Своя дорога - Галина Ли

Эту ночь я не забуду никогда. Чтоб у этих дев их мешок желаний дна не имел!!! Хотя о чем это я… так опрометчиво.

Утром в дверь поскреблись: — Дюс, открой!

Я даже не стал отрывать голову от подушки: — Пошли все вон! Секса больше не будет!

За дверью рассмеялись: — Открой, это же я, Танита! Я не стану тебя насиловать! Нам пора!

— Мы никуда сегодня не едем! — огрызнулся все так же, не открывая глаз.

— Хочешь еще на одну ночь со своими женщинами остаться? — коварно спросила рош-мах.

Шутница, однако.

Придется вставать.

Я скинул с себя одеяло, сел и огляделся: в комнате возилась только Кирен. Она торопливо штопала рваную в клочья одежду: помнится, я вчера не успел раздеться до трансформации. Штаны то бог с ними, уже изрядно потертые, а вот рубашку жалко…

У как это я своими шипами никого не покалечил до сир пор?

Я потер лоб. Вчерашнее зелье выбило из памяти изрядный кусок информации о прошедшей ночи, оставалось надеяться, что я не посрамил звания бога. Судя по личику девушки — так оно и было: Кирен просто цвела от счастья.

— Брось, не надо, — сказал я, глядя на ее старания, и полез в мешок за новой одеждой. Надо бы прикупить еще барахла, а то я к Юндвари доберусь в костюме первого человека.

Танита, успевшая проскользнуть в комнату, перевела девчонке мои слова и та судорожно прижала к груди рванье, словно оно было величайшей драгоценностью в мире. Глядишь, еще повесит как святыню на стену. Ладно, ее дело, мне эти тряпки точно ни к чему.

После плотного завтрака, когда я садился в седло, Кирен метнулась ко мне, обняла, заплакала и с трогательной суетой стала пихать в руки тоненькую нитку из мелких, почти не отшлифованных зерен розоватого кварца, с подвеской в виде острого когтя неизвестного зверя.

Подобные вещи высоко ценятся у дикарей. Я не хотел брать подарок, но вождь Кемрутль приказал: — Возьми. Пригодится.

Пришлось послушаться, колдуну и провидцу виднее.

Я ласково поцеловал напоследок девушку и в свою очередь снял с пальца перстень, увенчанный темным топазом. Я не любитель украшений, но это кольцо носил — его подарил мне спасенный граф.

Пусть теперь Кирен красуется перед другими женщинами подарком бога, чтобы они помнили — я могу вернуться — и не обижали ее.

В проводники нам выделили опытного воина по имени Хенун, если судить по насечкам на копье, отправившего на тот свет не одного врага. Не смотря на отсутствие лошади у дикаря, он наверняка не задержит нас: двигался мужчина легко и быстро, не сбивая дыхания.

Кемрутль объяснил, что сестра Хенуна замужем за степняком, и они принимают его, как своего. Именно такой человек нам и нужен.

Когда мы, наконец, выбрались за ворота, на меня внезапно нахлынула тягостная тоска. Когда я последний раз чувствовал что-то подобное, мне пришлось оставить за спиной несколько трупов.

Придется смотреть по сторонам в оба глаза.

Глава 22

Ветер гнал по низкому небу серую хмарь, грозя испортить дорогу затяжным дождем, но на наше счастье пока все ограничивалось лишь резкими холодными вихревыми порывами.

Что- то слишком прохладно, для конца лета.

Я надвинул шляпу по самые брови и плотнее запахнул плащ, с легкой завистью глянув на неторопливо трусящую почти у самых лошадиных копыт Таниту.

С пушистой шкурой оборотня можно спокойно ночевать прямо на льду в двадцатиградусный мороз, что уж тут говорить о каком-то легоньком «сквозняке».

Моя кобыла недовольно повернула морду к рош-мах и всхрапнула.

— Уйди из под копыт, лягнет ведь, — посоветовал я девушке.

Наши кони уже давно привыкли к присутствию огромной кошки, но зачем лишний раз нервировать животное? Особенно если учесть, что второй жеребец дважды пытался достать мою кобылу зубами, отчего животное пребывало не в самом благодушном настроении. А виной всему был сирин, желавший ехать ко мне вплотную.

Нашего волшебника сегодня весь день тянуло пофилософствовать, а другого собеседника у него под рукой не нашлось: рош-мах из-за отсутствия свободной лошади в человека не перекидывалась, проводник попался на удивление молчаливый, а Морра для подобных бесед еще не доросла. Приходилось мне отдуваться за всю компанию и одновременно следить, чтобы маг, увлекшись, не забывал держать расстояние между лошадьми.

— Нет, вот скажи, смог бы ты пожертвовать жизнью одного человека на благо всего мира? — вопрошал сирин, в очередной раз оказавшись у меня под боком.

Он не замечал, что его жеребец уже зло прижал уши, карауля момент, когда появится возможность цапнуть товарку за упитанный круп.

Я наклонился, слегка щелкнул рукоятью хлыста по оскаленной лошадиной морде, отгоняя прочь, и посмотрел на сирин. Его зеленые глаза горели вдохновением, на щеках алел румянец, а ветер развевал отросшие темные волосы, светя тонкими полосками незагорелой кожи в спутанном проборе.

Агаи с нетерпением ожидал моего ответа.

— Это смотря чьей, — буркнул, поняв, что отмолчаться не получится.

— Ну, моей, например, — не тратя время на размышления, заявил сирин.

— Твоей? — я изобразил задумчивость, а потом пожал плечами. — Легко. Мне кажется, ты мечтаешь умереть во имя счастья на земле. А кто я такой, чтобы лишать человека… или птицу мечты?

Агаи поперхнулся, перехватил мой веселый взгляд и обиженно протянул: — Я серьезно спрашиваю!

— А я серьезно отвечаю, — спокойно ответил этому малохольному дурачку.

Не люблю неумных вопросов, так и хочется в ответ нахамить, чтобы больше не задавали. Однако аптекарь всегда отличался ослиным упрямством и не подумал отступать.

— Ладно, — немного помолчав, вернулся к прежней песне Агаи. — Согласен, пример неудачный. Хорошо, допустим, возьмем…

Волшебник покрутил головой, глянув сначала на супругу, а потом на меня и Морру. Видно, ответ на возможность всеобщего счастья в обмен на жизнь Таниты он знал заранее, а потому предлагать ее в жертву не стал, и выдохнул: — Возьмем,… скажем,… Морру!

Ну, Ирия всепрощающий, додумался!

Я посмотрел на спящую девочку. Ее лохматая головенка сонно клонилась вперед, и сирин приходилось следить за тем, чтобы малышка не съезжала набок.

— Да пошел этот мир, знаешь куда, — вынес вердикт всеобщему счастью.

— А свою? — насупился маг.

Ох уж эти идеалисты, куда бы от них спрятаться.

— Агаи, скажи, я похож на мученика? А на праведника? С чего ты взял, что наши жизни стоят меньше, чем этот сраный мир?

Я начал заводится.

Да коснись дело любого из нас, в ответ на подобное предложение я выдвинул бы встречное — чтобы они забили плашмя себе в ж… всеобщее благо и прочее, а потом вынули и снова забили!