с ним. А почему бы и нет? В конце концов, ведь это ее обидели. Ведь Кристос почти было признался, что есть кто-то еще.

Он это сделал. И, по чисто мужской привычке, разве он не ведет себя именно так, как по общему мнению должен себя вести виноватый мужчина? Обижается, пыхтит, топорщит свои перышки изо всех сил, как будто это он жертва.

Да. Кристос заслужил это. Пусть покрутится. А она понаблюдает и получит огромное удовольствие, когда он станет ластиться, умасливать ее и упрашивать, чтобы только вернуть себе расположение миссис Уинслоу.

«Кто бы ни придумал эту старую поговорку, он ошибался, — размышляла Глория, развлекаясь, наблюдая за тем, как Кристос ходит вокруг, подбирая носки и ботинки. — Месть не то блюдо, которое следует подавать холодным. Совсем наоборот. Чтобы лучше им насладиться, отмщение надо подавать с пылу с жару — обжигающим, дымящимся, пузырящимся!»